— преступник! — в запале выкрикнул он. Видимо, с правоохранителями у него были связаны слишком недобрые воспоминания.
— Это каким-таким ты правителем хочешь стать?
— Не важно, — тут же закрылся собеседник Олега. — Я предлагаю перейти на мою сторону, стать вестниками Бездны. Посмотрите на меня и себя. Эту разницу мне дала она. Благодаря её воле мне теперь не нужно прыгать на миссии по первому слову Системы как послушной собачке. Через месяц я стану сильнейшим Игроком на Земле. И те, кто пойдут со мной сейчас, станут моими апостолами. Вторыми в мире! — последние слова он произнёс с пафосом.
— Да сколько этому щеглу лет-то? — шёпотом сказал боец справа от меня. — Сопляк какой-то по речи.
— Стать вот такими рогатыми уродами? Нет, спасибо, — фыркнул Олег.
— Это мясо, обычные рабы, — пренебрежительно махнул рукой тот. — Вестники — вот, — он скинул капюшон с головы, показав нам своё лицо. Что ж, боец, назвавший его щеглом, не ошибся с возрастом. Слуге Бездны было максимум лет восемнадцать. — Ну что, страшный?
— Рабы, значит, — покачал головой Олег, проигнорировав чужой вопрос.
— Не нравится быть рабовладельцем? Да ты служишь такому же. Слышал я, что глава вашего клана завёл себе личную рабыню из демонов. И я знаю, зачем она ему нужна. Нормальный взял бы воина мужика или голема какого-нибудь. А ваш просто извращенец. Ты у него спроси, а нет ли у его суккубки члена между ног, вдруг балуется ролевыми играми со сменой ролей, хе-хе-хе, — хохотнул он.
«Вот же гандон штопаный», — со злостью подумал я.
Кажется, эту эмоцию уловила Суок по нашей с ней связи. Потому что в следующую секунду её не стало рядом со мной. Через миг она оказалась за спиной Вестника Бездны. Взмах обеими руками — и голова всё ещё смеющегося врага полетела на пол, а из груди обезглавленного тела вылезли два клинка тифлингесы.
«Вы получили 32 000 ЕО!».
Рогатые слуги убитого отреагировали с похвальной скоростью, но оказались всё равно медленнее моей помощницы. Та вновь взмахнула кастетами с клинками, отправив коронованные рогами бошки тварей к голове их хозяина. За каждого Система тоже дала неплохую награду.
«Вы получили 4 700 ЕО!».
«Вы получили 5 100 ЕО!».
— Дохлые, — сказал я. — Опыт дали.
— Опыт, конечно, хорошо, но их бы ещё как-то в прах превратить, — проворчал Олег. — Я впервые вижу такой уровень у землян.
— Иуда просто. Продался за тридцать сребреников, — сказал другой боец.
— Система его на ингредиенты разберёт, не даст воскреснуть, если такой шанс есть, — успокоил я своего подчинённого.
За тело с головой ренегата я получил золота не меньше, чем опыта. Суммарно Система заплатила мне сто девяносто тысяч золотых корон. И по пятнадцать за каждого его телохранителя. Перед продажей сфотографировал на телефон лицо врага.
— Осматриваем квартиры и поднимаемся дальше, — скомандовал Олег. — Не расслабляемся. Вдруг здесь ещё есть такие же.
К счастью, его опасения не оправдались. До последнего этажа мы больше не встретили никого из врагов. Ни Вестников, ни чертей. Ещё здесь действие дымки практически исчезло, позволив нам связаться со своими товарищами за пределами дома.
На этом этаже из пяти квартир три были взломаны. Оставшиеся две двери оказались сильно изуродованы, но оставались на своих местах.
— И где тут дети и женщины, про которых говорил тот урод? — произнёс Олег и посмотрел на закрытые квартиры. — Там что ли? Врал небось, спрятались от него просто те, кто успел.
Так и оказалось.
Открывать нам никто не желал. Мы кричали, уговаривали, представлялись, всё было без толку. Тогда Суок своими клинками срубила петли, а потом стопоры внутри одной двери, после чего тяжеленное дверное полотно вытащили из коробки и бросили на пол. Также поступили со второй дверью. Она была обычной межкомнатной и не доставила никаких трудностей. За ней обнаружилась баррикада из мебели. Именно она не давала нам выбить тонкую дверь внутрь.
Почти сразу же, как бойцы взялись её разбирать, из квартиры раздались несколько выстрелов, легко пробивших мебельные стенки. Если бы не наши амулеты, то пули могли бы кого-нибудь из нас ранить.
— Заканчивайте стрелять! Мы из Вулкана, к вам на помощь пришли, — заорал Олег. — Позвоните по телефону в полицию, он уже должен работать!
Кое-как удалось доказать собравшимся в квартире свою непричастность к чертям и их хозяину. Как и думали, Вестник наврал про детей и женщин, которых он запер здесь. Люди сами укрылись в квартире одного из жильцов, проживавшего на последнем этаже, когда разобрались в происходящем. Всего избежало участи превратиться в чертей семнадцать человек. Двенадцать из них были женщинами с детьми, трое стариков. Двое мужчин, один из них хозяин квартиры. Их спасло то, что владелец не поскупился на ремонт, превратив своё жилище в натуральную крепость. Элитные входные двери могли некоторое время противостоять, в том числе и специальному инструменту. Так что когти чертей только краску помяли и оставили вмятины. Мозгов у них и их хозяина не хватило на то, чтобы проломить перегородку между квартирами, попав в нужную через соседнюю, в которую взломали дверь. Кстати, две не снесённых двери вели в одну и ту же квартиру, превращённую в элитную. Даже странно, что человек с такими деньгами не стал переезжать в другое место, а остался в бывшей общаге со скандальной репутацией.
Когда я покинул дом и вернулся к машинам, нашёл там знакомых полицейских, участкового с опером и показал им фотографию на телефоне:
— Может, знаете такого?
— Знаем, — почти в один голос откликнулись они.
Вестником оказался Кирилл Ермолин. Ему недавно исполнилось семнадцать лет. Полгода назад он вернулся из тюрьмы, получив свободу по амнистии. То, что он стал Игроком, никто не знал. Первый месяц он вёл себя тихо, потом несколько раз отметился в мелких происшествиях: задирал прохожих в парке с кодлой подобных себе, стащил водку из магазина, пытался угнать машину. Но даже после всего этого его не отправили обратно на зону. Как я понял, во всём виновата была палочная система, которая работала до абсурдного: «новенькие» преступники улучшали статистику раскрытия преступления, «старые» её ухудшали и поэтому мелким ЧП с такими кадрами не давали ходу. А два месяца назад пацан вдруг затих, пропал с горизонта, будто умер или переехал куда-то, наплевав на все правила своего амнистированного
