аиотеек-оуоо, одним своим хмурым лицом безверблюдного рыцаря, снимал ряд вопросов и претензий, так что назойливым зазывалам и продавцам пришлось довольно туго.
Хорошо еще, что в руках у наших ребят были не массивные дубинки, а некое подобие длинных гибких прутьев. Удар такими не убивал, однако либо сдирал кожу, либо оставлял такой след, что запоминался надолго.
Так вот мы и пробивались вперед сквозь толпу, под аккомпанемент свиста и хлещущих ударов палки, и невольные вопли не успевших увернуться зазывал.
— А вы откуда будете любезные? — Вежливо осведомился я, приметив что в кильватерную струю нашего, столь успешно пробивающего себе дорогу в людских толпах «ледокола», хитро пристроилась еще какая-то делегация.
— Из Гтархга… — Столь же вежливо ответил мне идущий во главе этой делегации, довольно таки уже пожилой мужик. Причем говорил он на аиотеекском с чудовищным акцентом.
— Как-с???? — Уточнил я, искренне изобразив на лице изумление, ибо данный топоним, никак не попадал ни под один известный мне тут язык.
— Из Гтархга. — Повторил мужик. — Это в… вы их называете Поднебесными горами. Это далеко-далеко на юге отсюда.
— В Храм? — Уточнил я.
— Угу. — Подтвердил мои подозрения поднебесный мужик. — Много слышали о мудрецах, которые живут при Храме. Вот и пришли приобщиться к их мудрости и знаниям!
— Правда? — Почти что искренне удивился я. — И что говорят о Храме, мудрецах и знаниях, в этом вашем… э-э-э… короче, — Поднебесных горах?
…Фу блин… Словно вентиль какой-то открыл, и из мужика пошел бить фонтан. Жалко только что понимал я с пятого на десятое, потому что увлекшись, он начал активно употреблять неизвестные мне термины. …А может, просто не знал правильных.
А вот зато когда он увлекшись, встал прямо посреди дороги, и начал рисовать палочкой на пыльных камнях разные геометрические фигуры… Короче, — «китаец»[4] оказался знатным геометром, и активно продвигал сию науку у себя в этом самом Гдырхе, (как-то так). А десяток сопровождающих его дядек с лицами профессиональных киллеров, были его наиболее талантливыми учениками, коих он выбрал с собой для поездки в Храм.
В Храме, он надеялся сверить свои достижения и рассуждения, с рассуждениями и достижениями передовой науки. Ибо, оказывается хорошо знакомый всем на этом берегу моря, товарищ Икаоитииоо, специально для того и создал этот Храм, дабы умные люди со всех концов земли, приходили сюда обмениваться мудростью.
…Что признаться, сильно заставило меня заподозрить в товарище и боге по совместительству Икаоитииоо, — родственную душу. — Я же блин, в своем Университете, занимаюсь примерно тем же.
Нет, я и раньше подозревал, что этот странный божок не так-то прост. — Уж больно сильно он выбивался из общего религиозного фона.
И насчет Храма у меня были сильные подозрения. Однако даже общаясь с Эуотоосиком, я ни разу не слышал столь прямого указания на накопление знаний, как на основной вид деятельности Храма. Думал, что это как обычно, — от излишнего безделья и переедания мяса жертвенных животных[5], в местных жрецах пробудилась тяга к Возвышенным рассуждениям и «коллекционированию» всяческой полезной информации. А кому, в конце-то концов, еще этим заниматься? Ведь не работягам, с утра до вечера торчащим на своих полях или в мастерских? И не воякам, привыкшим ценить лишь те знания, которые приводят к смерти врага.
А оказалось вон оно как!!!
…В общем, с геометром и его учениками, мы поговорили весьма душевно. Я его поразил своей продвинутостью по части сложения, вычитания, умножения и деления. А также кой-какими заветными знаниями о треугольниках и других геометрических фигурах, (почти все что сам помнил). Так что сумел проканать за такого же мудреца, (благо возраст у меня по местным меркам весьма солидный), также идущего приобщиться к знаниям Храма.
…Что самое ценное, у Згарка, — так звали моего «коллегу», было что-то вроде рекомендаций, от своего научного сообщества, к жрецам Храма, так что можно было надеяться, затесавшись в его компанию, быстренько пролезть поближе к заветным тайнам местных Академиков, и побольше разузнать об заветном Амулете.
…Который, признаться, с каждым днем, и шагом, приближающим нас к Храму, пугал меня все сильнее и сильнее.
А вдруг он и правда, представляет из себя нечто значимое?
А самое главное, — что я скажу Лга’нхи и другим ирокезам, когда они потребуют от меня исполнения Пророчества?
Была у меня конечно одна задумка. Но если она не сработает, и брательник реально потребует вернуть на землю родное племя… Это мягко говоря, станет крахом всего того, что я успел тут построить за свою жизнь.
Где-то через часок, мы покинули территорию города …Нет, это не город такой большой. Аоэрооэо, даже несмотря на то, что по местным меркам считался беспрецедентно огромным, по масштабам моих времен, был не больше какого-нибудь районного центра, на пару-тройку десятков тысяч жителей.
Просто шли мы по нему, очень медленно. И думаю, с точки зрения наших степняков, еще и мучительно.
Представьте, что вынуждены пройти метров сто, коротенькими, буквально на пол ступни шажками, вместо того чтобы преодолеть этот путь в своем нормальном темпе. Вот так же, думаю, чувствовали себя и Лга’нхи с Грат’ху, идя пешком по довольно ровной и удобной дороге, вместо того чтобы припуститься по ней бегом, и быть на месте уже меньше чем через час.
Впрочем, как я уже упоминал, (пока еще нет, но я это вставлю в текст), отбирая людей в эту поездку, я старался брать тех, кто обладает некоторыми артистическими данными, ну или был послушен как Мнау’гхо. Ведь мы были не только вояки, но и шпионы. Так что, как бы неуютно ни чувствовали себя все наши ребята (включая даже меня), медленно бредя по дороге, и сжимая палки, вместо привычных копий, приходилось терпеть, не подавая вида, насколько же это для нас некомфортно.
…В общем, спустя час неспешного хода, город мы покинули. Об этом мне сообщил Отуупаак, ибо сам я, догадался бы об этом не сразу.
Каюсь, еще там, в прошлой жизни, я случалось страдал отсутствием географического чутья. …В том смысле, что впервые попав в Мытищи[6], не сразу сообразил что это уже дикое заМКАДье, а не цивилизованная Москва.
Нет конечно, что-то такое в
