— Так быстро? И что они пишут?
— Это всего лишь уведомление в получении рукописи, — криво улыбнулась Келли. — У меня сердце оборвалось, когда я увидела фирменный конверт издательства, и тут такое разочарование!
Лоренс улыбнулся.
— Ты слишком торопишься.
— Наверное, рукопись вернут, — вздохнула она, — но я не оставлю своей затеи и сделаю все, чтобы мой роман увидел свет!..
В конце концов она перестала просыпаться по утрам в ожидании почтальона и занялась приготовлениями к Рождеству. Обычно вся семья Эванс отмечала этот праздник в респектабельных апартаментах Эгины и Арчи. Но в этом году и Холли и Эгина уезжали к родителям мужей и своей заботой о том, как Берта проведет праздник, превратили жизнь сестры в настоящую муку. Келли прекратила все эти душещипательные разговоры, заявив, что мама переезжает на Грейт Честерфорд и вместе с ней и Лоренсом приглашена на рождественский обед к старшим Лаутонам.
Берта Эванс с восторгом приняла предложение младшей дочери.
— Слава Богу, девочки теперь от меня отстанут, — с облегчением вздохнула она.
— Рождество — главный праздник в доме Лаутонов. Наверное, будет очень весело, — предположила Келли.
— Как это мило со стороны Гертруды, я пошлю ей открытку, поблагодарю за приглашение. И в Ройстан я буду рада приехать, но при одном условии: я остановлюсь в твоей мансарде.
— Мама, — сердито прервала Келли, — в доме полно свободного места, комнаты для гостей пустуют.
— В гостях хорошо, но ты ведь меня знаешь! Такой уж у меня характер. Теперь поговорим о тебе. Как ты, девочка?
— Отлично. Доктор Холман сказал, что я совершенно здорова.
— Ты с ним согласна?
— О, да, если не считать глубокую депрессию оттого, что из издательства нет никаких известий…
Рождество пышно отпраздновали в доме Роджера и Гертруды Лаутонов. С утра Лоренс съездил за Бертой на Кросс-роуд, чтобы они втроем могли открыть подарки, прежде чем отправиться на праздничный обед к его родителям. В гостиной горел камин, Келли всматривалась в пляшущие язычки пламени. Несмотря на всю странность положения, первые месяцы ее супружества оказались вполне терпимыми. По ее лицу пробежала тень, когда Келли вспомнила о ребенке, который никогда не появится на свет… Звук подъехавшей машины вернул ее к реальности, и она отправилась готовить для матери кофе.
Позднее, когда они собирались к Лаутонам, Лоренс красовался в подаренном женою жилете из китайского шелка, а Берта куталась в роскошную шаль того же происхождения.
— Лоренс, как ты догадался, что я мечтаю именно о таких серьгах? — спросила Келли, любуясь в зеркало золотыми кольцами, покачивающимися в такт движениям ее изящной головки.
— Я умею читать мысли, Келли, — прошептал он ей на ухо.
— Придется быть начеку, — рассмеялась она.
Гертруда Лаутон пригласила на Рождество не только членов семьи, но и нескольких пожилых родственников, которым некуда было пойти, родителей Вивьен и ее младшую сестру, соседа, который остался на праздники один, поскольку его жена отправилась в Австралию навестить дочь.
Это было разношерстное, но очень милое общество. После застолья перешли к шумным играм. Келли с энтузиазмом присоединилась, с восхищением глядя на мужа и просто не узнавая его…
Под председательством старой тетушки Лоренса, по возрасту годящейся ему в прабабки, играли в фанты. Лоренсу выпало изобразить название какой-нибудь песни. Он скинул пиджак и галстук, опустил глаза, тронул струны воображаемой гитары, потом томным взглядом обвел комнату и шевельнул бедрами, изображая страстные па — то ли танго, то ли румбы — и вызвав взрыв хохота и восторженный свист всех зрителей, включая Келли. Тогда Лоренс показал три пальца, давая понять, что в названии три слова, затем бросился перед женой на колени, с мольбой простирая к ней руки и вытягивая губы.
— Целуй, — воскликнула Вивьен.
Лоренс утвердительно кивнул, затем указал на себя.
— Меня, — хором закричали несколько гостей.
Лоренс вновь кивнул и обвил руками талию жены, страстно глядя ей в лицо.
— Крепче, — мгновенно крикнул седовласый джентльмен, очевидно, большой поклонник Лолиты Торрес.
— Как тебе моя импровизация? — поинтересовался Лоренс, когда Вивьен, вытащив фант, заняла его место в центре комнаты.
— Просто потрясающе, — засмеялась Келли, — я и не подозревала в тебе актерских способностей.
— Скрытый талант, — прошептал он, и его улыбка разожгла в Келли пламя надежды, неугасшее до конца вечеринки.
Они вернулись домой под утро.
— Что с тобой произошло? — спросил он, помогая жене снять пальто.
Проклиная способность Лоренса читать ее мысли, Келли стала уверять, что все хорошо, а после чашечки чая будет еще лучше…
Лоренс последовал за ней в кухню и, облокотясь о стойку, наблюдал, как Келли готовит чай.
— У тебя было слезливое настроение, когда мы возвращались. О чем вы с Бертой шептались в машине? Разумеется, если это очень личное, можешь не говорить. Какие-нибудь печальные новости?
Келли заварила чай и уставилась на поднос с чашками, стараясь унять слезы.
— Нет, — выдавила она. — Совсем наоборот. Хлоя ждет ребенка.
— И ты все вспомнила?!
Лоренс подошел совсем близко, погладил ее волосы, и Келли уткнулась лицом в его широкую грудь. Героическая борьба со слезами наконец увенчалась успехом. Келли медленно подняла голову и улыбнулась все еще дрожащими губами.
— Этот жилет так тебе идет. Мне бы не хотелось его испортить.
Лоренс одним движением снял пиджак и жилет и снова притянул жену к себе.
— Тебя нужно больше баловать.
От воспоминаний о другой ночи, когда она так же прижималась к его груди, ее смех походил скорее на всхлип.
— От слова «баловать» так веет детством. Прости, что испортила тебе праздник, Лоренс!
— Совсем нет. — Он чуть отстранил ее от себя и внимательно оглядел. — Ты просто устала. Иди спать, я принесу тебе чай.
— Спасибо. — Она вытерла лицо салфеткой и улыбнулась. — Подумать только, были времена, когда я совершенно не могла плакать…
Келли поднялась в спальню, разделась и накинула подаренный Лоренсом роскошный халат, любуясь переливами тяжелой пурпурной ткани. Присев на постель, она взяла инкрустированную перламутром щетку и начала задумчиво расчесывать волосы.
Лоренс остановился на пороге, затем поставил поднос с чаем на столик у кровати.
— Ты выглядишь потрясающе. — Лицо его было непроницаемым. — Я так и думал, что тебе пойдет этот цвет.
— Я не похожа в нем на Санта-Клауса? — спросила она, скрывая за улыбкой нервозность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
