двором начал вращаться. Он образовал плотный ком желтого тумана, освещенного изнутри тем же белым светом, что украшал Даймё. Туман стал еще плотнее и растянулся, поднимаясь выше в желтеющее небо, пока не увеличился до размеров всего внутреннего двора. Когда он промчался над мотыльками, огромные насекомые задрожали.
Духовный дракон Йосей вырвался из тумана, словно змея, выползшая из своего кожистого яйца. Он был длинным и узким. Его передние лапы были сложены и прижаты к изящному, обтекаемому телу, а чешуя щетинилась вдоль позвоночника. У него была круглая голова, но плоская и широкая морда с длинными усами по обе стороны его широких губ.
Белый дракон свернулся в пружину, поднимаясь по спирали все выше, пока его задние лапы и хвост не выскользнули из туманного кома. Когда все его тело вышло из тумана, голова Йосея ринулась вниз, в колонну, созданную его собственными кольцами. Великий дракон вылетел из колонны колец в каких-то пятидесяти ярдах над Кондой, и остановился.
Даймё взглянул вверх, как и каждый, кто находился во внутреннем дворе. Жемчужное-Ухо взглянула на Конду, затем снова на Йосея, очарованная громадным животным. Усы дракона были подобны длинным усам Конды, и когда Даймё кивнул, дракон кивнул ему в ответ.
Голова Йосея устремилась вперед, к распахнутым воротам. Остальное его длинное, изящное тело проследовало за ней, изгибаясь и проворачиваясь вокруг своей оси, пока кончик его хвоста не исчез за воротами и, поднявшись высокой в небо, не пропал из вида. След из пыли и желтого тумана клубился за ним еще мгновение, затем и он рассеялся.
- Йосей не успокоится, - объявил Конда, - пока не отыщет и не уничтожит Великое Чудовище Духов. Выслав против нас своего самого кошмарного духа, ками показали нам свою истинную силу. Я не могу позволить, чтобы эта демонстрация осталась без ответа, и я не допущу более гибели ни единого верного поданного этих земель, когда я в состоянии встретить их самую великую силу свой, еще более великой силой.
- Ибо Йосей служит мне, как я служу вам, и все вместе мы сломим нашего врага. Какуриё уже бьется в предсмертной агонии. Когда он прекратит свои судороги, вся наша нация станет победительницей.
Теперь солдаты вскричали от воодушевления, и, вскоре, горожане подхватили их радостные выкрики, рожденные восхищением мощью Йосея. Скандирование «Конда, Конда!» - заглушило радостные крики, и Даймё склонил голову.
Барабанщики начали бить ритм, завершающий церемонию обращения. Конда повернулся и исчез в башне, сопровождаемый своими телохранителями. Во внутреннем дворе, толпа и солдаты продолжали ликовать.
Жемчужное-Ухо не разделяла их радость. Вместо этого, она еще раз всмотрелась вверх, тщетно пытаясь высмотреть проблеск Мичико-химе в верхних окнах башни.
* * * * *
Принцесса Мичико не стояла у окна в своей роскошно обставленной комнате во время обращения ее отца к народу. Она не видела ни толпу, ни солдат, ни дракона, и, хотя ее мысли часто обращались к Леди Жемчужное-Ухо, она не выискивала глазами свою наставницу сквозь густой туман снаружи башни.
Вместо этого Мичико сидела за своим письменным столом, усердно выводя жесткой кистью один и тот же сложный символ в чистом свитке. Поглощенная концентрацией, она бормотала себе под нос, прочерчивая одни и те же линии снова и снова, пока промокшая от чернил бумага не начала растворяться от ее усилий.
Она не видела никого, кроме солдат со дня своего заключения под стражу – ни отца, ни своей наставницы, ни своей самой близкой подруги. Ее хорошо кормили, и у нее был доступ к любым книгам в библиотеке ее отца, предварительно согласованных с ним. Она жадно читала на протяжении долгих месяцев своего заключения: сперва она проглотила серию томов по истории Камигавы, затем ученые тексты о различных духовных практиках. Даймё отказался предоставлять ей какую-либо информацию о Войне Ками, но, кажется, не возражал против того, чтобы позволить ей завершить ее формальное образование самостоятельно.
Помимо своих книг Мичико была полностью отрезана от внешнего мира. Замок хорошо охранялся от любых заклинаний, способных контактировать с ней, а физические барьеры в виде стен и охраны не допускали других видов связи. Ее друзья, наставница, слуги, и отец были вне ее досягаемости.
Мичико продолжала выводить символ. К счастью, у нее были знакомые, о которых ее отец не знал. Одна из книг подробно рассказала принцессе о колдунах канджи, использовавших особые символы для концентрации своей магии. Опытный маг канджи мог разжечь дрова, вырезав на них символ, означавший огонь, или вызвать лихорадку, просто начертив мелом нужный символ на двери дома жертвы. А, объединяя различные символы в один канджи, возможно было создавать и более мощные заклинания.
Принцесса взглянула на растворяющийся лист пергамента, все еще бормоча что-то про себя. Когда она начала практиковаться, она часто останавливалась после символа «посланник», прежде чем преступить к канджи хёдзан, или «айсберг». С того момента, как она несколько часов назад взяла в руки кисть, она работала без перерыва, смешивая эти два символа серией мягких, точных движений, непрерывно повторяя слова мантры.
Символ под ее кистью дернулся. Глаза Мичико расширились, но она продолжила выводить линии и читать мантру. У нее начало получаться. Она старалась сохранять спокойствие и держать равномерный ритм.
Послышался влажный треск, когда канджи оторвался от бумаги и поднялся в воздух. Мичико сползла по спинке своего стула, не решаясь дышать, из страха прервать ритуал. Она подвинулась так, чтобы быть между парящим канджи и раскрытым окном.
Курьерский символ не пытался никуда улететь, но парил перед ней в ожидании. Мичико вдохнула и проговорила мягко, но четко.
- Найди его в Болоте Такенума, - сказала она. – У меня есть новое поручение для него и его мстителей.
Символ качнулся в воздухе. Мичико сделала еще один вдох и продолжила.
- Скажи ему, что я в башне отца. Я узница. Спаси меня, и награда взбудоражит даже самое жадное из сердец. – Мичико замолчала, вспоминая свою предыдущую встречу со своим будущим спасителем. – Даже его.
- Ступай, - сказала она. – Скажи Тоши, что я буду его ждать.
Курьерский символ провернулся в воздухе перед принцессой, затем взмыл в открытое окно и исчез в туманном мареве.
Глава 2
Тоши Умезава сидел у барной стойки в одном из худших трактиров в этом мире. Большинство строений в Болоте Такенума были мрачными, но Крысиное Гнездо было единственным в своем роде. Чашки здесь были грязными, вино прокисшим, а клиентуру заведения составляли преступные психопаты. Заведение стояло
