Верно подмечена и странноватая, на взгляд непосвященного, система отбора сотрудников АСБ, когда на первый план выходил не оперативный опыт и умение вести себя в экстремальных ситуациях, а то, что у человека есть личный счет к уголовникам. И очень умело прорисовано выпирающее изо всех щелей, набирающее силу безумие. Безумие как шерифов-опричников, так и системы в целом.
Оставим на совести автора то, что никаких следов мифической «теории Сверхнасилия», открыто провозглашающей государство этаким «суперпаханом», т.е. главным и посему единственным преступником в стране, до сих пор не обнаружено. Скорее всего, данной теории не существовало, ее вполне заменял печально известный «Указ Сто два». Также неправдоподобна и история главного героя. При всей своей психической неадекватности этот человек, существуй он в реальности, не ходил бы по Москве с игольником и пистолетом, а был бы принудительно и навечно загнан опекуном в какую-нибудь африканскую тмутаракань от греха подальше. Абсолютно неверна, хотя и не лишена определенного мрачноватого изящества авторская трактовка возникновения термина «птичка». Человек по имени Павел Птицын в обозначенный автором временной отрезок ни в каких госструктурах не числился (это несмотря на весьма раздутые штаты – не повезло властям на Птицыных). А вот Павел Александрович Гусев действительно проходил по документам как старший уполномоченный АСБ, только не Центрального отделения Москвы, а Северо-Западного. На второй год выбраковки он был захвачен и впоследствии зверски убит бандой вымогателей, принадлежавшей к знаменитой и по сей день солнцевской братве (кстати, похожий эпизод в книге упомянут, хотя и не без вранья). Что известно автору о реальном Гусеве, его происхождении и родственных связях, и известно ли вообще, сказать трудно. По внешним данным и возрасту Гусев покойный и Гусев книжный совершенно разные люди. Вдобавок, кто такой на самом деле Гусев из книги и на что именно автор упорно намекает, тоже вопрос открытый. А детективные фокусы, когда совершенно невозможно понять, врет герой или говорит правду, лишний раз подтверждают, что и сам литератор пребывает на его счет в глубокой неуверенности.
Безусловно неверны постулируемые в книге основополагающие принципы личных взаимоотношений сотрудников АСБ и милиции. «Указ Сто два» жестко связал эти две структуры организационно, но человеческий фактор и здесь внес коррективы. МВД всеми доступными способами уклонялось от контактов с выбраковщиками как на уровне руководителя высшего звена, так и простого участкового инспектора. Да, разумеется, АСБ более чем активно пользовалось милицейской «наводкой». Все оперативно-розыскные мероприятия в стране по-прежнему вели специалисты МВД (в Агентстве таковых попросту не было, что бы там ни утверждали малокомпетентные фантазеры). Данные по тем фигурантам, которые подпадали под «юрисдикцию» АСБ, исправно Агентству пересылались. Но подчеркнуто теплые отношения между выбраковщиками и некоторыми милиционерами, выпячиваемые автором к месту и не к месту, – такая же фальшь, как и эпизод, в котором мент с самоубийственной храбростью обзывает Гусева вождем палачей. Да, АСБ взяло на себя долю милицейской работы, но делало ее, во-первых, чисто механически, а во-вторых, исключительно топорно. Просто большая часть преступников, определенная по «Указу Сто два» во враги народа, задерживалась (если не стыдно эту процедуру так назвать) и зачастую расстреливалась на месте людьми Агентства.
Означает ли это, что милиция пряталась за спины выбраковщиков и смирно ждала момента, когда ей разрешат снова занять свое законное место? Стоит ли думать, что милиционер улыбался в лицо «уполномоченному», а когда тот пройдет мимо, плевал через левое плечо и крестился? Первое утверждение неверно в принципе. Второе, скорее всего, на сто процентов соответствует истине. Задвинутые в угол милиционеры оказались в крайне дискомфортной ситуации. Конечно, они вынуждены были молча ждать своей очереди. Но считать, что ожидание было полно саркастической радости (мол, вы делайте грязную работу, а мы тут ни при чем), по меньшей мере глупо. Кстати, людская ненависть выплескивалась на ментов куда чаще, нежели на выбраковщиков. Ведь стоящий над законом сотрудник АСБ в ответ на справедливо гневное слово в свой адрес мог и выстрелить...
Практически не обозначена в книге позиция Русской Православной Церкви, точнее – произошедший среди духовенства раскол. Как известно, наряду с печально известным о. Ермогеном, провозглашавшим АСБ Воинством Христовым, в анналах истории навечно запечатлен светлый образ сгинувшего на каторге о. Валентина (Покровского). С канонизацией последнего РПЦ по непонятным причинам тянет до сих пор.
С неуместной для русского писателя бравадой обойден в книге и еврейский вопрос. Для автора он, кажется, не существует вовсе. Хотя есть достаточно веские основания полагать, что вопрос этот стоял в описываемый период необыкновенно остро, и дискриминация лиц коренных национальностей на территории Союза обогнала даже рекордные показатели ельцинских времен. Разумеется, некоторое количество евреев тоже было истреблено – но исключительно в первые годы выбраковки и, как правило, за преступления, связанные с вывозом капиталов (стоит напомнить, что по самым приблизительным оценкам не меньше семидесяти процентов российских денег, переправленных за рубеж в последнее десятилетие прошлого века, было вывезено евреями). Похоже, для автора это не аксиома. Он вообще склонен к легендированию читателя, ему представляется гораздо более интересным разрабатывать тему «Меморандума Птицына» и копаться в психологии выбраковщика, нежели заниматься делом и раскрывать истинные механизмы, вытолкнувшие на свет божий Правительство народного доверия и принудившие русских в массовом порядке заняться уничтожением себе подобных. Между прочим, евреев в АСБ не было вообще! Формально их туда не брали. Фактически такой порядок вещей был инспирирован международным сионистским лобби.
Даже на белорусской территории в отделениях АСБ «трудились» сплошь Ивановы, Петровы и Сидоровы, в большинстве своем импортированные из России! Не к чести братьев-славян будь сказано, они подозрительно легко согласились с абсурдным тезисом, что русские превосходят их в реакции и сообразительности, необходимых для оперативной работы. При том, что «сообразительные» русские уже отвыкли считать Беларусь своей землей. В лучшем случае они воспринимали союзное государство как некую оккупированную территорию – лишнюю, бесполезную, лишенную ценных ресурсов, к тому же наводнившую российские города толпами вахтовиков-гастарбайтеров. Последних с редкостным остервенением гоняли московские выбраковщики, и через какой-то год встретить в столице работягу-белоруса стало почти так же нереально, как, например, живого цыгана. То есть можно с полной уверенностью сказать, что АСБ как структура весьма психопатизированная с одинаковой легкостью и выполняла некие социальные заказы, и сама их формировала.
Что касается цыган, то их всего-навсего пинком вышибли из страны, выдавив за границы Союза – а могли бы поубивать. В этом тоже был стратегический расчет – местная цыганская диаспора уже не представляла себе жизни без активной торговли наркотиками, и Правительство народного доверия не постеснялось «нагадить ближнему», наводнив соседние государства (особенно – строптивую Украину, наотрез отказавшуюся вступать в Союз) толпами асоциальных элементов с полными карманами отравы. О том, как непросто оказалось вырывать цыганский криминалитет из общества, свидетельствует даже Гусев – упоминаемая им зверская перестрелка выбраковщиков с ментами на Киевском рынке Москвы на самом деле имела место. И случилась действительно из-за цыган, к засилью которых рыночная милиция относилась чересчур лояльно, если не сказать большего. АСБ в свойственной ему манере свалилось на рынок как снег на голову, да к тому же огромной толпой, и у милиционеров не было ни малейшего шанса одержать верх – несмотря на теоретическое огневое превосходство. Милицейские автоматы «АКСУ» (и особенно «клин») либо пробивали легкую броню выбраковщиков, сконструированную «под пистолет», либо валили противника с ног. Но зато штатный «игольник» позволял уполномоченному АСБ безбоязненно стрелять по толпе очередями, кося и правых и виноватых (статистики по случаям, когда парализатор убивал жертву, не сохранилось, разные исследователи оценивают процент «незапланированного брака» от индивидуальной непереносимости как пять-шесть на сотню). Так или иначе, первое же резкое движение ментов спровоцировало такую массированную пальбу, что буквально через пару секунд на земле лежал весь рынок, в том числе и несколько аэсбэшников – зацепили свои. Из милиционеров домой вернулись только двое, один впоследствии сошел с ума и был забракован окончательно, со вторым мне удалось побеседовать, и это оказался абсолютно сломленный человек. По его словам, дознаватели АСБ обращались с ним подчеркнуто корректно и доброжелательно. Никаких деталей психотропного допроса он не помнил, но у меня создалось впечатление, что либо в качестве «сыворотки правды» был использован нетрадиционный препарат, либо допрашиваемый подвергся гипнотической обработке.
