А потом Сагирине пришлось ещё раз испытать крепость своего сердца: вражеский центр двинулся. Гордость армии Сарлека, катафракты, шли в бой. В костяной или металлической броне, с копьями длиной в шесть футов в руках, на цепочках, крепившимися к шеям коней, - и жаждой крови в сердцах.
Со стороны это зрелище обладало своею, может быть, извращённой - но красотой. Могучий клин всадников в броне, с длинными пиками, несущиеся вперёд, навстречу смерти, своей или вражьей - уже было неважно. А вот на тех, кому вскоре должно было "повезти", кому предстояло ощутить на себе этот удар - зрелище вселяло ужас и страх.
- Приготовиться! - воскликнул Энрике Сагирина, сжав покрепче меч. - Главное выдержать первый удар, катафракты не страшны, когда увязнут во вражеском строю.
Остриё клина нацелилось прямо туда, где находился герцог.
- Лучники, назад! Копейщикам - товсь!
Стрелки, даже не "попрощавшись" очередным залпом, спешно отступали, в промежуток между двумя рядами пехоты. Сагирина, его оруженосец и рыцарский резерв встали немного позади первой линии пехоты. Драться - так драться!..
Сто шагов. Катафракты несутся на огнаров, вот-вот их встретят копья северян. Острия тайсарских пик сверкают в лучах полуденного солнца, желая крови северных соседей.
Пятьдесят шагов. Огнары напрягаются, готовясь к столкновению с этой конной лавиной. Отовсюду слышатся молитвы богам - и чёрная ругань. Стук копыт, который, кажется, заполнил собою всю Вселенную...
Удар! Катафракты врезаются в ряды огнарских пехотинцев, сметая их на своём пути, сталкивая на землю, протыкая пиками, топча конями. Тонкий строй огнарской пехоты рушится - и вот уже катафракты избивают лучников. Немногочисленные рыцари пытаются дать отпор, сотники и тысячники не могут вернуть порядок в смятые порядки пехоты. Центр огнарского войска превращается в нечто, похожее на корабль, на который обрушился ураган.
Лишь Энрике сохраняет спокойствие духа: он надеется, что крылья армии смогут воспользоваться воцарившимся хаосом, обойдут катафрактов, превратят тайсарский успех в огнарскую победу...
Тщетно. Сагирина, сражающийся сразу с двумя катафрактами, не знает, что на флангах Южной армии - настоящее царство смерти, открывшее ворота на землю. А с тыла уже подходят новые тысячи сыновей Степи...
Какой-то странный порыв заставляет Энрике повернуть голову: на земле лежит окровавленный оруженосец, придавленный своим конём. На лице - навсегда застывшее выражение гнева и ярости. Сагирина будто бы слышит голос Родерика Майтфара: "Да как вы вообще посмели тронуть милорда? Получайте! Получайте!!!". А этот парень вот-вот должен был стать рыцарем...
Будто бы лёд пронзает живот Сагирины. Герцог поворачивает голову, непонимающе глядя на пронзившую его тело пику тайсара. Ещё одна вонзается в левое лёгкое. Из уголка рта течёт струйка крови. "Хоть бы Леопольд прорвался" - и приходит тьма...
* * *
Тёмная фигура движется меж трупами, устлавшими склоны холма и тракт, покрытый теперь уже не серой, а кровавой пылью. За низко надвинутым капюшоном ни единой чёрточки лица этого человека (человека ли?) разглядеть не удаётся. Но если бы остался здесь кто-то живой, то почувствовал бы: этот незнакомец кого-то ищет, высматривает среди мертвецов. И, похоже, этот странный человек всё-таки нашёл то, что искал. Вернее, того: фигура в балахоне застывает, склонившись над телом в искорёженной кирасе, заляпанным кровью лицом и черневшими ранами на животе и чуть ниже левой подмышки. У всех остальных не то что кольчуги - рубахи сняли, а этому кирасу не из дешёвых оставили...
Внезапно фигура обернулась: на землю ступил взявшийся прямо из воздуха человек. Серый шерстной плащ с откинутым капюшоном, простая полотняная рубаха, льняные штаны чуть ниже колен, походные зелёные сапоги, неказистые на вид, но очень прочные. Зачёсанные назад волосы цвета воронова крыла, хитрые зелёные, совсем как у кошки, глаза и не сходившая с лица лисиная улыбка.
- На твоём бы месте я бы не вмешивался, - похоже, тот человек в одежде путника немного удивился, увидев фигуру в балахоне здесь. Но всё равно, с лица "путника" улыбка не сходила, она лишь стала какой-то злобной, хищной. - Смотри, а то провожу к отцу, он тебя давно в гости ждёт, заждался, знаешь ли. Нехорошо заставлять ждать таких, как мой папа.
- Сам уходи. Тебе найдётся здесь много душ, которые нуждаются в проводнике к Вратам Смерти. А ему, - капюшон заколыхался, хотя ветра не было совсем. - Ещё рано туда.
- Славно, ты уже выполняешь мою работку? А может, поменяемся, а? Тебе ключи от Врат, мне - полная свобода, что хочу, то и творю...
- Даркос, Даркос, когда же ты наконец прекратишь издеваться надо мною и пойдёшь своей дорогой? Думаешь, твои шутки хоть немного смешны?
- Во всяком случае, никто не жаловался, - пожал плечами огнарский бог смерти, у которого пытались отобрать "добычу". - Всё-таки, иди отсюда. Ты уже надоел всем нам, лезешь не в свои дела, пытаешься изменить судьбы людей. Зачем? Зачем тебе всё это, а?
- Чтобы когда-нибудь не стоять вот так же и не препираться с тобою или твоими родственниками. Можешь оставить меня в покое? Уверяю, тебе нескоро провожать меня в царство твоего отца, - ехидный голос, издававшийся из-под капюшона, начал обретать металлические нотки.
- Ладно, ладно, делай чего хочешь. Всё равно, рано или поздно все ко мне попадёте, и ты, и твои креатуры, - развёл руками Даркос и присел на корточки над одним из трупов. - Вставай, вставай, пора в дорогу!
Какое-то бледное облачко начало собираться над телом. Родерика всё-таки не уберегла судьба: оруженосец лежал в луже собственной крови, исколотый копьями катафрактов...
- Это мы ещё посмотрим, - собеседник повернулся спиной к Даркосу...
Королевство. Графство Беневаль.
Я уже начал бояться, что Конрада хватил удар: Монферрат стоял посреди Большого зала с широко раскрытыми глазами и неимоверно широко распахнутым ртом, не подавая признаков жизни. Интересно, а как он воспримет других, так сказать, обитателей Беневаля? Я ведь был единственным более или менее нормальным жителем замка.
- Вы - маг? - наконец-то у Монферрата хватило сил на то, чтобы повернуть голову и связать пару слов.
- Я волшебник, только-только закончивший учёбу. Надеюсь, у Вас нет предосудительного отношения к обладающим даром менять этот мир? - с надеждой спросил я.
Конрад замолчал на несколько бесконечных мгновений, а потом с глубокомысленным видом изрёк:
- Если Вы - волшебник, милорд, а не маг, то это совершенно меняет дело. Да, меняет. Магов я не так чтобы люблю... А вот волшебники мне пока что ничего плохого не сделали, - выдохнул Монферрат. - А как Вы быстро сумели меня сюда перенести... И прошу милорда продолжать обращаться ко мне на "ты", я не из тех, кто нарушает Кодекс Огнара.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
