Большинство фальшивых русских ассигнаций были достоинством в 25 рублей. 50-рублевых было произведено намного меньше. Огромные партии этих подделок поступили в обращение. Хотя они были изготовлены с большой тщательностью, на некоторых экземплярах все же содержались ошибки в надписях. Например, вместо слова «государственная» было напечатано «госуларственная», а вместо «ходячей» – «холячей». Впоследствии, когда 25– и 50-рублевые купюры были изъяты из обращения, оказалось, что в ходу было 70 миллионов фальшивых денег.
Деньги – это деньги, пусть и фальшивые
После Крымской войны 1853–1856 годов финансовое состояние Российской империи внушало известную тревогу не только высокопоставленным лицам, но и простым гражданам. С 1856 года покупательная способность рубля неудержимо снижалась. Золото и серебро уходили с рынка, оседая в руках граждан, которые предпочитали откладывать монеты на черный день, не пуская их в дальнейшее обращение. Высокопробные российские монеты, особенно серебряные, в огромных количествах вывозились в Европу, где использовались как материал для изготовления ювелирных изделий.
Для борьбы с этим явлением министерство финансов в 1860 году предложило императору Александру II проект реформы денежного обращения, предусматривавший снижение номинала серебряных монет и пробы сплава без уменьшения содержания в них чистого серебра. Государь счел эту меру недостаточно радикальной и повелел впервые с 1764 года уменьшить содержание чистого серебра в серебряном рубле с 18 грамм до 15,3. Однако этой меры оказалось недостаточно, и в 1867 году последовало второе крупное обесценивание рубля, в результате чего содержание серебра в нем упало до 9 грамм. Понятно, что в таких условиях золото постоянно уходило из оборота, поэтому для поддержания денежного обращения министерство финансов было вынуждено восполнять потери бумажными деньгами.
Александр II
И вот в августе 1868 года представители правопорядка стали получать первые известия о фальшивых купюрах достоинством в 10 рублей (образца 1864 года) и в 50 рублей (образца 1865 года). Вскоре особое отделение канцелярии министерства финансов (специальное подразделение, ответственное за вскрытие операций фальшивомонетчиков и очистку денежного рынка от подделок) констатировало появление в России очень качественно изготовленных фальшивых денег. Так, на банкнотах даже менялись номера, причем изготовитель ни разу не ошибся и не запустил в оборот ассигнации невыпущенных министерством финансов серий и номеров.
На протяжении второй половины 1868 года подделки появлялись в различных городах европейской части России (Ярославле, Вологде, Москве, Ревеле, Харькове, Таганроге и т. д.) всегда в единичном экземпляре. Как правило, ими расплачивались в железнодорожных кассах, буфетах или в поездах. В тех случаях, когда удавалось установить лицо, предъявившее банкноту в уплату или попросившее о размене, допрос снимал все подозрения в его адрес, так как эти люди были с абсолютно безупречной репутацией. Ни разу фамилия одного и того же человека не прозвучала в связи с выяснением обстоятельств хотя бы двух случаев обнаружения фальшивок.
В сентябре 1868 года на экспертизу в канцелярию министерства финансов было доставлено несколько десятирублевых купюр, изъятых из оборота в маленьком уездном городке Путивль. Немедленно туда были направлены чиновники Особого отделения и полетела телеграмма, адресованная судебному следователю окружного суда, с требованием «принять все надлежащие меры к разысканию и задержанию виновных».
Выяснилось, что новенькие десятирублевые ассигнации расходились по городу из одного места – кассы цеха по производству железнодорожных шпал. Цех этот принадлежал французскому подданному Августу Жюэ. 12 октября 1868 года полиция нагрянула с обыском одновременно и в цеховую контору, и на квартиру французского предпринимателя. В результате в сейфе в кабинете Жюэ были найдены 92 десятирублевые ассигнации с номерами, близкими номерам тех банкнот, относительно которых экспертиза уже дала свое заключение, признав их фальшивыми. Кроме того, во время обысков в руки полиции попала переписка Августа Жюэ, в которой внимание привлекли два письма Станислава Янсена, владельца магазина, торгового дома и большого аптекарского склада в Санкт-Петербурге. В этих письмах Янсен извещал Августа Жюэ о том, что он высылает ему «жидкость для спринцевания», и делился своими планами относительно поездки в Париж для осуществления «выгодного предприятия». Самого Жюэ арестовать не удалось, так как он смог выехать за границу. О его дальнейшей судьбе ничего не известно.
Между тем письма Станислава Янсена попали к начальнику петербургской сыскной полиции Ивану Дмитриевичу Путилину. Он сразу понял, что под «жидкостью для спринцевания» подразумевается что-то другое, но для него до поры до времени оставалось загадкой, какие деловые интересы могли связывать торговца парфюмерией и изготовителя шпал.
Осенью 1868 года сыскная полиция приступила к негласной проверке Янсена и его торгового предприятия. В ходе этой кропотливой и малозаметной работы удалось выяснить много весьма любопытного: например, некоторые факты из биографии Станислава Янсена, который родился в 1812 году в России. В 1831 году он эмигрировал во Францию, где окончил университет и получил звание доктора медицины, потеряв подданство Российской империи. В 1858 году Янсен неожиданно для всех решил вернуться в Россию. Чтобы получить разрешение на въезд в нашу страну, Станислав Янсен представил саксонскому дипломату документы, подтверждавшие его торговую, промышленную и научную деятельность. Однако о своей финансовой несостоятельности Янсен в тот момент не заявил.
По приезде в Петербург Станислав Янсен выступил учредителем бесчисленного количества акционерных обществ и товариществ на паях. Все эти предприятия существовали недолго, впрочем, успевая приносить своему хозяину неплохие доходы.
Самым подозрительным в полученной Иваном Путилиным информации было то, что доходы Янсена не соответствовали оборотам его предприятий. Француз действительно владел довольно значительными суммами, которые ссужал членам французской колонии в Петербурге, но при этом был неясен источник этих денег. Торговая деятельность Станислава Янсена явно не приносила доходов, которые позволили бы свободно оперировать десятками тысяч рублей. Это соображение заставляло испытывать некоторые сомнения в его добропорядочности.
В январе 1869 года в Санкт-Петербург из Парижа приехал Эмиль Янсен, сын Станислава Янсена. А 1 марта 1869 года на прием к столичному обер-полицмейстеру явился дипломатический курьер французского посольства в Российской империи по фамилии Обри. Он сделал заявление столь важное, что его попросили повторить сказанное в присутствии Ивана Дмитриевича Путилина, за которым немедленно послали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
