Я снял пальто, даже закатал рукава моей рубашки, и мчался по дороге совершенно счастливый, надеясь привести себя в порядок на подъезде к форту. Вдруг, как раз неподалеку от фермы, я неожиданно увидел саму мисс Морган, очевидно, вышедшую на прогулку. Она сказала, что собралась к Третоуэнах — посмотреть, как они собираются высаживать виноград на террасах, где раньше были виноградники, — и что она очень рада встретить меня, так как я спасу ее от утомительного возвращения обратно по жаре, если подвезу ее, ибо здесь, на холме, гораздо жарче, чем на равнинах внизу или на утесе.
Она уговорила меня подняться на террасы. Я поначалу не представлял, хватит ли у меня сил взобраться туда, — но неожиданно для себя я буквально влетел наверх вслед за ней, и мы довольно быстро добрались до цели. Мы нашли Третоуэна подозрительно разглядывающим некие побеги, напоминавшие довольно чахлые ростки виноградной лозы. Мисс Морган заявила, что это особый сорт винограда — «Конкорд», — который ей специально прислали из Америки, и что, пережив суровые зимы Новой Англии, уж наши-то холода эти побеги переживут тем более. У меня эти чахлые ростки оптимизма не вызвали; я также заметил, что сам Третоуэн разделял мою точку зрения. Сад ароматических трав, раскинувшийся на наивысшей террасе, был весьма красив и приятен глазу. Мы взобрались туда, причем мисс Морган галантно делала вид, будто не замечает моих передышек, за что я, безусловно, был ей очень благодарен: терпеть не могу, когда люди обращают внимание на мою слабость.
Белл Хед представляет собой возвышение в форме банана, вогнутой частью обращенное к югу. Вся южная сторона сложена голыми скалами, на которых гнездятся стаи галок; думаю, что на такой жаре они превращаются в галок-гриль прямо там, в своих скальных гнездах. Северный склон порос травой и находится в безраздельной власти тамошних кроликов; расселины, как правило, покрыты зарослями папоротника-орляка. У подножья горы раскинулась громадная каменная осыпь. Та часть Белл Хед, что выходит на юго-юго-восток, примыкает непосредственно к равнинам; именно там и расположены террасы. К счастью для нас, наклон скалы давал некоторое убежище от полуденного солнца и мы присели в тени на скамью, сделанную из камня.
За нами массивным темным силуэтом вставшего на дыбы зверя высилась гора, густо заросшая плющом. Она возвышалась над окрестными холмами на добрую сотню футов.
Несколько ниже вершины зияла черная пасть пещеры; перед входом в нее был небольшой скальный козырек. Мисс Морган рассказала мне, что рассматривая пещеру через бинокль от подножья, она безошибочно разглядела выдолбленные в теле скалы ступеньки, а также выступы, позволявшие сильному, энергичному, не боявшемуся головокружения человеку спуститься ко входу в пещеру с вершины Белл Хед.
— Более того, — сказала она, — если провести линию вдоль хребта рифа через близлежащие холмы согласно направлению горных пород, то она пройдет как раз над пещерой и упрется в Белл Ноул. Я совершенно уверена, ¦— воодушевленно продолжала она, — что в период летнего солнцестояния любой находящийся в пещере увидит, как солнце подымается над пирамидами на вершине Белл Ноул.
Было очевидно, что, несмотря на все усилия волн изменить береговую линию, скала, являющаяся продолжением уходившего в море горного хребта, простиралась точно с востока на запад. Фактически, Белл Хед, Белл Ноул и горный отрог над Дикфордом представляли собой единый гребень одного и того же длинного выхода скальных пород. Когда Ривер Дик изменила свое русло, она проскочила через единственную расселину в этом громадном хребте, образовавшуюся вследствие разлома, который разорвал горы в глубокой древности по одному Богу известным причинам. Изменив направление, река превратила в болота песчаные дюны к северу от Дикмаута, предоставив топям к югу от Старбера высыхать, превращаясь в те же самые песчаные дюны. Для натуралиста этот уголок страны представлял безусловный интерес. Но наш интерес к нему был далек от натуралистического. Стоя под скальным навесом, я воспользовался открывающимся видом, чтобы пояснить мисс Морган особенности местного ландшафта и значение отдельных его деталей. Я показал ей холмистую цепочку, обозначавшую когда-то существовавшую линию древних причальных стенок у Старбера, — теперь они находились в полумиле от моря, доказывая, что земные породы поднялись. Я обратил ее внимание на русло древнего Дика, на старый бурлацкий путь и на легкое пятнышко дыма, обозначавшее Дикфорд, — там когда-то жестянщики выходили встречать корабли морского народа. Я показал ей также острый скальный выступ на крутом склоне Белл Ноула, который, по моему убеждению, скрывал вход в морскую пещеру, теперь уже заполненную вековыми отложениями.
Направив туда свой бинокль, она внимательно исследовала местность.
— А вам не кажется, — произнесла она, — что берега Дика в его нижнем течении слишком уж прямые и четкие? Я думаю, что высокая трава скрывает каменную кладку. Наверное, мой корабль причаливал именно туда, когда я приплыла к пещере.
Затем она передала мне бинокль и попросила проследить линию берега в направлении Старбера. С этой высоты древнее устье было как на ладони, и в самом конце эстуария виднелась некая скала — несомненно, это был именно тот островок, на котором мне следовало разжечь путеводный огонь, служивший маяком для Жрицы Моря. Мои руки так задрожали, что было невероятно трудно сфокусировать бинокль. Я готов был поклясться, что никогда и не предполагал истинное местонахождение этого острова!
Мисс Морган никак не отреагировала на мое возбуждение, хотя, думаю, оно не ускользнуло от ее внимания. Вообще должен сказать, что лишь немногое оставалось незамеченным этой женщиной. Какое-то время мы сидели молча, пока до нас не донесся звук начинавшегося прилива, шумевшего на галечных пляжах внизу. Сама древняя жизнь этой пустынной земли вновь разворачивалась перед моими глазами. Я видел, как Нарадек катил свои тяжелые серебристые волны среди тростников — сейчас там было лишь луговое разнотравье и заросли утесника. Мне виделась лишь темная линия причалов, тянувшаяся у подножья пещеры, да мощеная дорога к ним. На склонах Белл Ноул до сих пор можно было разглядеть дорогу для ритуальных процессий, спиралью поднимавшуюся к пирамидам на вершине; с той лишь разницей, что сейчас перед моим взором была не развалившаяся кучка камня, павшая под ударами ветра и непогоды, но крепкий и гордый, выложенный из камня круг с пилонами, подобный миниатюрному Стоунхенджу. И я был уверен, что пирамидальная тень вершины коснется того места, где сидели мы, в момент восхода солнца, в день летнего солнцестояния; и тогда первый луч зари пройдет сквозь высокий пилон храма Солнца и осветит вход в пещеру над нашими головами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
