тампонов, заторможено, двигаюсь дальше. Бесцельно плетусь между рядами, время от времени сталкиваясь с другими покупателями. В голове вакуум и пустота. В ушах противный свист.
Машинально закидываю в корзину молоко, пачку масла, упаковку гречки и иду на кассу. Перед тем, как рассчитаться, добавляю к покупкам тест на беременность.
От страха и жалости к себе дерет в горле и слабеют колени.
Этого не может быть.
Я не верю, что со мной могло случиться подобное.
Только не со мной, мать вашу!!!
Выхожу из магазина в расстегнутой куртке и, наказывая себя за дурость и недальновидность, пока иду до дома, промораживаю свое тело до состояния ледышки.
Не может быть?! Серьезно?..
Может! Еще как, может!..
Прерванный половой акт не является гарантией безопасного секса — я же, балда, сама всегда девчонкам это говорила!
Запыхавшись, останавливаюсь у въезда в свой двор и задираю лицо к небу.
Моя ошибка заключается в том, что я слишком часто прислушивалась к интуиции. В случае с Даниловым она подвела меня под монастырь. Обманывала, нашептывая, что мы созданы друг для друга. Что ему можно довериться даже в таких вопросах, как общие дети.
Боже мой…
Не сдержав дрожи, стучу зубами и, шмыгнув носом, бегу к подъезду.
— Купила?.. — встречает у порога переминающаяся с ноги на ногк Настя.
— Да… вот, держи…
— Спасибо!.. — шепчет благодарно, — а то у меня катастрофа.
Метнувшись в туалет, закрывается изнутри, а я раздеваюсь и прохожу на кухню помыть руки.
Мне б твою катастрофу, Настя.
Переодеваясь в комнате, слышу, как она выходит. Быстро прячу упаковку с тестом за пояс трикотажных брюк и тоже закрываюсь в санузле.
Сажусь на крышку унитаза, бегло просматриваю короткую инструкцию и делаю все, как там написано. Кладу полоску на край ванны и закрываю лицо руками.
Меня трясет и сильно морозит. Даже сейчас, в состоянии шока, я отчетливо понимаю, чем обернется для меня эта беременность, и это совсем не то, о чем я мечтала.
Господи, да я, наверное, даже диплом получить не успею!..
А как я домой вернусь, как родителям скажу, что вместо диплома привезла им внука?! Они же поседеют за секунду!..
Сверившись с часами на телефоне, беру тест и смотрю на две розовые полоски на нем.
Несколько мгновений не могу сделать ни вдоха, а затем чувствую, как проваливаюсь в прорубь. Воткнувшиеся в кожу ледяные иголки едва не лишают сознания. Согнувшись пополам, я хриплю от ужаса.
Глава 30
Максим
Стефа, держа руку отца в своих ладошках, изо всех сил старается сдержать слезы. Судорожно всхлипывая, рассказывает о своих делах и успехах в учебе.
Старик, очевидно, все еще не верит в то, что с ним происходит. Выглядит потерянным и немного жалким. Седеющие волосы торчат в разные стороны, а светлые глаза кажутся огромными на резко похудевшем лице.
Скосив глаза, смотрит на меня больным взглядом. Не доверяет до конца, боится за свою дочку и компанию.
Я, поправив полы больничного халата, прохожу по палате и останавливаюсь у широкого окна с видом на искусственный пруд и сквер. Летом, наверное, красиво, но здешних пациентов это вряд ли радует.
— Домой пока не приезжай, — говорит Стефе ласково, — нечего тебе там одной делать. Поживи у Даниловых.
— А потом?.. После химиотерапии тебя выпишут?
— Будем надеяться.
— Выпишут, — кивает с улыбкой.
— К свадьбе готовьтесь, времени не теряйте.
— Я знаю, — шепчет, подаваясь к отцу и кладя подбородок на его плечо, — мне Юрий Андреевич уже все объяснил.
Потерев подбородок, приваливаюсь плечом к оконному обналичнику. Курить хочется до ломоты в зубах.
Открывается дверь, и в палату, вместе со штативом, протискивается медсестра.
— Капельница, Владимир Велундович.
У меня в этот момент звонит телефон, и я, пользуясь этим, тихо выхожу в коридор. Быстро миную все отделение, на лифте спускаюсь вниз и уже скоро оказываюсь на заднем дворе клиники, перед входом в огороженный живой изгородью сквер.
Вынув сигареты из кармана, закуриваю и набираю полную грудь никотина. Легкие, пропитавшись ядом, горят огнем, но дышать, несмотря на это, становится легче.
Запахнув полы тонкого халата, пытаюсь спрятаться от холода и перезваниваю Андрею.
— Звонил?..
— Занят?
— Немного, — говорю, затягиваясь второй раз.
— Может, вечером подъедешь?.. Мы в Иллюзиуме собираемся.
— Не получится, запара у меня…
Тот, раздраженно вздохнув, цокает языком.
— Что происходит, Макс?.. Кругом столько слухов, а я, твой друг, нихрена не знаю.
— Что говорят?
— Что батя тебя прессует, и с бизнесом траблы какие-то.
— Никаких траблов, — усмехаюсь я, — пиздят. Работы много.
— Ладно, но ты… — прочищает горло, — если что нужно, звони…
Зажав сигарету в пальцах, быстро облизываю губы, но язык держу за зубами. Попросить его узнать у Кира, как там Дженни запрещаю себе усилием воли.
Попрощавшись, отключаюсь и подпираю плечом белую колонну.
Дженни…
Думать о ней мне противопоказано. Ничем хорошим это не заканчивается. Чаще всего — жутким похмельем и разбитым телефоном.
Заметив боковым зрением еще двух желающих перекурить на заднем дворе, быстро сворачиваюсь. Тушу окурок и выбрасываю его в урну.
— Максим! — восклицает Стефа, когда мы сталкиваемся с ней в дверях палаты, — ты где был?
— Курить выходил.
— Попрощайся с папой, пожалуйста… у него процедуры начинаются.
Захожу в палату и жму будущему тестю руку. Тот старается вложить в рукопожатие все силы, но мы оба с ним чувствуем, что их почти нет.
— Береги ее.
— Хорошо…
— Макс… я серьезно, не подведи!
— Я понял, Владимир Велундович.
— Троценко звонил сегодня, сука, — подтягивает меня за руку и понижает голос, — предлагает себя на мое место… не верю я ему.
Невольно морща нос от концентрированного запаха лекарств, согласно киваю. Тоже не верю этой крысе. Отец ждал его предложения, поэтому и заторопился со свадьбой.
— Шлите его нахер.
— Он Стешку с голой задницей на улицу выбросит.
— Никто никого не выбросит…
Оллсон неожиданно сильно впивается пальцами в мое предплечье и сужает блеклые глаза.
— Компания принадлежит ей, помни, Максим. Ей и ее детям.
Осторожно освобождаю руку от захвата и выпрямляю спину.
— Я не претендую на вашу компанию.
Тесть злобно щурится и провожает меня взглядом до порога.
— Идем, — взяв Стефу за локоть, веду ее по длинному безлюдному коридору.
Она подавленно молчит, и я догадываюсь, что она слышала наш разговор.
— Тебе не о чем волноваться, — произношу, садясь за руль своей машины.
— Мой отец серьезно болен.
— Я не про это, Стеф… — смотрю на ее профиль, — ваша компания в надежных руках.
— Я знаю… спасибо…
Какое-то время мы едем молча, я тону в безрадостных мыслях, а Стефа переписывается с
