– Милая, вы всерьез полагаете, что я купился на столь неубедительный довод, как разочарование в работе?
– Простите, мистер Браун, но мне абсолютно безразлично, на что вы там купились или нет.
Хорошо я его отбрила, подумала Кэролайн. Даже голос, вроде бы, не дрожал. Почти не дрожал…
– Вы уверены в правильности своего решения?
– Естественно.
– Не вижу ничего естественного в том, – бесстрастно сказал Джастин, – что после уик-энда, проведенного нами в столь тесной связи, вы резко прервали наши отношения.
Кэролайн промолчала, плотнее сжав рукой ворот халата.
– Вообще-то я большой любитель разгадывать кроссворды, – задумчиво проговорил он. – Пустяк, а все же приятно, когда заполнишь все до последней клеточки.
Кроссворды… К чему это он клонит? – подумала Кэролайн. Когда же кончатся эти бесконечные рассуждения? Указать бы ему на дверь, и все дела. Но это было бы слишком грубо.
– Вот я и решил отнестись к вашему заявлению об уходе, как к обычному кроссворду, – продолжал он все так же неспешно. – И перебрал все мыслимые и немыслимые причины вашего поступка. Допустим, вам действительно опротивела эта работа, что, впрочем, маловероятно, и это я сразу же исключил. – Он улыбнулся, но в улыбке его не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего сердечность. – Возможно, у вас конфликт с кем-то из сослуживцев. Нет, такой вариант я тоже отмел. А что, если вы сочли, будто не справляетесь с обязанностями руководителя? Но если бы это было так, я бы первый узнал. А может, наш уик-энд значит для вас больше, чем вы пытаетесь изобразить?
Кэролайн стало не по себе. В последнее время она и сама часто думала об этом. Так что последним своим предположением этот чертов любитель кроссвордов попал в больную точку.
– Предположим, вы питали какие-то надежды относительно нашего будущего. Потому вы и не удосужились ни разу явиться ко мне, ожидая каких-то движений с моей стороны… Может, вам захотелось большего, чего-то гораздо серьезнее того, что было.
Он выдержал паузу, надеясь, что сейчас-то она заговорит.
И она заговорила.
– Ну, мистер, это уж вы слишком… Что, впрочем, при вашем самомнении и не удивительно.
Гнев, который до того Кэролайн искусственно подогревала в себе, на этот раз пробудился в ней по-настоящему. Внешне она старалась держаться в рамках приличия, и слова ее прозвучали ровно. Но не слишком ли ровно?..
Он пожал плечами, мол, говори, милая, что хочешь.
– Допускаю, что вы были задеты моим поведением, вот и решили уволиться, дабы избежать встреч со мной. Хотя, работая в разных офисах, мы и так могли не встречаться годами.
Джастин Браун встал, наклонился над ней, опершись руками о подлокотники кресла, и его напряженность была столь интенсивной, что Кэролайн показалось, будто она зажата в тиски.
– Что-то не пойму, к чему весь этот разговор, – сказала она, пытаясь вынырнуть из-под его руки и встать с кресла. – Каковы бы ни были причины моего увольнения, вас это не касается!
– Сидите, – как-то мертвенно спокойно проговорил он.
Кэролайн вздрогнула и опустилась на место.
– Должен сказать еще кое-что, и если окажется, что я не прав, то сразу покину ваш дом, и вы никогда меня больше не увидите. Я перебрал все возможные причины вашего решения, но осталась еще одна, которая кажется мне наиболее вероятной.
Кэролайн болезненно сглотнула, во рту у нее пересохло.
– Знаете, мне все это неинтересно, – устало проговорила она. – Думаю, вам пора уйти. Оставьте меня в покое. Вы не можете насильно навязывать мне свои объяснения, так же как не можете насильно вернуть меня на работу в вашей фирме.
– Вы ведь беременны, не так ли?
Кровь жаркой волной хлынула к голове Кэролайн. Она не могла ни говорить, ни думать. В ушах гулко бухало. Руки так сильно дрожали, что пришлось сцепить пальцы. Надо как-то защищаться, кричать, отрицать, – что угодно, но не сидеть молча. Но она только и смогла хрипловато сказать:
– Ради Бога, не будьте смешным…
– Мы бы избежали всех этих разговоров, если бы вы сразу признались, что увольняетесь из-за беременности.
Джастин вновь заходил по комнате, а Кэролайн сидела и молча следила за его перемещениями.
– Вы что, не намерены со мной разговаривать? – мрачно спросил он, приближаясь к ней.
– Пожалуйста, уходите.
– Нет, я не уйду, пока вы не скажете мне правду!
Слова его ножами рассекали воздух.
Какой смысл лгать? Такие вещи рано или поздно все равно выходят наружу. Не хватало еще, чтобы он начал подлавливать ее на всех углах, чтобы, заметив округляющийся живот, уличить в беременности. И смех, и грех. Нет уж, лучше покончить с этим сейчас, покончить раз и навсегда! И он, наконец, уйдет.
– Хорошо. Это правда. Я беременна. Но я решила…
– Я знаю, что вы решили! – резко прервал он ее. – Вы решили, что это прекрасный способ заполучить мужа.
Кэролайн была настолько шокирована его высказыванием, что откинула голову и прикрыла глаза. С уст ее сорвалось:
– Как вы смеете?..
– Как я смею что? Как я посмел загнать вас в угол?
– Уходите!
– А иначе что? Вышвырнете меня вон? Вряд ли.
Джастин Браун холодно рассмеялся, и Кэролайн с ужасом увидела совершенно незнакомого, чужого человека. Неужели это он веселил ее, занимался с нею любовью?..
– Сознайтесь, все это так было задумано? Воспользоваться уик-эндом для сближения со мной, прожужжать мне все уши байками о своей независимости, усыпить мою бдительность и постараться забеременеть? – Его голос звучал напряженно и хрипло. – Сознайтесь, все это было вами спланировано?
Кэролайн смотрела на него с неподдельным ужасом. Дыхание ее стало сбивчивым. Наконец она прошептала:
– Вы сумасшедший. Нормальному человеку такое и в голову не придет. Я запланировала беременность!..
С ее пересохших губ сорвался сдавленный смешок. Дикое, нелепое, в высшей степени оскорбительное подозрение. Кэролайн прикрыла глаза, вспомнив те страшные минуты, когда она точно узнала, что забеременела. Трудно понять, что она в тот момент ощущала, ибо мысли ее путались, душа пребывала в смятении. Но и тогда уже знала, что Джастину Брауну ничего не скажет. Что бы там ни было, а это касается только ее.
– Так вы отрицаете это?
– Какая разница, отрицаю я это или нет? Что вам ни скажи, вы все повернете по-своему. Думайте, что хотите.
– Отвечайте мне! Черт побери!
Ей показалось, что он сейчас схватит ее за плечи и начнет трясти. Но нет, руки его вновь легли на подлокотники кресла, и он сжал их так, что косточки пальцев побелели. Безумие, думала она со страхом, его охватило настоящее безумие. Он одержим ненавистью, попав вдруг в нестерпимую для себя ситуацию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
