– Так это, лагерь тут пионерский. Вожатые детишек спать уложат, и к нам. Я вчера одной знаешь как вставлял... Хочешь, тебе отдам? Только учти, она баба заводная, все соки выжать может...
Ноги и руки перестали повиноваться Леониду, перед глазами все поплыло.
А тут перед глазами появился Михаил Николаевич. Он пристально смотрел на него. Сейчас поймет, что Леонид нажрался как свинья и пнет его со стройки пинком под зад.
– Готов? – спросил он у Васи.
– Да похоже на то... Можно мочить...
Да, сейчас не плохо было бы окунуться в реке. Но как туда попасть? Сам Леонид до нее не доберется, нет сил. Может, Вася его отнесет...
Вася поднялся со своего места. В руке он держал топор... Только сейчас до Леонида дошел страшный смысл его слов. Но было уже поздно что-либо предпринять. Тело ему совершенно не повиновалось, нет никакой возможности сопротивляться...
* * *
Дятел был натуральным мясником. Даже не поморщился, когда разнес топором черепушку очередного лохмэна. Для него это как пивка попить...
Шнур посмотрел на лежащего мужика. Пульс щупать не обязательно. И без того ясно, что трупом на его счету стало больше.
Рядом с ним стоял Проша, он же Михаил Николаевич. Тут же и водитель Саша. Он же Товарняк. И Дятел с окровавленным топором в руках... Это его команда. Вернее, костяк. Потому как с недавних пор на них работают еще три ушлых паренька, которых привела с собой Инка. С мокрухой они не связаны, но кандидатов в покойники находят на раз.
Во дворе за домом уже была вырыта траншея. Мужика сбросили в нее. Но прежде его обыскали, забрали ключи от его съемной квартиры. Дятел снова взялся за инструмент. И Проше пришлось скинуть костюмчик. Товарняку тоже нашлась работа.
Цемент, песок, вода – все вместе кеся-меся под маркой «бетон». Это не детские игры. Потому как за них полагается пожизненное заключение. Но Шнуру все до фонаря. Все равно менты до них ни в жизнь не дотянутся...
Этого лохмэна, как всегда, вычислила Инка. Это ее работа давать наводку. Ее же пацанчик развел жертву, направил в офис «Артемиды». Дальше дело техники. Проша еще раз убедился, что у мужика нет родных и близких, и запустил механизм уничтожения. Мужик оставил ему все документы, а сам сгинул под толстым слоем бетона.
Проша и Товарняк отправились обратно в Москву на своей «девятке». Шнур сел за руль пятилетнего «БМВ». Пятнадцать штук баксов отвалил за эту тачку. Но это только начало. Скоро он возьмет новенькую лайбу. А эту отдаст пацанам.
Не хило он устроился в Москве. И все благодаря Инке. Не хилая тачка, свой собственный офис со всеми прибамбасами. За секретаршу сама Инка. Не баба, а двигатель прогресса.
Шнур важно прошествовал в свой кабинет, сел в кресло, закурил. И тут же появилась Инка. Если она была секретаршей, то это не значит, что он был ее начальником. Они были равноправными компаньонами. И все же она подчинялась ему. Хотя бы потому, что боялась. Одно неосторожное движение, и Шнур может пристрелить ее как конченую тварь. Она это понимала, поэтому была с ним паинькой.
– Ну как дела? – присаживаясь, спросила она.
– Все путем. Нет человека, нет проблемы... Какой навар, говоришь, с него?
– Трехкомнатная квартира на Воздвиженке. Как минимум четверть «лимона».
– Не хило! – осклабился Шнур.
Этот придурок Леня купился на какие-то три штуки в день, а у самого квартира на четверть «лимона». Озолотился бы, если бы хату двинул. Он этого не сделал. Поэтому озолотится Шнур... Четверть «лимона» баксов! И это с одного идиота! А сколько таких лохмэнов по Москве кочует.
– Сева только что звонил, – сказала Инка. – Еще один клиент на подходе...
– Во, жатва пошла! – обрадовался Шнур. – Что у него?
– Однокомнатная на Волоколамке. Тысяч за сорок уйдет...
Раз на раз не приходится. С одного клиента можно урвать четверть «лимона», с другого во много раз меньше. Но ведь и сорок тысяч долларов – это большие деньги. Так что новый клиент уже был заочно приговорен. Ведь Шнур мог убить человека и за жалкую тысячу рублей...
– Сорок штук баксов – бабки реальные, не вопрос, – довольный, кивнул Шнур. – Но надо бы с Воздвиженкой бабки отбить...
Эту проблему будет решать Шнур со своими пацанами. А толкать квартиры будет Инка. Есть у нее специалист, который запросто может вклеить в чужой паспорт свою фотографию. Затем с этим же паспортом через нотариуса выписывается генеральная доверенность на ту же Инку. Дальше все просто, если есть документы на квартиру. А их как раз не было.
Но и эта проблема решаемая. Достаточно наведаться в квартиру, где жил покойник, навести шмон, и документики всплывут. Но сначала нужно дождаться, когда стемнеет. Ни к чему светиться перед соседями.
– Есть предложение, – сально улыбнулся Шнур. – Мы сейчас едем с тобой в кабачок. Посидим, отметим событие. А потом я отвезу тебя на хату...
– Какой ты умный! – не очень-то обрадовалась Инка.
– Ты думаешь, я тебя к себе повезу. Не-а. Мы к жмурику поедем, я документы буду искать, а ты на стол что-нибудь сварганишь. Потом снова посидим, отметим...
– Сначала посидим, а дальше?
– А дальше видно будет.
Почти два месяца они работают в одной связке, уже пять мокрых дел на общем счету. А Шнур до сих пор не трахнул эту сучку. Не хочет она ложиться под него. А он по беспределу трахать ее не хочет. Потому как нельзя терять полезный кадр. Еще обидится баба да исчезнет. Или к другой команде перекинется. Он хоть и считается директором фирмы, но у него грубая работа, мясная. А Инка работает головой. Без нее все дело утухнет... Нет, обижать ее нельзя. А так хочется ее трахнуть. Хоть сейчас хватай за волосы, мордой об стол и вперед по трубам...
– Нет, так не пойдет, – покачала она головой.
– Ин, что ты со мной делаешь, а? Я к тебе со всей душой, а ты... Обидеть меня хочешь, да?
Он всего лишь расстроился. У него и в мыслях не было угрожать ей. Но, видно, угроза сама по себе нарисовалась в его глазах. Инка заметно испугалась.
– Нет, не хочу... Просто...
– Что просто?.. Давай, двигай свою отговорку...
– Да нет, какие отговорки... Ты мне, в общем-то, нравишься. Хотелось бы закрепить нашу дружбу...
– Так в чем же дело? – возбужденно заерзал в кресле Шнур.
– Давай сходим в ресторан, потом отправимся на квартиру. Но не в эту, съемную, а в ту, которая на Воздвиженке...
– Так она ж занята.
– Вот когда она освободится, тогда и поедем. Честное слово, я буду умницей...
До сих пор Шнур не особо вникал в механизм продажи квартир. Но сейчас он сам лично взялся за это дело. И чтобы наука была, и чтобы ускорить процесс. Хотелось поскорее оказаться в постели с Инкой.
Он лично наблюдал, как Денис меняет фотографию в паспорте покойника и переводит его на себя. Сам был у нотариуса, смотрел, как по этому паспорту оформляются генеральные доверенности на Инку. Документы на квартиру уже у них на руках. А тут и покупатель нарисовался.
Мужик готов был отвалить бабки в любое время. Но сначала он хотел осмотреть хату. А там квартиранты. Поэтому на Воздвиженку Шнур отправился вместе с Дятлом и Товарняком. Он не рассчитывал на легкую победу. Думал, что квартиранты взбрыкнут. Но те даже не возмутились. Инка показала им свою доверенность, сказала, что квартира продается. Квартиранты закивали, получили обратно свои бабки и через два денька по-тихому слиняли.
Шнур был доволен. Завтра квартира будет продана, они получат деньги. Это завтра, а сегодня у него стрелка с Инкой.
Она тоже не тянула вола. При полном параде отправилась с ним в кабак. Шнур не скупился. Шампанское, икра, королевские креветки, в общем, все чин чинарем. Затем они отправились на Воздвиженку.
Хата у лохмэна была хоть куда. Он сам делал ремонт, и надо сказать, вышло у него неплохо. Мебель, правда, старая. И кровать скрипучая... Но как она скрипела, когда Шнур подминал под себя Инку. Это была музыка, симфония «Трах до самых до мажор». Дирижерская палочка действовала безотказно...
– Не плохо, – измотанная и обессиленная, Инка лежала на спине и жадно курила.
– С тобой вообще по кайфу, – не остался он в долгу. – Станок у тебя классный.
– Чего?
– Ну, в смысле, клево с тобой. Это надо бы повторить...
– Пожалуйста, у нас вся ночь впереди.
– Одной ночи мало. Надо, чтобы всегда.
– Ты хочешь, чтобы мы жили вместе?
Да, кажется, именно этого он и хотел.
– Хочу, – кивнул Шнур. – И ваще, нам завсегда нужно быть вместе. Бизнес-то у нас общий, да...
Инка ответила не сразу.
– Бизнес общий, – после минутного молчания подтвердила она. – И жить нам нужно вместе. Только сначала надо бы наш договор пересмотреть. Чтобы все по-честному было...
– Какой договор?
– Негласный договор. О долевом участии... Основную работу делаю я, а получаю тридцать пять процентов. А ты забираешь шестьдесят пять...
Вообще-то она права. Основная работа за ней. И Шнур рад был бы отстегивать ей больший процент. Но математика суровая наука. Нельзя повышать ее долю, не урезая свою. А обделять себя Шнур не хотел...
