Приближалось лето, и снова стал готовиться побег Свердлова и Сталина. 27 апреля 1914 года московская охранка сообщала в департамент полиции, что, по агентурным данным, большевики готовят созыв партийного съезда и что предполагается «для успешного созыва партийного съезда устроить организационные объезды, для чего вызвать (устроив побеги) известных высланных партийных деятелей: Андрея Свердлова и Иосифа Джугашвили (Коба)…».
Но тут произошло событие, спутавшее все карты. В далеком от Туруханки Сараеве прозвучал выстрел, обернувшийся тысячами залпов, — летом 1914 года грянула первая мировая война. Судьбы народов, политика партий, вся общественная жизнь стали определяться одним — отношением к развязанной империалистами войне.
Через месяц после начала войны, вырвавшись из лап австро-венгерских жандармов и обосновавшись в Берне, Ленин пишет тезисы «Задачи революционной социал-демократии в европейской войне», вошедшие в историю под названием «Тезисы о войне». Через депутата-большевика Самойлова Владимир Ильич передает их в Россию для обсуждения партийными организациями. В этих тезисах Ленин дает марксистскую оценку войны. «Европейская и всемирная война, — пишет он, — имеет ярко определенный характер буржуазной, империалистической, династической войны. Борьба за рынки и грабеж чужих стран, стремление пресечь революционное движение пролетариата и демократии внутри страны, стремление одурачить, разъединить и перебить пролетариев всех стран, натравив наемных рабов одной нации против наемных рабов другой на пользу буржуазии, — таково единственное реальное содержание и значение войны»[27].
Поведение вождей немецкой социал-демократии, голосовавших за военный бюджет, Ленин назвал прямой изменой социализму. Измена социализму большинства вождей II Интернационала (1889–1914) означает идейный крах этого Интернационала.
Ленин выдвинул и обосновал лозунги: поражение своего правительства, и не только для России, но и для всех стран, и превращение войны империалистической в войну гражданскую; полный разрыв с потерпевшим крах II Интернационалом.
В октябре 1914 года на основе обсужденных и принятых ленинских тезисов ЦК партии большевиков выпустил манифест «Война и российская социал-демократия».
Свердлову предстояло сформулировать свое отношение к войне вдали от Ленина, от ЦК партии, не зная конкретной обстановки.
«В данный момент, — писал он жене 12 августа 1914 года из Курейки, — волнует сильнее всего происходящее там, вдали отсюда. Сведения более чем скудны. Редкие телеграммы, газеты. Невозможно сразу охватывать такую массу событий первостепенной мировой важности… мало, безобразно мало знаю». Но и в этих условиях Яков Михайлович дает четкую оценку известным ему событиям: «Больно ударило убийство Жореса. Некоторые] из товарищей] провидят отчаянный разгром раб[очего] движения, торжество реакции, кот[орая] отбросит его далеко назад. Не могу думать так. Скорее раб[очее] движ[ение] сделает большой скачок вперед. Ужасы войны, ее последствия, тяжелое бремя, долженствующее надавить на самые отсталые слои, сделают огромное революционное дело, прояснят сознание еще не затронутых миллионных масс и в отсталых странах».
Уже в начале октября 1914 года Свердлов в письме к жене пишет: «…У меня начинает складываться более ясное и определенное отношение к войне… Вопрос о данной войне чрезвычайно сложен. С каким критерием подойти к нему? Не должен сознательный человек брать таковым интересы раб[очего] класса одной какой-либо страны. Необходимо исходить из перспектив международного раб[очего] движ[ения]».
Это был единственно верный, марксистский критерий, означавший, что Яков Михайлович твердо стоял на позициях пролетарского интернационализма. Свердлов осудил шовинистический угар. «Поглядишь на выступления многих и многих, вроде Смирнова, Маслова, — пишет он в том же письме, — и делается противно. Оперируют понятиями „культура“, „страна“ и т. п. О какой культуре, стране идет речь? С пеной у рта кричат о варварстве, вандализме германцев. Лицемерие и лицемерие».
Узнав о том, что немецкие социал-демократы голосовали за предоставление кредитов на войну, Свердлов в том же письме выражает сомнение в правильности этого шага. Яков Михайлович приходит к выводу, что «трудно желать победы какой бы то ни было из воюющих сторон».
В ту пору Яков Михайлович не знал об измене вождей II Интернационала. Он возлагал еще на него какие-то надежды, считал, что «Интернационал должен сказать и скажет свое веское слово». Вскоре, однако, он правильно формулирует свое отношение к позорному концу II Интернационала. Вот что рассказывает об этом Б. И. Иванов, сосланный в Туруханку в 1915 году:
«Когда моя нога ступила на твердую почву забытого у Полярного круга уголка земли, за беспредельными стенами лесной глуши и мощным разливом величественного Енисея, я первым делом отправился разыскивать Свердлова. Разыскал. Шумно закипела беседа, на столе появился чай, а я подробно рассказывал Якову, что делается в рабочих центрах. Мой отъезд из Петербурга совпал с днями, когда в широких кругах рабочих масс поднят был вопрос об общей забастовке и горячо обсуждался на партийных собраниях, на массовках и на митингах летом 1915 года.
„Я знал, — сказал Яков, — что это так: и так должно было быть. Мировая война, как результат нудного господства буржуазии, как погоня за захватом новых и новых рынков для капитала, является преддверием к могучему мировому вихрю революции, неизбежный ход которой есть вопрос лишь недолгого времени. Крах II Интернационала не явится задерживающим фактором; массы опередят своих вождей: их гонит на это ужас самоистребления в мировой бойне, голод, дороговизна и безработица“.»
Вскоре до Туруханки дошли вести о борьбе Ленина за создание нового, III Интернационала. Свердлов писал в наброске плана «Очерков по истории международного рабочего движения»: «…крах Интернационала — крах лишь данной организации, не идеи объединения пролетариата всех стран. Неизбежность единой организации. Первый шаг к созданию нового Интернационала — Циммервальд. Его недостатки. Неизбежность более резкого размежевания».
«Россия независимо от исхода войны переживает большой перелом, — был уверен Свердлов и, как обычно, делал практический вывод: — Необходимо готовиться к возможности жизни на воле». Якова Михайловича очень тяготила оторванность от России. Каково настроение рабочих, где депутаты-большевики, что они думают о войне, достоверно ли известие об аресте Ленина в Австро-Венгрии — эти и другие вопросы волнуют его, он задает их в письмах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
