Однако оборотной стороной медали было то, что более поздние эмигранты практически не могли раздобыть топлива для костров.
В прериях не росли деревья, деревья вдоль берегов рек давно были вырублены, а изрядное количество высохшего навоза бизонов служившего первопроходцам отличной заменой дерева, исчезло. Много земель здесь уже было огорожено и распахано, и огромные стада бизонов больше не водились в этих местах, как десятилетие назад. Сухой навоз еще попадался, но его было мало, да и встречался он в основном на дороге, где прошли предыдущие караваны, оставив эти «подарки» тем, кто шел за ними.
Многие реки теперь можно было пересечь на построенных предприимчивыми парнями паромах и переправах, или в редких случаях по мосту, но оставалось еще много ручьев и водоемов, сотворенных Матерью Природой, через которые приходилось переправляться. Дожди еще продолжались, реки поднимались, и колеса фургонов продолжали утопать в грязи.
В добавление ко всему появилась и новая проблема, или, вернее сказать, старая нерешенная проблема снова подняла свою уродливую голову. У переселенцев прежде возникало не так много конфликтов с индейцами этого региона, ведь они просто проходили по их территории, не представляя реальной угрозы племенам или их способу существования. Но чем больше белые поселенцы стали захватывать земли на западе, распахивать их, приносить с собой болезни, строить дороги, сооружать форты, прокладывать железнодорожные пути по индейской территории, тем обстановка становилась напряженнее. Договоры подписывались и разрывались, все больше строилось дорог и железнодорожных путей, больше фортов, все больше солдат посылалось на границы, чтобы защищать интересы государства. Разногласия умножались с каждым годом, и конфликт с племенами индейцев разрастался.
Сейчас индейцы были снова возбуждены, они встали на тропу войны против белых солдат и поселенцев, вторгшихся в их земли.
Только в прошлом декабре им удалось завлечь восемьдесят одного солдата в кровавую засаду возле Форт-Фил-Керни в районе Паудер-Ривер, в местечке, известном теперь как Феттермэн-Массакр. Короткий перерыв в сражениях был во время самых холодных зимних месяцев, но с приходом весны военные действия возобновились. Хотя большинство битв происходило к северу от дороги на Орегон, вдоль Боземэн-Роуд, вооруженные столкновения случались и в других местах, и американская армия запрещала путешествовать на одиночных фургонах в западной части Канзаса. Каждой группе переселенцев также рекомендовалось быть постоянно наготове, чтобы иметь возможность отразить нападение индейцев.
Однако за все время пути никто из путешественников не увидел ни одного краснокожего, и опасность казалась отдаленной. Кроме того, с таким большим количеством фургонов в своем караване и встречая по пути другие караваны, переселенцы были уверены в своей превосходящей силе и вооружении. Среди молодых парней на самом деле нашлось много хвастунов, которые хотели бы напасть на дикарей и разрушить их селения. Многие мужчины были готовы ввязаться в сражение и доказать свое превосходство, и только женщины, казалось, сохраняли здравый смысл и благоразумие и благодарили Бога за отсутствие индейцев.
Наконец на горизонте показался Форт-Керни, ознаменовавший собой следующий этап их продвижения на запад. От этого пункта они будут следовать вдоль Платте-Ривер через западную Небраску в земли Вайоминга. В скором времени им предстояло отправиться из форта и оставить цивилизацию позади. Больше в пути им не встретится крупных ферм и ранчо, дополнявших ландшафт амбарами, конюшнями, ветряными мельницами на каждом повороте дороги, не будет городков, разбросанных вдоль железной дороги. Эти города-призраки возникали так же быстро, как потом их покидали, в зависимости от скорости продвижения вперед рабочих, прокладывавших в прериях Небраски Тихоокеанскую Железную Дорогу.
Форт был долгожданным пристанищем, где переселенцы смогут собраться с силами, пополнить свои запасы и рассказать о своих приключениях другим путешественникам, остановившимся здесь же. У всех были свои заботы.
Хотя путешествие до настоящего момента проходило довольно гладко, не было серьезных происшествий и смертей, тем не менее некоторые сочли, что такое первопроходство не для них. Эти разочаровавшиеся переселенцы решили воспользоваться предоставившеися возможностью, продать свои фургоны и вернуться назад на поезде. Старший каравана, со своей стороны, собирался обсудить с начальником форта предстоящий переход и уточнить ситуацию с индейцами. Остальные переселенцы искали свежих мулов и волов или занимались починкой своего снаряжения в мастерских форта.
В то время как большинство женщин обменивались новостями с женами солдат и с женщинами из других караванов, Джейд и «девушки» собирались заняться досугом войск, разместившихся в форте. Почти в ту минуту, как их фургоны остановились и волы были распряжены, шесть женщин начали возбужденно копаться в своих вещах, подбирая свои самые красивые наряды. В наспех поставленной палатке были разбросаны платья и нижние юбки, похожие на яркие цветные листья.
— Где мои чулки в сеточку?
— Кто взял мое красное пушистое боа?
— Кто-нибудь видел мои страусовые перья?
— Я не могу найти кринолин от своего костюма для канкана!
— Возьми свой кринолин, Фэнси. А вот мой черный корсет на шнуровке исчез!
Фэнси решила отыграться на Мэвис и наточила свой язычок.
— Ты всегда можешь воспользоваться упряжью для волов, милая. Одному Богу известно, сколько снаряжения тебе нужно, чтобы поддерживать твои раздутые кувшины.
— Ой, Фэнси, не надо ехидничать, — со смехом вмешалась Блисс. — Не стоит насмехаться над Мэвис только потому, что тебе самой приходится подкладывать вату в лифчик.
— Но ведь в том, что говорит Фэнси, есть доля правды, вы же знаете, — засмеялась Джейд. — Я бы, например, не хотела бы оказаться рядом с Мэвис, когда ее корсет однажды распахнется. Это все равно что стоять рядом со стреляющей пушкой. К тому времени, как ее сиськи перестанут раскачиваться, добрая дюжина невинных зевак будет ослеплена и повержена, и Мэвис очень повезет, если она сможет устоять на ногах.
Смех заполнил всю палатку.
— Ты мастерица поболтать, — проворчала Мэвис, хотя и она тоже не смогла сдержать улыбки, представив смешную картину, нарисованную Джейд. — Это не то что у тебя, это тебе надо подкладывать апельсины в корсет, чтобы наполнить бюст у платья. Я думаю, что мужчина с длинным носом может задохнуться, зарывшись в слоях твоего платья.
— О, бедный преподобный Ричарде! — простонала Лизетт. — Он уж точно умрет!
