Черно-белая стена леса неожиданно надвинулась на него. Голые сучья напоминали клинки… Смахнув с бровей ледяной пот, он облегченно вздохнул. Болото осталось позади. Перед ним был лес, мало чем отличавшийся от того, который рос на огромных пространствах к северу от Элизенвара. Девственно-белый снег покрывал землю и частично ветви деревьев. Снег, похоже, выпал давно и не таял.
Люгер взобрался по пологому склону и прислонился спиной к стволу старой осины. Только тут он почувствовал, что проклятое болото понемногу «отпускает» его. Будто мутная пелена упала с глаз, но это не добавило красок к грязно-серой палитре окружающего пейзажа. Стервятник стоял на краю леса, и этот лес уже не принадлежал Ведьмам, однако все еще оставался самым большим лесом в западных королевствах, и в нем можно было блуждать до самой смерти. Слоту оставалось только гадать, где он оказался: в Валидии или Эворе, во владениях ульфинского герцога или даже в землях варваров, если мокши вывел его к северу от пограничья.
На всякий случай Люгер решил поберечь силы и заснул сидя под деревом, пока медленно рассасывающийся кокон еще хранил остатки тепла. Непроницаемый занавес, созданный земмурскими чернокнижниками, оградил Стервятника от притязаний мокши и хранил его во время долгого сна…
* * *
Он проснулся от холода. Ледяные осы жалили лицо. Поднявшийся ветер носился между деревьями и закручивал снежные смерчи. Люгер с трудом разогнул окоченевшие ноги и услышал треск, с которым рвалось примерзшее к коре тряпье.
В своих жалких лохмотьях Стервятник наверняка выглядел как бродяга. Его сотрясала дрожь. Он был ослаблен и мог заболеть. Ему следовало поскорее найти человеческое жилье, обзавестись теплой одеждой и оружием.
Небо по-прежнему было пасмурным. Люгер бросил последний взгляд в сторону болота, повернулся и двинулся наугад – сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, что было нелегко из-за глубоких сугробов, зато вскоре он согрелся.
Удача не изменила ему и на этот раз. Он одолел не такое уж большое расстояние, стараясь по мере возможности придерживаться выбранного направления, когда заметил, что лес впереди поредел. Тут он почуял запахи дыма и домашней скотины. Чье-то жилье было совсем близко.
Еще немного – и Стервятник оказался на берегу замерзшего пруда, за которым чернели крестьянские дома, а еще дальше были видны прямоугольники заснеженных полей. Из труб поднимались к небу столбы дыма. Слот насчитал около двух десятков людей, катавшихся на коньках, и пять или шесть треугольных парусов – в этих местах буера не были редкостью.
Крестьяне, занятые своими нехитрыми зимними развлечениями, не сразу заметили человека, вышедшего из леса, то есть оттуда, откуда уже давно никто не появлялся. Считалось, что в той стороне гнездится ужас и обитают чудовища, которыми пугали детей. С болотами было связано и старое предание, широко распространенное в здешних деревнях.
Обессилевший и замерзающий Стервятник медленно двинулся навстречу своей судьбе, уже не думая о возможной опасности. Когда крестьяне увидели того, кто вернулся из холодного ада, они уставились на него, как на ходячего мертвеца.
Люгер подошел достаточно близко, чтобы различить лица: изумленные, испуганные, настороженные, хмурые. Дети смотрели со смесью страха и любопытства – для них он был кем-то вроде лесного уродца из жуткой сказки. Он мог только догадываться, каким стало его собственное лицо – ведь оно принадлежало недавнему пленнику Ведьм, носящему в себе нечеловеческое существо…
Все, что ему сейчас было нужно, это пристанище на ночь и немного еды. Крестьяне раздражали его своей тупой медлительностью. Он понял, что не дождется от них ни сочувствия, ни приглашения, поэтому направился через расступившуюся толпу к ближайшему дому.
– Болотный человек… – прошептал вдруг кто-то рядом с ним, и множество голосов подхватило эти бессмысленные, по мнению Стервятника, слова.
Возникший ропот вначале был приглушенным и неуверенным.
– Болотный человек!!! – исступленно завопила какая-то женщина, и тогда Люгер, к своему величайшему изумлению, увидел, что на некоторых лицах выражение страха сменяется чуть ли не благоговением.
Кое-кто из крестьян упал на колени, другие отворачивались, чтобы не встречаться с ним взглядом. Ему хотелось рассмеяться, но на это у него уже не осталось сил.
Темнота хлынула в зрачки. Потом он столкнулся с внезапно выросшей перед ним ледяной стеной, прокусил язык, и последнее, что он почувствовал, был вкус крови во рту.
Глава пятнадцатая
УЗНИК
В глубине его беспамятства зарождались сновидения, которые означали, что хозяин временно покинул свой замок. Тень мокши бродила по опустевшим комнатам, перебирала потерянные безделушки воспоминаний, спускалась в лабиринт подвалов и рылась в холодном пепле надежд. Мокши добрался до самого сокровенного, однако остался безразличен к этому хламу.
У него была совсем другая цель.
* * *
…Люгер открыл глаза, но ничего не увидел в полной темноте. Воздух был спертым, и остро пахло лошадьми. Слот ощущал толчки и покачивание – он пришел в себя в каком-то закрытом экипаже; кроме размеренного стука копыт, время от времени раздавался дикий вопль кучера.
Он попробовал пошевелиться и понял, что дело плохо: его везли со связанными руками и надели на голову мешок. Но, по крайней мере, конечности не были отморожены. Кто-то проявил трогательную заботу о том, чтобы пленник не задохнулся – напротив рта в мешке была проделана дыра.
Постепенно он восстановил в памяти все, что происходило с ним вплоть до того момента, когда он потерял сознание на окраине неизвестной деревни. Он вспомнил даже кое-какие отрывочные видения, преследовавшие его потом, – мучительные в своей зловещей недосказанности. Одним из призраков было существо с обнаженным телом Сегейлы и головой черного лебедя. Длинная шея извивалась по-змеиному, клюв чем-то напоминал губы, сложенные для поцелуя, а в огромных желтых лебединых глазах Люгер вдруг увидел собственную фигуру, которую принял вначале за отражение, но у нее отсутствовала правая кисть и левая стопа. Когда существо распахивало клюв, из глотки веяло могильным холодом. Оно являлось Стервятнику непременно посреди заснеженного леса, в глубине которого кричал ребенок.
Бесконечно повторявшийся тоскливый крик казался нечленораздельным, но потом Люгер стал различать слова: маленькая заблудившаяся девочка звала своего отца. И почему-то этот зов вселял в него леденящий ужас…
Он видел и свою гадательную колоду, лежавшую на полке под запыленным зеркалом, – колоду, вобравшую в себя уже слишком многое из его судьбы, чтобы лгать или утаивать горькую правду. Он воспользовался Оракулом. Об этом остались очень яркие и подробные воспоминания; возможно, кое-что из предсказанного должно было произойти в ближайшем будущем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
