— Может быть, — неохотно согласился Кенит. — Моя мать, видимо, преувеличивала. Извини, если я тебя огорчил своим недоверием.
Эва ответила слабой улыбкой и уже спокойнее продолжала:
— Я уверена, что с завещанием все в порядке. Не могу и допустить, что отец способен что-то украсть у мистера Трентона или у кого-то еще. Я просто не могу доказать это, вот и все. Папа — старший партнер в нашей фирме. Если документы вынесут на общественный суд, отец будет просто убит. Я даже не могу с ним разговаривать об этом деле. У него уже был сердечный приступ. А обвинение в подлоге может его доконать.
Кенит с пониманием кивнул.
— И ты готова пожертвовать собой, чтобы спасти его?
— Другого выхода нет, — тихо произнесла она.
— Но ты ведь ставишь крест на всей своей жизни. Ты хоть представляешь, каково тебе будет жить с этим подонком Дэвидом?
— Да, его интересует только материальная сторона, — вздохнула Эва. — Ко мне перейдут деньги, которые сейчас лежат в банке и неприкосновенны до моего замужества. Они-то ему и нужны. Он сможет вести такую жизнь, к какой всегда стремился, к тому же если женится на мне, то быстрее получит повышение. — Она бросила на Кенита взгляд, в котором уже не было прежней строптивости. — Смешно, правда? Ему нужны мои деньги, а ты сначала думал, что это я нуждаюсь в них. — Она слабо улыбнулась, глядя на мрачное лицо Кенита, и добавила: — Когда я переведу деньги на него, он согласится на развод.
— Как благородно, — язвительно заметил Кенит. — Должен отметить, что для загнанной в угол женщины ты весьма неплохо все продумала.
Эва беспомощно развела руками.
— Дэвид мне так сказал, — ответила она. — Он хорошо соображает там, где дело касается денег.
Кенит спустил ноги с постели.
— Будь я проклят, если всю ночь стану говорить про этого пройдоху, — сказал он. — Где твой чемодан?
— Чемодан? — неуверенно повторила Эва.
Он раздумчиво посмотрел на нее и махнул рукой.
— Ладно, возьми пластиковый пакет и положи в него все, что тебе потребуется на первое время.
Эва вытаращилась на Кенита, ничего не понимая.
— О чем ты?
Он натянул пиджак.
— О тебе, милая. О том, что ты больше не останешься на ночь там, где до тебя может добраться Дэвид.
— Но я же завтра выхожу за него, — неуверенно запротестовала она.
— Не думаю, — отрезал Кенит. Он окинул взглядом спальню и замер, глядя на висевшее на дверце шкафа свадебное платье. — Ты именно это собиралась надеть?
Эва кивнула, не в состоянии произнести ни слова, а он снова посмотрел на пенистые кружева.
— Ну, одевайся и собирайся — или же я спущу тебя по лестнице прямо в ночной рубашке.
— Я никуда с тобой не поеду, — строптиво заявила Эва.
Кенит сделал один шаг по направлению к ней. Сдавленно вскрикнув, она схватила охапку одежды и побежала в ванную.
— Это просто нелепо, — в десятый раз повторила она через несколько минут, сидя на подоконнике и стараясь не смотреть вниз.
— Нелепо выходить замуж за шантажиста, — ответил Кенит.
— Ненавижу высоту.
— Я тоже, помнишь Йеллоустон?
Эва вспомнила о вершине скалы и поежилась.
— Ты вовсе не должен идти на это ради меня, — тихо произнесла она. — Мог бы уйти и просто забыть обо мне.
Кенит смотрел на нее без всякого выражения.
— Мое несчастье в том, что у меня слишком хорошая память.
— Побег ничего не даст.
— Ты это только что решила? Ты ведь так не думала, когда убежала от жениха за тысячу миль.
Девушка покраснела, но ничего не сказала.
— Как бы то ни было, — продолжал Кенит, — мы не сбегаем. Можешь считать, что я помещаю тебя в безопасное место до тех пор, пока не приведу все дела в порядок.
— В безопасное место?
Он кивнул.
— Да — ко мне, под мою охрану.
Сердце девушки забилось с надеждой.
— Скажи мне правду, Кен. Неважно, что я думаю по поводу этих документов, но… они подлинные?
— Черт его знает, — мрачно ответил Кенит. — А какие у тебя основания сомневаться?
— Если бы кто-то показал тебе такие документы и они бы касались того, кто на тебя работает, что бы ты сделал? — не унималась Эва.
— Я бы его уволил, — прозвучал категоричный ответ.
— А если ты так считаешь, почему бы и остальным так не считать? Что можно сделать за оставшееся до свадьбы время?
— Я думаю над этим, — сухо обронил он. — Спускайся!
Эва поставила ногу на верхнюю ступеньку лестницы и начала спускаться. Как только она ступила на землю, Кенит схватил ее за руку и повел на соседний участок в унаследованный им дом.
Теплый ночной воздух был напоен ароматом цветов, полная луна заливала окрестности серебряным светом, и настроение девушки поднялось. Ей внезапно пришло в голову некое сравнение, вызвавшее улыбку.
— Что это тебя развеселило?
— Да нет, так… — тихо ответила она. — Просто, когда я познакомилась с Дэвидом, он мне показался таким милым, внимательным, добрым. А когда встретила тебя… — Девушка снова улыбнулась.
— Ну? — Кенит даже замедлил шаги.
— Ну, я подумала, что ужаснее человека еще не встречала. Сколько высокомерия, да еще заставил заниматься работой по дому. А когда облил водой из кувшина, мне хотелось выскочить из постели и задушить тебя.
— Жаль, что не Дэвида, — сердито буркнул он.
— Я ведь сначала не знала, чего он добивается, а когда поняла, было поздно. Однажды я застала его и Барбару в спальне и сказала ему, что все кончено. А он просто спокойно объяснил, что мы женимся… потому что…
— А ты и развесила уши перед типом, который тебя шантажирует. Прямо извращение какое-то.
Они уже стояли перед дверьми особняка, и Кенит полез в карман за ключами.
— А я и есть извращенная женщина, — хихикнула Эва. — Разгуливаю по ночам с соседом накануне свадьбы. Прямо, как в анекдоте.
Он открыл дверь и повернулся к девушке. Лунный свет на мгновение высветил четкий мужской профиль.
— Ничего анекдотичного, потому что сегодня у тебя первая брачная ночь.
Голос Кенита не вызывал сомнений в серьезности его намерений.
Эва обомлела, когда он погладил ее пальцами по щеке, взял за руку и потянул за собой — сначала в просторный холл, потом вверх по лестнице. У двери спальни он остановился и привлек девушку к себе.
— Я просто не могу перестать думать о тебе, — с волнением заговорил он. — О том, как ты улыбаешься, как ты выглядишь, когда сердишься. Не могу постоянно не смотреть на тебя.
Сердце Эвы готово было выпрыгнуть из грудной клетки. Внутренний трепет не помешал ей сохранить врожденную женскую игривость.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
