просто пытается его успокоить, только для того чтобы он не создавал проблем в пути. Помощь не пришла, а значит придется пытаться бежать пока они будут на улицах.
- Уходим прямо сейчас. - Каркун теперь обращался к своим людям. - Легкоступ, бери тот мешок что полегче, ты будешь идти с нашим гостем. Маэстро забирай вон те два. Я заберу третий. Мы с Маэстро пойдем через главный выход, заберем лошадей и будем ждать вас в конце улицы. Снафлс. Ты заверни тело, выйдешь через десять минут после Легкоступа и этого. Так же через окно. Тело отнеси на несколько улиц, брось где потемнее и дуй к нам. Вопросы есть?
- Да. У меня. - Недовольно отозвался Снафлс. Шестеренки в его мозгах пришли в движение. - Я не хочу нести жмура. Пусть кто-то из этих тащит.
- Труп должен нести тот, кто его сделал, я так считаю. - Не отрываясь от сборов промурлыкал Маэстро.
- Согласен. И хватит об этом. - Утвердил решение Каркун.
Морс размышлял ещё размышлял стоит ли ему воспользоваться ситуацией или всё же попытаться уйти от преступников на улице, когда комнату наполнил звериный рев Снафлса. В ту же секунду стул обрушился на голову Маэстро. Остальные в изумлении уставились на шепелявого. Тело Маэстро безвольно распласталось на полу. Умер он вряд ли, но послушать его приятный голос им в ближайшее время скорее всего не доведется. Первым вышел из оцепенения Легкоступ. Молниеносно он ударил Снафлса в горло, а в след за этим хорошо поставленным ударом в лицо заставил бунтовщика упасть назад.
По счастливому стечению обстоятельств, Снафлс приземлился всем своим немалым весом на Морса. Стул, не выдержал такого давления и сломался под ними. Руки Морса оказались свободны, и он тут же этим воспользовался. Из потайного кармана плаща он достал небольшой конвертик и ампулу. Накрыв ампулу конвертом Морс с силой ударил по нему, разбивая стекло. Вещество внутри ампулы попало на конверт из вступило в химическую реакцию. Комнату тут же стал заполнять едкий густой дым. Столкнув с себя хрипло хватающего воздух Снафлс, Морс не открывая глаз принялся пробираться к окну. Оно было закрыто, и не тратя время на защелку он просто прыгнул в него разбив стекло. Посыпались осколки. Некоторые из них впились в плечо Морса, когда он кубарем летел по крыше. Позади слышались крики Каркуна. Морс успел открыть глаза за секунду до того как, лицо его с глухим хрустом ударилось о землю. Перед глазами поплыли красные круги, ноги не хотели подниматься. Но он всё же смог их заставить и кашляя от дыма, захлебываясь кровью хлещущей из носа он побежал по улице. В руке торчал осколок стекла, нога не сгибалась, но Морс не замечая этого бежал по улицам петляя и стараясь сбить с толку преследователей.
Спустя, как ему казалось вечность, когда стук собственного сердца начал стихать, а боль постепенно дала о себе знать, Морс понял, что никто его не преследовал. Только тогда он позволил себе остановиться и отдышаться. Морс забился в темный угол, и наблюдая как люди, решившие что трактир горит бегут к нему с ведрами, осмотрел себя. Повреждения оказались не так страшны. Нога не сломана, осколок не такой крупный как казалось. Оторвав кусок плаща, Морс наскоро перевязал рану. И потихоньку потащился вон из города.
Одежду он оставил у основания каменного мостика переброшенного через устье давно высохшего ручья. Добравшись до этого места, Морс упал на землю и пролежал так добрых десять минут. Когда дыхание восстановилось он сел опираясь на каменную кладку моста. Людей здесь уже не было и можно было спокойно, более тщательно обработать раны, прежде чем спускаться в подземелье ведущее к школе. Морс принялся аккуратно накладывать повязку и тщательно закрывая раны, чтобы не занести заражение, в канализации. Увлекшись этим занятием он не услышал как сзади к нему кто-то подошел. Хруст ветки выдал выдал преследователя в самый последний момент и Морс не успел уже ничего предпринять. Холодное лезвие ножа мягко прикоснулось к его шее.
- Дергаться не надо. Я хочу поговорить. - Услышал он голос Легкоступа.
Глава 16. Гостеприимная хозяйка.
Оставшуюся часть пути до дома Седого, Флер и Конрад провели в молчании. Конрад то и дело останавливался, принюхивался и осматривался. Хищная улыбка, постепенно покинула и его уступив место серьезному, даже озабоченному выражению лица. Флёр же просто плелась за ним опустив голову. Шок оставил её, вместо него пришло осознание. Осознание то как близка она была к смерти. Она вновь и вновь представляла перед собой отвратительное средоточие мрака, увенчанное дюжинами рук, ног и конечностей, являющих собой их странные сочетания. Она шла, не замечая ничего вокруг. Перед глазами были лишь её собственные ноги, сменявшие друг друга подобно гипнотическому маятнику. Из этого транса её вывел корень, о который она споткнулась. Только сейчас Флёр поняла, что каменная дорожка закончилась и они уже во дворе дома её наставника. А значит, прибывая в забытье она не подала условного знака, говорившего о том, что с ней чужак. Флёр подняла голову ища взглядом своего попутчика. Конрад как раз подходил к двери. Она рванулась вперед, преграждая ему путь.
- Нет! Этой дверью мы уже не пользуемся. Тут балка прогнила, или что-то вроде того, я не очень разбираюсь. – Флёр состроила ту самую глупенькую улыбочку, которой обучены с рождения все девушки. - И Седой сказал не открывать её, пока он не починит.
- И как же вы попадаете в дом? – Конрад удивленно изогнул бровь. – В окно лазите?
- Через вход на кухне. Пойдем я покажу.
Они пересекли двор, окружавший дом. Флёр нервно покусывала губу. Пройти через дверь на кухне было грубейшим нарушением. Любой посетитель старого мага знал, что входить нужно ТОЛЬКО через парадную дверь. Проходить по коридору в дальнюю комнату, не заглядывая в дверные проходы по пути. Там Седой встречал своих посетителей сидя в стареньком кресле. Они задавали вопросы, делились информацией или получали от него задание, а порой и всё вместе. После этого посетители уходили той же дорогой, что и пришли. Такой порядок действий сохранялся не меняясь уже много лет, и исключений старый маг ни для кого не делал. Конрад несмотря, ни на что, шёл вместе с ней на кухню, любимое место старика, куда он пускал только учеников. Значит Конрад не знает о Седом ровно ничего.
Дом старика не был маленьким, но
