И нечего так приваливаться к стене!
Найм принялся демонстрировать приемы жонглирования. Все тем же автоматом, гранатами, штык-ножами, и, разойдясь, пообещал ознакомить нас с техникой жонглирования работающей бензопилой. К жонглированию бензопилой я относился с еще большим скепсисом, но Найм только тупо хихикнул и объявил, что жонглирование бензопилой может в некоторых условиях жизнь спасти.
После чего Найм уселся на стул и хохотал три с половиной минуты. Видимо, вспомнив какую-то историю спасения жизни с помощью бензопилы. Мы ждали. Нет, Найм не был пьян, он просто всегда был такой. Когда-то он служил в ограниченном контингенте наших войск в Анголе, его похитили тамошние партизаны. И четыре года держали в бамбуковом ангольском зиндане с огромными тараканами, а питался он исключительно вареной обезьяниной. Пока его не обменяли на какого-то мелкого натовского шпиона. Обезьянья диета серьезно повлияла на мозг Найма, с тех пор мяса Найм вообще не ел и все время пребывал в состоянии легкого и злобного жизнерадостного аффекта, резко переходящего в депрессивную меланхолию. И так же резко возвращающегося обратно.
Насмеявшись, Найм отпустил нас на перерыв, велев потом подниматься в кабинет.
Перерыв получился коротким – всю перемену Зайончковская терзала нас на предмет собирания взносов на фейерверки к летнему празднику. Взносы сдавались неохотно, до праздника было еще далеко, к тому же Чепрятков уверял всех, что Зайончковская собирается прокрутить взносы через банк своего дяди, чтобы хватило денег на пластическую операцию. Антон Бич скрипел зубами и обещал Чепряткова урыть до майских праздников. Но негромко, негромко обещал.
А сама Зайончковская с Чепряткова взнос брать не стала, сказала, что она сама внесет за него, а на высвободившиеся деньги Чепрятков пусть приобретет себе хороший дезодорант, а то от него воняет, как от старого валенка.
Чепрятков громко смеялся.
Потом звонок, вторая часть пары, мы поднялись в кабинет.
– Продолжим автомат Калашникова, – сказал Найм. – Разборка и сборка.
Мука какая.
– А стрелять-то когда будем? – спросил Чепрятков. – Вы обещали стрелять.
– Ты, Чепрятков, никогда не будешь, – успокоил Найм. – Таким, как ты, оружие нельзя доверять. Я бы тебе швабру не доверил... Ну да пусть... Итак, в прошлый раз я задал вам задание – изучить материальную часть. Изучили?
Класс промолчал.
– Значит, изучили. Тогда к доске пойдет...
Найм повел ручкой по журналу.
– К доске пойдет... Кокосов.
Неожиданно, однако.
– Я же на больничном был, – напомнил я. – С темой плохо знаком.
– Да, – согласился Найм, – хворал... Тогда, может, твой товарищ Носов нам покажет?
Шнобель вскочил с места. Быстро придумать отмазки у него не получилось, и он расхлябанной походкой направился к столу. Найм с сержантским видом сунул Шнобелю автомат. Шнобель положил его на стол, отстегнул магазин, вытащил шомпол. На этом его познания в оружейном деле заканчивались. Шнобель неумело шмыгнул носом, оглядел класс в надежде подсказки.
– Там такой рычажок сзади, – посоветовал Чепрятков. – Но нажимать не на него, а на коробку.
Шнобель посмотрел, нажал, снял крышку. Попытался вытянуть пружину. Пружина не вытягивалась. Шнобель подналег. Пружина сжалась, щелкнула, затем распрямилась и треснула Шнобеля в лоб.
Это было роскошно.
Шнобель взвизгнул и выпустил автомат. «Калашник» мелодично опустился прикладом на дорогую носовскую обувь.
Шнобель заорал.
Говорить, что класс заржал, излишне.
– Носов! – заорал Найм. – Носов, на место! Быстро!
Шнобель захромал от стола. Найм принялся собирать рассыпавшиеся по полу детали оружия, не переставая при этом ругаться на незнакомом языке, видимо, на ангольском. Управившись со сборами, рассвирепевший Найм вызвал на разборку, конечно же, пацифистски настроенную Халиулину.
Халиулина вышла с твердым намерением автомат испортить – я это по ее лицу просто видел. Халиулина задумала – Халиулина сделала. Затвор автомата заклинило. Найм, ругая проклятое иго, долго ковырялся в оружии отверткой. Исправив поломку, он вздохнул, вытер пот.
– Вот так, – сказал он. – Вот так. Наша страна со всех сторон окружена базами НАТО, а ты, Халиулина, не можешь автомат собрать. И ты, Носов, его на ногу роняешь. Да если вас бросят в бой, то вы там просто перестреляете друг друга! А не противника... Вы думаете, они с вами церемониться будут?
Найм грохнул автомат на стол, посмотрел в утешительный потолок, вздохнул и принялся опять изучать журнал.
Класс ждал. Всем было известно, что безобидный, в общем-то, Найм мог и разозлиться. Особенно если его хорошенько оттерзать двумя-тремя неумехами. А рассвирепевший Найм начинал ставить «неуды» в хаотическом порядке, и эти «неуды» потом приходилось зверски отрабатывать.
– А давайте-ка мы испытаем нашу новенькую, – промурлыкал Найм. – Лариса... Прошу вас, Лара.
У наших преподов привязываться к новеньким – просто какая-то болезнь. Впрочем, наверное, не только у наших. Везде такие скучные дела. А так и след! Новеньких надо трепать! Чтобы мало им не было, чтобы чувствовали железную лапу на своих тощих аристократических шеях...
– Вы, кажется, не слышите, Лара? – проворковал Найм.
Тут я понял, что Найму уже донесли про инцидент в спортзале. Донесли про унижение Автола, и Найм, как каждый уважающий себя преподаватель, собрался расквитаться за коллегу. Хотя, насколько я знал, Автола Найм не уважал совершенно. Но мужская солидарность, тут уж ничего не поделаешь.
Растерзание Лары было заготовлено заранее.
– Вы не слышите... – уже утверждающе произнес Найм. – Что же, хорошо...
Лара вышла к столу.
Взяла автомат. Автомат ей совершенно не шел. Он был большой и тупой, и ни к месту совершенно, гнусное сочетание получилось.
– Разбирайте, – предложил Найм.
Лара не разбирала.
– Что? Вы, дорогуша, не умеете разбирать автомат?
– Не умею, – ответил Лара.
– Тут вообще кто-нибудь чего-нибудь умеет? – простонал Найм. – Есть хоть один умеха?
– Я умею, – отозвался Чепрятков.
– Помолчи, балбес. Вы меня вообще утомили, – сказал Найм. – Я от вас устал, граждане. Пошли вон.
– С уроков отпускать запрещается, – напомнила Зайончковская.
– А я вас не отпускаю, я вас выгоняю. Хотя нет, не выгоняю. Положи автомат! – рявкнул Найм на Лару.
Лара положила.
– На место ступай.
Лара отправилась к стене.
– Вы бесполезны, – с горестью сказал Найм. – Вы ничего не можете, не умеете и не хотите. Вам бы только учителей обижать! Уйду в Кадетский корпус, меня туда давно зовут...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
