беспокойно. – Покорми мелкого, а я пока жениха встречу. Нам надо уединиться, а то шпаненок путается под ногами и мешает.
– Эм-м, – передергиваю плечами, предполагая худшее.
Пока они первую брачную ночь репетировать будут, я должна вместо аниматора их сына развлекать? Нет, ну точно. Пара года! Оба неадекватные.
– Нам поговорить надо. Наедине, – толкает меня к холодильнику и отскакивает, будто внутри бомба, а я должна ее обезвредить.
Ничего не понимаю. И постоянно отвлекаюсь на прическу, которую пытаюсь привести в порядок, но порчу ее жалкие остатки. Слишком густая копна волос рассыпается по плечам.
Не успеваю ничего возразить Марине, как в кухню влетает Ромка. Его мачеха испаряется как по волшебству, а младший зверь изучает меня с прищуром. В этот момент безумно на отца похож. Вот кого он мне в школе напомнил. Почти копия Царева.
– О! А папа говорил, что домовых не существует. Привет, Нафаня, – протягивает мне ладонь.
Я уже говорила, что он засранец? Подтверждаю!
– Вообще-то меня зовут Алена, – парирую я, стараясь сохранить спокойный тон. И придать себе строгости.
Но голос вибрирует, как старая расстроенная скрипка, выдавая возмущение и гнев, что клокочут с моей груди и рикошетят в горло. Вредный ребенок так разозлил меня одной фразой и ехидной улыбочкой, что я забылась и назвалась настоящим именем. Впрочем, мало ли Ален на белом свете?
Судя по реакции мини-копии зверюги, он не узнал во мне девушку, которую сватал отцу в школе. Надеюсь, эта «слепота» передалась ему по наследству от старшего Царева, и тот тоже ничего не заподозрит.
– Я Роман Львович, хозяин дома, – важно представляется малой. Устраивается за столом и не сводит с меня внимательного взгляда. – А правда, что домовой служит хозяину преданно и на совесть? – демонстрирует свои небогатые познания славянской мифологии. Причем выбирает те факты, которые выгодны ему.
– Если полюбит, – добавляю с сарказмом, продолжая бороться с прической, которая постоянно разваливается, отвлекает меня и мешает осадить дерзкого мальчугана. – А если хозяин плохо себя вести будет, то может и придушить его ночью, – заканчиваю тише и зловеще.
Рома пугается, но вида не подает. Лишь на секунду округляет небесно-голубые глаза, но тут же сужает их, пытаясь подчинить меня одним взглядом. Весь в отца. Яблоко от яблоньки. Львенок от… зверюги!
– Ты меня кормить будешь? Или сказки рассказывать? – восседает на высоком стуле, как царенок на троне, и барабанит пальцами по поверхности стола. В воцарившейся тишине я слышу, как бурчит его желудок. И жалею голодного мужчинку.
– Буду, посиди пока. Я волосы уберу, иначе есть ты будешь их, – вздыхаю, отходя к двери. Подальше от обеденного стола.
– Фе-е, – комично кривится Ромка. Его мимика заставляет меня улыбнуться. – А ты?..
Зажав губами несколько шпилек, многозначительно поднимаю палец вверх, намекая, чтобы он молча подождал. Мне приходится распустить спутанную копну. «Расчесать» пыльного цвета пряди пальцами, чтобы хоть немного разделить.
Перекидываю волосы вперед и наклоняюсь, скручивая их в тугой хвост и едва не касаясь пола серыми, будто опаленными, кончиками.
– Марина, на черта мне шить костюм на заказ? Их целая свалка в магазинах, и они все одинаковые, – ревет бешеный хищник. И его рычание становится все ближе и ближе. Как и звук шагов. – Марина, с Ромкой кто? Сначала ребенок! Потом все разговоры.
Судя по отдаленному слабому писку, его невеста выдает что-то в ответ, чем еще сильнее раздражает Царева.
– Маринка, бля…стящая ты моя, на стол накрывай, – чуть не срывается. – За ужином и договорим.
Последняя фраза звучит прямо надо мной, и я резко выпрямляюсь, запрокидывая голову. Хвост следует за мной, летит по заданной траектории, и я уже не в силах ничего ни изменить, ни остановить. Он хлестко бьет по лицу вошедшего в кухню хозяина.
Пока Царев морщится, нахожу свои очки, которые заблаговременно сняла, чтобы не разбить, и цепляю их на нос. Поправляю пальцем. И через круглые стекла встречаюсь с разъяренным и в то же время удивленным взглядом.
– Чудо, а ты здесь откуда? – ошеломленно, с хрипотцой выдает Лев. Пристально изучает меня, останавливается на лице. И в момент, когда я думаю, что рассекречена, вдруг выдает: – Маринка настолько ленивая, что наняла кухарку?
Протягивает руку к моей груди, и у меня перед глазами опять проносятся картинки неудачного «собеседования». Что за идиотская привычка – постоянно трогать меня? Хочу отшатнуться, но упираюсь спиной в холодильник. Царев снимает шпильку, прицепившуюся к вязаной ткани, и дает ее мне. А в морского цвета глазах столько недоумения и жалости, что мне хочется уйти немедленно. И пусть сами себе платья и костюмы шьют. На второе мы вообще не договаривались. Еще не хватало мерки со зверюги снимать. Хотя у меня даже набросок есть, который появился в ночь после нашей с ним неудачной встречи…
Помотав головой, отгоняю от себя странные мысли. Обойдется, козлина!
– Кто? – вырывает меня из мыслей короткий вопрос. Неужели я вслух последнее сказала?
– Это домовиха, можно она останется у нас? – выступает в мою поддержку Ромка. А у меня чешутся руки, чтобы дать ему подзатыльник.
– Я не чудо и не домовиха, – грозно осекаю обоих, и они одинаково изгибают брови. Два клона друг друга. – Я дизайнер от Валевского, – представляюсь иначе, чтобы не повторять свое имя и не привлекать к нему лишнее внимание. – Я буду шить платье для вашей невесты, – неловким движением поправляю очки, которые съезжают с переносицы. Кажется, я оправу сломала.
– Платье? Свадебное? – уточняет младший звереныш, и я киваю. – Чтоб ты руку сломала, – неожиданно выдает. Тихо, одними губами, будто проклинает, но я распознаю каждое слово. Судя по кашлю Царева, он тоже.
– Рома, извинись, – строго приказывает сыну, и тот мямлит что-то невнятное.
При этом выглядит так, будто добавляет проклятий. Родовых, до седьмого колена. И венец безбрачия мне в придачу.
– И что же ты сошьешь? – с сомнением тянет Царев, продолжая рассматривать мою одежду.
– Между прочим, я… – хочу защититься, но он и слушать не собирается.
– Ладно. Садись, накормим тебя хоть, бедняга, – снисходительно приглашает Лев к столу, будто сжалившись надо мной. – И скафандр свой сними, жара в доме, – указывает на свитер.
Кутаюсь в шерсть, поправляю выглядывающий воротничок блузки, делаю вид, что мне холодно, а сама сгораю внутри. Рассмеявшись, Царев хватает за края моего широкого свитера и одним грубым движением стягивает его через голову. У зверюги мания – при каждой встрече меня раздевать? Я и воспротивиться не успеваю. Лишь стреляю в него грозным взглядом и понимаю, что волосы растрепались, а очки опять куда-то улетели вместе с одеждой.
– Ну, слушай, – нагло хмыкает Лев, пока я
