По инициативе Мороза публикуются диктофонные записи бесед в кабинете президента, из которых общество узнает то, что и так давно знает. А именно – что президент эмоционален, легко впадает в гнев, дает волю чувствам и активно использует ненормативную лексику. Также пленки свидетельствуют, что Кучма не стесняется оказывать давление на формально независимые ветви власти и что он, очевидно, является участником коррупционных схем приватизации государственной собственности.
Все это было известно и раньше. Объемы злоупотреблений не поражают воображение. Оппозиция – с учетом ее связей с экс-премьером Павлом Лазаренко, который был на тот момент арестован властями США по подозрению в коррупции и отмывании денег, а позднее отбыл срок в американской тюрьме, – воровала не только не меньше, но больше и беззастенчивее. Украинский менталитет предполагает, что каждый коррумпирован настолько, насколько позволяет его должность. На этом фоне Кучма кажется еще достаточно скромным. Ну и наконец, как было сказано выше, стабильно растущий четыре года подряд уровень жизни и уверенность в том, что наиболее тяжелые годы уже позади, не располагали к серьезным выступлениям против власти.
Тем не менее выступления состоялись. Поводом стало четко обозначенное на пленках недовольство Кучмы деятельностью журналиста Георгия Гонгадзе. Журналист незадолго до этого пропал, а позднее был найден убитым. Прямых доказательств причастности Кучмы к его убийству не было, но несколько неосторожных слов, произнесенных в гневе в адрес журналиста, позволили оппозиции публично обвинить президента, потребовать отрешения его от должности и суда над ним. Началась акция «Украина без Кучмы».
Старт данной акции знаменовал второй этап развития кризиса. Оппозиции несколько раз удавалось собирать довольно значительные по киевским меркам (до нескольких тысяч человек) митинги. Какое-то время власти, впервые столкнувшиеся с подобного рода активностью, были испуганы и парализованы, но сравнительно быстро пришли в себя, обнаружив, что общество как таковое, хотя и испытывает глухое недовольство, не готово к уличным протестам. На акции выходили преимущественно активисты оппозиции, а также сторонники радикальных организаций, в том числе неонацистского толка (ударную силу составляли боевики Украинской национальной ассамблеи – Украинской народной самообороны, УНА-УНСО), что вызывало настороженность в отношении оппозиции у большей части жителей столицы (тогда еще негативно воспринимавших неонацистов).
Пытаясь радикализировать и раскачать общественность, оппозиция, опираясь на боевиков радикальных неонацистских организаций, организовала 9 марта 2001 года штурм здания Администрации президента. Однако власть оказалась готова к такому развитию событий. Многочисленные камеры центральных телеканалов Украины дали в эфир картинку, не вызывавшую сомнений в агрессивных намерениях оппозиционеров, спровоцировавших конфликт с милицией. Силовики достаточно эффективно и без лишней видимой жестокости прекратили беспорядки, зачинщики были задержаны, девятнадцать человек предстали перед судом и получили серьезные сроки (от двух до четырех с половиной лет). Премьер Ющенко, который должен был (по версии оппозиции) стать исполняющим обязанности президента в случае досрочной отставки Кучмы, был отправлен парламентом в отставку 26 апреля 2001 года (28 апреля был подписан соответствующий Указ президента, но Ющенко продолжал исполнять обязанности главы правительства до 29 мая, когда премьером был назначен Анатолий Кинах). Оппозиция была политически разгромлена, дезорганизована, а кроме того, морально дискредитирована, поскольку еще 21 февраля 2001 года (за две с половиной недели до неудачного штурма Администрации президента) Ющенко – потенциальный лидер оппозиции и главный бенефициар намечавшегося переворота – совместно с президентом Кучмой и Председателем Верховной рады Иваном Плющом подписал так называемое письмо трех, в котором участники акции «Украина без Кучмы» были названы фашистами. Таким образом, заявленный лидер восстания против власти публично солидаризировался с властью, выступив против восставших.
Власть продемонстрировала решимость защищаться, оппозиция – неспособность защитить своих сторонников, а также трусость и откровенное предательство лидеров, и уличные акции пошли на убыль. Вплоть до 2004 года Украина пребывала в спокойствии. Окружение президента даже смогло переключить внимание значительной части общественности с вопроса о том, что конкретно говорил Кучма, на вопрос, кто и зачем совершал государственное преступление, организовывая многомесячную прослушку президентского кабинета, и только ли кабинет прослушивался. Взявший на себя ответственность за установку диктофона майор президентской охраны Николай Мельниченко доверия не вызвал. Его мотивация – «желал задокументировать незаконные действия президента» – не выдерживала критики, поскольку по роду своей служебной деятельности он в принципе не мог знать, о чем говорит президент с посетителями, а следовательно, не имел и оснований для каких-либо подозрений. Кроме того, у Мельниченко отсутствовала техническая возможность организовать прослушку, тем более организовать ее так, как он это якобы сделал – поместив диктофон под диван в кабинете. В ходе рутинных ежедневных мероприятий охраны прибор был бы тут же обнаружен. Да и сам Мельниченко не имел регулярного доступа в кабинет, необходимого для того, чтобы производить замену кассет с пленкой и элементов питания диктофона. Понятно было, что за историей с прослушкой стоит мощное иностранное государство, чья разведка свободно себя чувствует на Украине. Большая часть экспертов не сомневались, что прослушку организовали США. Впрочем, была сделана попытка обвинить и Россию.
Власти Украины свою официальную позицию не заявили, ограничившись намеками в адрес «заинтересованных внешних сил». При этом адресатами прозрачных намеков, в зависимости от конъюнктуры политического момента, поочередно становились Москва и Вашингтон.
Я столь подробно остановился на событиях, предшествовавших первому украинскому политическому кризису, закончившемуся первым оранжевым переворотом, по одной причине. Именно в тот период (2000–2005 годы) уходят своими корнями проблемы, сделавшие неизбежными события 2013–2014 годов. Именно тогда, в 2001 году, украинская власть впервые оказалась на распутье. Они могли довести мероприятия по прикрытой «кассетным скандалом» попытке государственного переворота до логического конца, публично вскрыв организацию прослушки президентского кабинета спецслужбами США, а также координирующую роль американского посольства в акции «Украина без Кучмы», испортить отношения с Западом, отказаться от «политики многовекторности» и сделать вынужденный, но неизбежный в такой ситуации выбор в пользу союза с Россией. Либо сделать вид, что ничего не случилось, и попытаться и далее проводить политику балансирования между Вашингтоном и Москвой. Тогда же на улицы в качестве ударной силы оппозиции впервые вышли неонацисты. Власти пришлось определиться со своим отношением к их организациям. Меры оказались половинчатыми. Жестко наказав полтора десятка боевиков, непосредственно участвовавших в драке с милицией, власть не приняла никаких мер к прекращению деятельности организаций, выращивавших и тренировавших этих боевиков, – при том, что данные организации не скрывали, что целью их деятельности является силовое свержение законной власти и изменение конституционного строя.
В этих условиях команда Леонида Кучмы не смогла адекватно оценить уровень угрозы. В попытке снять напряженность в отношениях с Соединенными Штатами Кучма пошел на усиление евроатлантической риторики (впрочем, параллельно должность потерял проамериканский премьер Виктор Ющенко). В 2002 году Украина присоединилась в качестве наблюдателя к ЕврАзЭС и вместе с Россией, Белоруссией и Казахстаном приняла участие в начавшемся переговорном процессе о создании Таможенного союза. Также начались переговоры о передаче газотранспортной системы Украины под контроль трехстороннего международного консорциума, представленного компаниями России, Украины и ЕС.
Это была попытка сохранить политику многовекторности в условиях, когда последняя больше не отвечала изменившейся международной обстановке. В момент прихода Кучмы к власти в 1994 году такая политика была оправданна – США, занятые на Балканах и Ближнем Востоке, и Россия, погруженная в собственные проблемы, не были тогда готовы к активной игре на украинском поле. Условно самостоятельная, равноудаленная от Москвы и Вашингтона политика киевских властей всех устраивала, тем более что прочные экономические связи Украины с Россией не только сохранялись, но даже укреплялись – к этому толкала необходимость обеспечить страну дешевыми энергоносителями и сохранить рынок сбыта бюджетообразующих предприятий. Заводы, производившие бесшовные трубы, предприятия ВПК, нефтепереработки и химической промышленности были, с одной стороны, главными потребителями российских нефти и газа, а с другой – ВПК и производство труб обеспечивали украинскую металлургию устойчивым спросом на внутреннем рынке (этот спрос, конечно, не покрывал все объемы производства, но служил демпфером на случай резкого изменения спроса или цен на международном рынке). В то же время заявленная еще в начале 1990-х в качестве приоритетной политика евроинтеграции, хоть и не сопровождалась более-менее последовательными шагами Киева, оставляла Вашингтону и Брюсселю достаточные возможности для укрепления собственного политического и идеологического влияния на Украине.
