Когда Гитлер предложил выслать 4 миллиона польских евреев, поляки послали на Мадагаскар комиссию, которая по возвращении доложила, что климат там неподходящий, хотя уже имелось принципиальное согласие министра иностранных дел Франции Жоржа Боннэ. Тогдашний польский министр иностранных дел полковник Бек считал этот вопрос очень важным для немецко-польских отношений и обещал в свое время рассказать о деталях переговоров по еврейскому вопросу. Кое-что об этом можно найти на стр. 42 вышедшей позже в Лондоне «Польской Белой книги».
На следующий день после заключения германо-советского пакта Гитлер, уверенный в том, что победителей не судят, опять позвал к себе Гейдриха, а тот вызвал в свой командный центр на Принцальбрехтштрассе в Берлине готового на любую подлость Науекса, к тому времени уже штурмбанфюрера СС (это ранг штабного офицера). Речь шла о «консервах», как называли они трупы людей, только что убитых в концлагерях.
Вечером 31 августа 1939 г. Гейдрих с помощью Науекса и его эсэсовцев, переодетых в польскую форму, организовал нападение на радиостанцию немецкого города Глейвиц в Верхней Силезии и тем самым развязал вторую мировую войну. Науекс докладывал:
«Мы стреляли из пистолетов в помещении радиостанции. Мы сделали пару предупредительных выстрелов в потолок. А потом мы поспешили начать передачу».
Передача Науекса шла на польском языке. Она состояла из пустых угроз и предрекала, что польские войска скоро возьмут Берлин. На месте остались продырявленные пулями «консервы» в польской военной форме. На следующее утро Гитлер посередине своей длинной речи перед рейхстагом сказал об этом событии так:
«Сегодня ночью на нашу территорию напали солдаты регулярной польской армии. В 5.45 мы открыли ответный огонь».[79]
Он сам заблуждался. В действительности немецких солдат подняли в это утро раньше и уже в 4.45 они маршировали, повинуясь приказу, по пыльным дорогам Польши, которая якобы нарушила мир.
Старый друг Геринга, честный швед Биргер Далерус, который в эти последние дни курсировал между Берлином и Лондоном, пытался спасти мир. Но его усилия были напрасны. 3 сентября 1939 г. Англия и сразу же вслед за ней Франция объявили войну Германии. Когда ошеломленный Гитлер услышал от Далеруса, что его заверениям больше не верят, прижал левую руку к груди и воскликнул: «Идиоты! Разве я хоть раз в жизни солгал?»
Через два дня, 5 сентября, президент Еврейского агентства Хаим Вейцман сделал заявление, которое всеми было воспринято как объявление евреями войны:
«Я хотел бы самым решительным образом заявить, что мы, евреи, стоим на стороне Великобритании и будем сражаться за демократию. Еврейские представители готовы немедленно заключить соглашения и использовать все свои человеческие силы, всю технику, все свои вспомогательные средства и способности».
Почему англичане и французы в эти первые сентябрьские дни 1939 года не атаковали Германию – чего Гитлер боялся и что могло привести к окончанию войны через несколько недель – остается загадкой. Немецкий Западный вал не был сплошной линией, он был закончен лишь наполовину и его обороняли лишь 30 слабых, неполных дивизий, укомплектованных плохо обученными резервистами старших возрастов. Танки и авиация рейха были заняты в Польше. Против них одна лишь Франция имела 110 обученных, хорошо вооруженных дивизий, и Англия почти беспрепятственно переправляла через Ла-Манш дивизии своих профессиональных солдат. Черчилль воззвал в день объявления войны по радио: «Эта война – война Англии. Ее цель – уничтожение Германии. Вперед, воины Христа!»
Но ни один из этих воинов не перешел в эти дни через Рейн, и английский военный историк Лиддел Гарт констатирует: «Немецкие генералы были удивлены и вздохнули с облегчением, когда ничего этого не случилось». Разгадка этой «странной войны» заключается в том, что воинственные призывы были в те дни в Западной Европе не очень-то популярны. «Умирать за Данциг?» – спрашивали французы и не хотели умирать за этот далекий город. И чувства англичан не подогревали ни гарантии, данные Польше их правительством, ни сочувствие Польше, режим которой они считали диктаторским.
18-дневная кампания против Польши закончилась через 4 недели капитуляцией Варшавы, и, когда на семнадцатый день на территорию Польши вступили советские войска, Англия и Франция не объявили войну СССР.
По окончании боев Гитлер предложил мир. 6 октября, выступая перед рейхстагом, он задал западным державам вопрос: «За что должна теперь вестись война на Западе? За восстановление Польши? Но Польши Версальского договора никогда больше не будет. Это гарантируют два величайших государства Земли». В двух последних фразах Гитлер был прав.
Западная Польша стала немецким генерал-губернаторством, а ее генерал-губернатором – бывший юрисконсульт Гитлера, «полтинник» Ганс Франк. Еще до конца года 300.000 евреев были выселены из присоединенной к Германии Западной Пруссии, бывшего Данцигского коридора. Смешанная советско-эсэсовская комиссия разыскивала на советской территории «фольксдойче» и переселяла их в новую немецкую провинцию.
Для ведения войны нужны железная руда и нефть. Соревнование за персидскую нефть выиграли в августе 1941 г. англичане, которые за три дня разбили маленькую иранскую армию и сослали дружественно относившегося к немцам шаха Реза Пехлеви в Южную Африку, где он вскоре умер. Соревнование за скандинавскую железную руду, которая в основном поступала из Швеции, выиграли немцы.
8 апреля 1940 г. большая часть британского флота выступила в поход, чтобы посредством высадки в Норвегии прервать эти жизненно необходимые для Германии поставки. На следующий день немецкие войска перешли границу Дании, которая в тот же день капитулировала. Король и правительство остались на своих местах. Северный Шлезвиг, который был передан Дании по Версальскому договору, Германия отбирать у нее назад не стала. После ожесточенного сопротивления норвежской армии и высадившихся союзных войск Норвегия через несколько недель оказалась в руках немцев и оставалась у них до конца войны. Особое облегчение после этой кампании почувствовал Советский Союз. Причины этого можно узнать из доклада, который послал из Москвы 11 апреля 1940 г. германский посол граф фон дер Шуленбург:
«Наша скандинавская акция должна принести советскому правительству огромное облегчение. У него буквально камень с души свалился. Советское правительство уже видело англичан и французов на берегах Балтийского моря и ожидало, что снова будет поднят финский вопрос, как обещал лорд Галифакс. Сегодняшняя длинная и поразительная статья в „Известиях“ о нашей скандинавской акции звучит как сплошной вздох облегчения».[80]
Когда в Северной Норвегии горные егеря генерала Дитля еще сражались с англичанами, Гитлер отдал приказ начать наступление на Западе. На заре 10 мая в атаку пошли штурмовики, парашютисты и танки, и за один день большая часть 135 немецких дивизий перешла границы Голландии, Бельгии и Люксембурга, чтобы вторгнуться во Францию.
«Leutnant Matl» by Adolf Lamprecht, 1944
Самый компетентный английский военный историк Лиддел Гарт так смотрит на эти события:
«Армии Гитлера не обладали тем большим превосходством, которое им приписывали, наоборот, они по численности уступали тем, которые им противостояли. Решающее значение имели танковые прорывы, хотя у немцев было меньше танков, чем у противника, и они были хуже. Только в воздухе немцы имели превосходство, и это оказалось важнейшим фактором».
О первом использовании парашютистов и грузовых планеров под командой капитана Коха генерал люфтваффе Штудент рассказал Лидделу Гарту следующее:
«И операция на канале Альберта была личной идеей Гитлера. Это была, может быть, самая оригинальная идея этого человека, которому часто приходили на ум внезапные мысли. Внезапную атаку на форт Эмель осуществил небольшой отряд из 78 парашютистов под командой лейтенанта Витцига. Этот отряд совершенно внезапно высадился на форт и взорвал бронированные двери и казематы со всеми орудиями с помощью нового взрывчатого вещества большой силы, которое до того держалось в секрете».
Удачный план танкового прорыва через Арденны во Францию в 1940 году Гитлер приписывал себе: «Из всех генералов, с которыми я говорил о новом плане войны на Западе, Манштейн был единственным, кто меня понял». Лиддел Гарт замечает:
«Это был смелый план – послать танки и мотоциклистов через такую местность, которую традиционно мыслящие стратеги долго считали непроходимой. Но это увеличило эффект внезапности, а густые леса помогли скрыть силу удара».
Поведение Гитлера, когда он дал приказ позволить британскому экспедиционному корпусу уйти из Дюнкерка, становится понятным лишь в свете его речей о тогдашнем противнике в 30-х годах: «родственная нация», «германская нация», «германские расы должны держаться вместе». Своим удивленным генералам Гитлер объяснил, что Британскую империю можно сравнить с римско-католической церковью: обе они необходимы для всеобщей стабильности.
