О плохом достаточно. Что у нас есть хорошего? Обязательно что-то должно найтись.
На корме, перебивая мысли, грохнули обе кулеврины. Это Бертоуз их осваивает. Расстояние до вражеских кораблей еще велико, и ядра не преодолевают даже половины дистанции.
То-то, наверное, веселье стоит на преследующих нас кораблях.
'Сейчас мы испугаемся и отвалим в сторону' – усмехаются изнердийцы, и я их понимаю.
И хорошего у нас только одно – они не станут топить 'Мелиссу'. Их никто не поймет, да они и сами не смогут найти себе оправдание. Их корабли имеют лучший ход, и людей у них в десятки раз больше.
Догонят, оставят пушечными выстрелами коутнер без парусов, картечью сгонят всех нас с палубы и отправят шлюпки с абордажными командами. Им даже швартоваться не будет необходимости.
Топить нас не будут, и это значит, что у нас есть время побарахтаться.
Опять два выстрела с кормы. Забавляйся, Бертоуз, забавляйся. Пороха не жалко, все равно не успеем весь его выстрелить. А в крюйт-камере пороха хватает. Хорошего качества, кстати, порох, гранула к грануле. И гранулы отшлифованные и одной величины. Что говорит о том, порох вспыхнет равномерно.
-Ваша светлость, может быть, можно что-то сделать?
Это Прошка. И глаза у него с такой надеждой смотрят. Не за себя он беспокоится, Мириам ему жалко. Та, бедная, ходит, не отрывая глаз от пола, вернее, от палубы.
Тяжело Мириам, знает ведь, что все проблемы из-за нее.
– Конечно, Проухв. Сейчас черепашек на волю выпустим. Знаешь, сколько они живут? По триста лет, а то и больше. Нас давно уже не будет, а они все будут рассказывать своим детям о нашем милосердии – не стал разочаровывать я парня.
Вот что Фред, не смотри не меня так. Со мной такое бывает, ты уже должен был привыкнуть. Не хотят, значит, в сторону отваливать? Ну-ну.
– Давай – сам себе скомандовал Гентье и выбросил за борт какой-то тюк. Последний час люди только тем и занимались, что относили на ют корабля всякий хлам и выбрасывали его за борт. Хлам быстро закончился, и потому в воду начали лететь и вполне ценные вещи. Не до них, сейчас на всех ценность одна. Вернее, у каждого своя, но разве бывает ли что-нибудь дороже собственной шкуры?
Мы облегчили 'Мелиссу' не менее чем на тонну, но преследующие нас корабли приближались так же неумолимо, как беспощадно истекают последние часы жизни у приговоренного к смертной казни узника.
Фер Груенуа как-то особенно посматривал на небо, море, втягивал в себя воздух, чуть ли не пробуя его на вкус языком. Пару раз он о чем-то коротко переговорил со сти Молеуеном, имевшим тоже весьма загадочный вид.
На палубе возились Гриттер, Бронс, еще пара человек, сооружая нечто похожее на небольшой плотик. Один был уже готов, но нам их нужно три. Больше делать даже не стоит. Возможно, хватит и одного, но, вполне вероятно, что не поможет и десяток.
Ветер переменился внезапно. Вернее, внезапно для меня, но никак не для фер Груенуа и сти Молеуена. Иначе, зачем бы они чуть ли не час назад послали марсовых на мачты? И теперь оставалось только подать команду. 'Мелисса' послушно накренилась на правый борт, ложась на новый курс.
Ай да молодца, Фред, ай да молодца! Ведь он предчувствовал изменение направления ветра, предчувствовал. И не проведи мы вовремя этого маневра, то сейчас бы ветер стал бы чуть ли не встречным. Что и произошло с преследующими нас кораблями.
В принципе, ничего страшного для них, и ничего спасительного для нас. Мы всего лишь выиграли час, возможно два. А до заката еще далеко, ох как далеко. И наши противники, вероятно, тоже посматривают на небо, желая покончить с нами до темноты.
Я как в воду посмотрел, потому что один из их кораблей, такой же коутнер, как и наш, резко прибавил ходу. По-видимому, до сей поры он просто держался в тени других кораблей, а теперь, починяясь приказу, пошел под всеми парусами. И расстояние между нами стало стремительно сокращаться. Жаль, что именно этот коутнер не оказался в наших руках.
Судя по взгляду Фреда, он думал о том же. Ничего, фер Груенуа, будет у тебя корабль, быстрый как зигзаг молнии, смазанный салом, обязательно будет. Нам бы только все это пережить.
На носу догоняющего нас корабля появилось два облачка дыма, затем донесся грохот выстрелов. Глядите-ка, а ведь и действительно ядра в полете можно увидеть. Вот только к дьяволу бы мне надо было в этом убеждаться.
Недолет.
Ядра упали в воду, не долетев приличного расстояния. Ничего, лиха беда начало. Сейчас они подойдут поближе, поравняются с нами, убедятся, что мы даже залпом не можем отвечать, и начнется самая потеха.
Так, наш ответный ход.
Черт бы тебя взял, Бертоуз! Когда мы вернемся в Империю, я самым первым долгом закажу тебе у Гростара золотую трость. И обязательно настою, чтобы на бриллиантах он не экономил.
Снова грохнули обе наши кормовые пушки.
Бертоуз, быть тебе ворошиловским стрелком, первым в этом мире. И значок у тебя будет не самый завалящий, как раз в пору твоей клюке из золота с каменьями.
Положить во вражеский корабль три ядра из четырех!
Получается, что недаром ты все это время кулеврины обласкивал. Ядра по одному отбирал, осматривая их, взвешивая на руках, примеряя по диаметру орудийного ствола, и разделяя на две неравные кучки. И порох из бочек чуть ли не на язык пробовал, заполняя ими мешочки, те самые картузы, пошитые Мириам со скоростью швейной машинки.
И пусть никаких больших разрушений вражескому кораблю эти попадания не принесли, не рассыпался он со страшным грохотом, распадаясь на куски, но как уважать нас заставил, а?
Коутнер резко отвалил в сторону, спасаясь от обстрела.
Так, что-то долго мы мусор за борт не выбрасывали, засмотревшись на чудеса Бертоуза.
Теперь пару полупустых бочек. Пусть изнердийцы порадуются, если умудрятся выловить их на полном ходу. В каждой из них вина почти наполовину, хоть и довольно дрянного на вкус.
На догоняющих нас кораблях этим занимаются, тем, что пытаются выловить выброшенные за борт предметы, убедившись, что мечем мы все подряд. В трубу хорошо видно.
А вот сейчас пора отправить за борт выглядевшее довольно нелепым сооружение из бочки, парусины и досок.
Осторожнее парни, осторожнее. И с Богом. Еще и сплюнуть на удачу.
Бочка, поначалу полностью исчезнувшая подводой, вынырнула, заставив нас облегченно вздохнуть. К ней ядро привязано, для того чтобы она плыла не на боку, и мы опасались, что перестарались с грузом.
Мы стояли в напряжении, отчитывая секунды. Все, время давно закончилось, и как бы сдержать вздох сожаления? Но именно в этот момент, когда бочка проплывал мимо борта корабля у самой кормы, грохнуло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
