-- Ты там не подхватил хоть ничего? - поинтересовался я, когда мы вышли из номера.
-- Не, не должен, - помотал он головой и тихо ойкнул. - А вообще плохо помню, что там было.
-- Ну и фигле идти было? - удивился я. - В хорошей гулянке самое ценное -- воспоминания, а если их нет, то это только выброшенные на ветер деньги и потраченное здоровье.
-- Слышь, хорош воспитывать, - огрызнулся он.
В баре "Купеческой" кормили. И похмеляли. Я от спиртного отказался, заменив его обильным завтраком и целым кувшином клюквенного морса, а вот Федька сначала пива взял, но оно не помогло, потом выпил два по сто водки, что уже помогло заново опьянеть, а сверху полирнул это все еще литром пива, окосев окончательно. И когда я загнал его в "кюбель", он почти сразу же уснул, навалившись на дверь и густо захрапев. И никакие кочки обратного пути не в силах были его разбудить. Даже на углегорском КПП на него посмотрели с уважением, понятно, что человек из Сальцево едет, отдыхал.
К горсветовской общаге он вроде чуть проморгался, но опять начал жаловаться на головную боль и общее недомогание, поэтому, когда я его высадил, он изрек: "Теперь в буфете три по сто -и спать до утра" - после чего нетвердой походкой направился в сторону проходной. А я вспомнил народную мудрость, гласящую, что неправильный опохмел ведет к затяжному запою. Как бы он не того...
К утру снег действительно покрыл все не таким уж и тонким слоем. Ветра не было совсем, так что по ощущениям вроде даже и тепло получилось. После недавней осенней мерзости как в рай попал.
Насти дома не оказалось и я погнал на аэродром, где нашел куривших Серегу и Марата, от которых узнал, что оба пилота опять на вылете. Снова начал сыпать снег, частый, крупными хлопьями, так что пришлось побеспокоиться, но нервничал недолго - оба самолета вернулись буквально через несколько минут. Сначала Настя посадила свой "рус фанера", а буквально следом за ней и Николай.
-- Все, отлетались на сегодня, - сказала Настя, выходя из конторки, уже переодетая, с комбинезоном в брезентовой сумке. - Но нормально, за эти дни столько успели, что почти все долги растолкали. Завтра с утра заехать на Крупу надо, закрыть наряды. Отвезешь?
-- Без проблем.
Когда уселись в машину, Настя поинтересовалась ехидно:
-- Как деловая поездка прошла? А то перегар до сих пор чувствую.
-- Удачно прошла, - сказал я, заводя мотор. - Это и отметили.
-- В массажном салоне "Грезы"?
-- Нет, туда не дошел, сломался раньше. Чего туда пьяному идти? Только позориться, ни потенции, ни пылу, даже деньги пропиты.
-- А-а, - закивала она с пониманием. - Ну ты в следующий раз не пей столько, а то мне за тебя стыдно будет.
-- Хорошо, - ответил я и перевел разговор на другое: - Мы домой или у тебя сейчас время есть?
-- А что? Хочешь в "Грезы" все же сгонять, раз протрезвел? Вместе со мной, свечку подержать?
-- Нет, хочу в порт скататься. Там Иван сегодня быть должен, он говорил, и Пашкин дежурит.
-- К Пашкину вопросы возникли, а Ивану надо бы просто показаться.
-- Ну... поехали, если потом меня в приличном месте покормишь. Кстати, мне эта машинка больше той нравится, хоть садишься по человечески и за шиворот не льет.
-- Мне тоже. Кстати, где бы войлоку добыть? Я бы ее тогда утеплил.
-- Валенок накупи и порежь на квадратики, - фыркнула она. - Или обей звериными шкурами, и стильно, и тепло. Снаружи.
-- Изгавняются, - усомнился я.
-- А ты их вычесывай. Кстати, кто обещал квартиру побелить?
-- На неделе сделаю.
-- Ага, на неделе..., - сделал она вид, что поверила.
Народу на улицах города было полно, похоже, что все из домов вывалили, радуясь затишью и первому настоящему снегу. Он сыпал все сильнее и сильнее, белый, кристально чистый, словно старающийся прикрыть и спрятать всю серость и мерзость тутошнего бытия. То ли чехол, чтобы никто не видел, то ли саван, черт его разберет.
Машины включили фары, на подъеме с Октябрьской набережной забуксовала полуторка. Водитель сделал несколько безуспешных попыток подняться, но потом плюнул на это дело, развернулся и поехал в объезд. У нас пока таких проблем не было, "кюбель" месил свежий снежок уверенно.
Вахтер портового КПП разминался с лопатой, расчищая проезд, хотя необходимости в этом пока никакой не было. Тоже, наверное, снегу обрадовался, вот и нашел себе занятие. Вахтер был незнакомый, так что меня не узнал и документы проверил, сверившись со списком. Потом все же пропустил, заодно записав марку и номер машины.
В выходной в порту людей почти не было, лишь на одной самоходной барже по палубе люди шлялись, курился дымок над конторой и над нашим "Ваней комсомольцем". Ага, Иван здесь, как и собирался. Ага, и ледостав начинается, видно, как течение местами несет ледяную кашу.
Остановил машину возле самых сходен, рядом с нашим отдельским массивным "шевролетом", на фоне которого она совсем потерялась. Вход на сходни был символически перекрыт веревкой с крючком, так что я пропустил вперед Настю, потом зашел сам и снова накинул крючок у нас за спиной. Ивана нашли в рубке, сидящего возле печки за столом и читающим какие-то бумаги. Естественно, в руке у него была кружка с чаем. Увидев нас, он засуетился, больше из-за Насти, естественно, усадил на диван, сразу предложил чаю.
-- Вань, а чего ты сюда, переехал, что ли? - поинтересовался я.
-- Да как тебе сказать, - замялся он. - Тут работать лучше, чем у меня в общаге. Светло, чисто, тихо, печку натопил, так и тепло стало. Хоть живи.
Я увидел приткнувшийся в углу рубки большой рюкзак и решил, что Иван тут точно пожить и решил. Ага, вон и автомат его, так что точно обосноваться собирается. Рубка за кабинет будет, а кубрик за спальню, чем не жизнь? Все просторней чем у него там.
-- Вань, Пашкина видел?
-- Видел, часа два назад. Он уже чуток подшофе, рожа красная, контактный до ужаса.
-- В смысле пытался выпить затащить?
-- Угадал, - ухмыльнулся Иван. - Насилу отбился.
-- Хм... ладно..., - задумался я. Керосинить водку с Пашкиным совсем не хотелось. - Насть, ты вот что... вон ту контору видишь?
-- И что? - настороженно спросила она.
-- Минут через... тридцать..., - посмотрел я на часы, - да, тридцать... зайди туда и уведи меня нагло и безапелляционно.
-- А сам не сумеешь? - опять съехидничала она.
-- Сумею, но Пашкин обидится. А если жена утащила, то это вроде как форс-мажор, обстоятельства неодолимой силы.
-- Сам ты форс-мажор... сплошной, - вздохнула она не очень искренне. - Ладно, уговорил.
Я даже тулуп накидывать не стал. Выскочив из рубки и плотно прикрыв за собой дверь, чтобы не тепло не выходило, я пробежал, стараясь не поскользнуться, до гнездовья "капитана рейда", постучался и рывком открыл дверь, снова очутившись в тепле.
-- О, Володя! - обрадовался сидевший за столом с книжечкой и бутылочкой Пашкин. - А я думал, что так в одну глотку пить и придется, а это нехорошо, уже пьянство получается.
-- Не, Михал Михалыч, не выйдет, - сразу отказался я. - Я с женой здесь, не одобрит.
-- А чего это ты с женой? - спросил Пашкин таким тоном, словно заподозрил в этом какой-то злой умысел с моей стороны. Вроде как я специально зашел его обнадежить насчет собутыльника, а потом вот так взять, да и обломать. - Сюда без жены надо.
-- В следующий раз, не последний день видимся, - послал я ему луч надежды. - У меня просто вопрос возник по той теме, что тогда беседовали, помните?
-- Помню, - кивнул он уверенно, - мозги пока не пропил.
-- Так вот я все это на досуге обдумал и уточнить кой-чего захотелось.
-- Чего?
-- Вы помните, как Пашу тогда тварь покусала? Ну, когда "Карась" в последний рейс пошел.
-- Помню, но сам не видел, я тогда выходной был, - сразу ответил Пашкин. - А что интересует?
-- Интересует как это вообще случилось. Кто рядом был, кто все видел, как все вышло. Типа общую картину увидеть хочется.
-- Картину, говоришь? - переспросил он, задумавшись. - Подумать надо насчет картины, рано это было, народ на работу не пришел. Так... кто у нас что про это знать может?
-- В госпиталь его кто вез?
-- В госпиталь? - задумался Пашкин еще глубже. - В госпиталь, в госпиталь... "скорая" не приезжала, и не дежурная машина, это я помню откуда-то. А я позже приехал, меня уже "Горсвет" вызвал. Кто же его везти мог? Вот комплект первой помощи у нас взяли, это я точно помню. Потому что не вернули, за него потом отчитывались...
Видимо для того, чтобы запустить маховики какой-то глубинной памяти, Пашкин налил себе полную стопку и разом замахнул, закусив соленым огурчиком, который положил на кружок колбасы, без всякого хлеба.
-- Надо журнал проходной поднять, поглядеть, - вдруг выдал он. - Там наверняка все записано. И что за машина, и кто за рулем был.
-- Поглядим? - сразу предложил я.
