Сэм вилял хвостом и издавал счастливые щенячьи приветствия, пока Саймон не открыл дверь клетки. Затем молодой волк забился в дальний угол клетки, заскулив.
Саймон протянул руку.
— Давай же, Сэм. На улице пока ещё светло. Мы будем в безопасности. Сходи на улицу.
Когда волчонок продолжил трястись и скулить, Саймон запустил руку внутрь и вытащил его из клетки, игнорируя попытки Сэма укусить его и сбежать. Они делали это по несколько раз на дню — делали это с того дня, как Дафна была убита, а Саймон стал опекуном. Сэм боялся находиться на улице, потому что на улице прямо у него на глазах умерла мать.
Сэм перестал расти в ту ночь, перестал развиваться, как должен был Волчонок. Они понятия не имели, что происходило с его человеческой формой, потому что он уже как два года не обращался.
Саймон не мог представить, каково это быть запертым в одной шкуре всю свою жизнь, не имея возможности обратиться. Как и не хотел представлять, каково это быть таким напуганным, что он больше не мог сделать такого выбора.
Он продолжил с силой тянуть щенка на улицу и резко захлопнул дверь квартиры.
— Сделай свои дела, — сказал он, подойдя к дереву в центральной парковой зоне.
Он опустил Сэма на землю и встал между волчонком и зданием комплекса. Они не вернуться в квартиру, пока Сэм не повинуется, но у Саймона разрывало сердце каждый раз, когда они делали это, и клыки ненависти к тем, кто ответствен за это, становились длиннее.
«Однажды», — пообещал он себе, пока Сэм заботился о своих делах.
Сэм дрожал и был на грани срыва от того, что находился на улице так долго, когда чёрный блестящий седан подъехал к комплексу. Задняя дверь открылась, и из машины вышел Эллиот Вулфгард. Как у Дафны и Сэма, у Эллиота были серые глаза, вместо янтарных, но цвет был очень холодным и прекрасно подходил к суровому выражению, которое обычно было на лице Эллиота в человеческой форме.
Суровое выражение сменилось тёплой улыбкой, когда Эллиот пошёл к ним с открытыми объятиями.
— Привет, Сэм, — он присел в снег, желая потереть щенка за ушами и взъерошить ему шерсть. — Как поживает наш мальчик? — он поднял глаза на Саймона, задав вопрос.
Саймон пожал плечами, отвечая «как обычно».
Улыбка Эллиота померкла, когда он поднялся.
— Ты должен сказать Связному, чтобы носила часы, если не может вернуться на работу вовремя.
— Вообще-то, она развозила посылки по Двору, не бездельничая в своё удовольствие, — ответил Саймон достаточно резко, чтобы напомнить Эллиоту, что он был доминантом.
— Я признаю ошибку, — спустя минуту сказал Эллиот. — Я должен был знать, что она исполняет свои обязанности. Вороны такие болтуны и они считают её занимательной, если их количество, собравшееся понаблюдать за офисом, является признаком этого. Я предпочитаю не иметь дело с ними, но моя сотрудница услышит, если у нас будут поводы усомниться в ней.
— Она не любит мышей на закуску. Это делает её чудачкой, по крайней мере, для Сов.
— Хорошо, Саймон, я тебя услышал, — сказал Эллиот. — Если у нас наконец-то появился Связной, который будет делать свою работу, я буду более терпимым.
— Благодарю.
— Блэр уже встречался с ней?
Саймон кивнул.
— И не покусал её.
— Это уже что-то. Сегодня я уезжаю на ужин, мэр пригласил. У меня будет с собой сотовый, если я понадоблюсь.
— Хорошего вечера.
— Всё зависит от меню. Если будет говядина, меню будет сносным. Если курица… — Эллиот пожал плечами. — Что толку с курицы?
— Яйца?
Эллиот пренебрежительно отмахнулся.
— Увидимся завтра.
Как только Эллиот уехал, Сэм начал лапой хватать Саймона за ногу в попытке запрыгнуть ему на руки.
— Тебе надо разрабатывать ноги, — сказал Саймон щенку, заставляя его пешком возвращаться в квартиру.
Но перед тем как открыть дверь, он взял Сэма на руки, схватил полотенце из корзины в прихожей и вытер насухо его лапы и шерсть.
Как только освободился, Сэм рванул в безопасность своей клетки.
Решительно настроившись не показывать своего разочарования, Саймон отправился на кухню, повесил полотенце на крючок близ задней двери, и приготовил для себя и Сэма ужин. Затем он включил один из фильмов, которые Сэм любил смотреть, устроившись в гостиной с едой и книгой, и предоставив своему племяннику столько комфорта и общества, сколько его племянник принял бы.
* * *
Мег открыла книгу записей, которую нашла в Главном магазине. Она отметила первую страницу «Книги», перевернула страницу, и потом отметила следующую страницу, назвав её «Музыка». Пролистнув следующую страницу, она поставила дату наверху, и остановилась.
Что ей написать? «Дорогой Дневник, меня сегодня не съели». Это правда, но не о многом говорило. Или, может быть, это говорило обо всём, что должно было быть сказано.
Она до сих пор не знала, люди на работе в Дворе не задерживались надолго, потому что увольнялись или не выживали, после общения с Иными. За исключением Лорна, который владел «Три Пи», и Элизабет Бенефельд, терапевта, которая работала в массажном кабинете «Добрые Руки» пару раз в неделю, Мэри Ли оказалась сотрудницей, которая задержалась на самый долгий срок в Дворе, и она работала в «Лёгком Перекусе» чуть больше года. Однозначно сотрудников рассматривали как несъедобными, но это ничего не значит, если человек совершил нечто, что Иные посчитают предательством.
А что Иные посчитают предательством? Однозначно, физический акт против них будет считаться, но что насчёт лжи, которая не имеет к ним никакого отношения? Будет ли это рассматриваться как предательство?
В итоге боясь, что приватность по-прежнему была иллюзией, она постаралась избегать упоминаний имён или какую часть Двора она посетила во время доставки, но она упомянула участие в уроке медитации, который проводился на втором этаже «Бег и Удар» и о посещении библиотеки Двора.
Она нашла три книги, о которых попросила Зима, и две для себя, а потом случайно встретилась с Мэри Ли, которая уговорила её попробовать урок медитации, затем она прошлась с ней по нескольким магазинам и выбрала коврик для занятий и спортивную форму.
Она заводила друзей, разрабатывала программу, которая могла стать пригодной жизнью как бы долго она ни продлилась. Если бы она вспомнила, что надо заглянуть в продовольственный магазин, чтобы купить продукты для ужина, она была бы в порядке. А поскольку она забыла, она изучила то, что осталось от еды, которую принесла ей Тесс. Она была слишком уставшей, чтобы вновь выходить на улицу. Даже поднимаясь в квартиру, её уже пошатывало.
Мышцы расслабились после горячего душа и более менее приемлемой еды. Она залезла в кровать с книгой, намереваясь почитать, пока по улице ездили машины и в тишине вечера раздавались голоса людей, возвращавшихся домой.
Она услышала вой Волков, но не знала, как близко они были к этой части Двора. Как далеко разносился звук? В библиотеке были компьютеры с доступом к информации по телефонной линии. Вдруг она сможет найти информацию о животном-волке и это поможет ей понять Волка терра индигене.
Она напряглась, услышав тяжёлые шаги у двери, но она с облегчением вздохнула, когда послышался лязг ключей у двери, напротив её квартиры. Сегодня вечером она встретила Генри на Рыночной Площади, и он упомянул, что сегодня вечером он останется в одной из гостевых квартир, потому что хотел быть поближе к своей студии.
Подхватив свой дневник, она сделала себе пометку, поискать скульптуры и тотемы, когда у неё появится возможность воспользоваться компьютером в библиотеке.
Генри открыл и закрыл дверь. Мимо проезжали машины. Мег встала сделать себе чая из ромашки, а потом вернулась к кровати и продолжила читать, слегка возмущённая историей — и более шокированная тем фактом, что никто не воспрепятствовал ей, когда она брала книгу.
