Мел даже не знала, какую службу сослужил для нее шок. Сейчас за бандитами неровной трусцой бежала не дерзкая белозубая и синеглазая красавица Мелани, а серая от ужаса, остро пахнущая потом и страхом сорокалетняя баба с опухшими от слез глазами, грязная и мокрая.
Она не понимала, куда они все идут, что ее ждет, не понимала и не хотела знать. В какой-то момент она остро и сильно захотела в туалет, и кто-то из бандитов рявкнул, что отпускать в кустики никого не собирается. И тогда Мел равнодушно устроилась прямо у тропинки, чем смутила даже бандитов, во всяком случае они отвернулись.
У нее не осталось эмоций, все вышли с диким криком там, на поляне у лагеря, где убили Сэма Джоунза.
Мэгги шла и злилась. Настроение было отвратное, придурки уже заколебали. Почему они решили оставить джип? Так классно было бы сейчас ехать, а не месить это жидкое дерьмо ногами! И черномазую можно было бы привязать к бамперу, а потом и пристрелить, когда упадет. Зачем Дью заложница? Неужели этому придурку непонятно, что всем им и без заложницы, и с заложницей крышка? Легавые не будут брать их живыми.
Глупо и то, что эти придурки собираются прочесать через все побережье до пролива. Да, там много судов, а рядом Гвинея с людоедами, но туда же хрен доберешься!
Впрочем, Мэгги наплевать на придурков. У нее отвратное настроение, и ей опять становится скучно. К тому же ее порошок у Дью, а он, придурок, не разрешает нюхать до привала. Какой привал, она сейчас даст дуба прямо здесь.
Том затормозил так резко, что Нелл уткнулась ему в спину носом и немедленно испугалась.
— Что, Том, что?
— Да ничего. Пока.
— Джои хуже?
— Хуже, чем сейчас — это вообще никак. Пока он дышит, но в себя не приходит. Погоди, Нелли, я думаю.
Он опустил Джои на мокрый мох, и Нелл без сил повалилась рядом. Дождь припустил сильнее, и она вяло отметила, что сегодня к ночи опять будет гроза с сильным ветром, а значит, надо доставить Джои домой как можно скорее.
Том присел рядом с ней на корточки, и Нелл с надеждой посмотрела в это красивое и мужественное лицо. Мужчина, который защитит, возьмет на себя… примет решение.
— Нелл, ты мне не нравишься.
— А ты мне — очень. Ты мне всегда нравился.
— Подруга, если и у тебя начнется лихорадка, то я повешусь. Вас обоих мне не дотащить. Знаешь что?
— Что?
— Я сейчас уйду, а вы с Джои поспите.
— Ты опять хочешь меня бросить, Том Хэккет?
— Нет. На этот раз у меня на тебя совсем другие планы. Я хочу разведать дорогу по-человечески, а с Джои на руках это невозможно. Поэтому вот тебе моя куртка…
— А ты?
— А мне без нее легче. Вот тут мы положим пленку.
— Том, откуда это?
— Машинально взял из лагеря. Садись под дерево, вот так. Теперь кладем рядом этого паршивца. Держи ружье. Сзади и с боков вас не будет видно, а того, кто подойдет по этой тропке, ты увидишь издалека. Сразу стреляй, я прибегу и спасу.
— Том…
— Нелл, ты только не волнуйся. Я хорошо ориентируюсь в буше, правда. Просто, когда вы с Джои… я отвлекаюсь, думаю не о тропе, а о тебе. Так что отдыхай и ничего не бойся.
Он наклонился и поцеловал ее в губы — коротким, но жарким и нежным поцелуем. Нелл ответила, потом Том решительно поднялся на ноги — и Нелл залюбовалась своим мужчиной. Двухметровый широкоплечий красавец, кареглазый Том Хэккетдаже в мокрой и грязной одежде выглядел сногсшибательно. Неожиданно Нелл пришла в голову совсем уж дурацкая мысль, и она захихикала. Том озадаченно посмотрел на нее, потом махнул рукой и исчез в кустах.
Нелл думала вот о чем: что она будет делать, если Дик вырастет таким же, как его папа. Ведь у них в доме очень низкие потолки.
Она заснула, или даже потеряла сознание, не иначе потому, что в любом другом случае услышала бы, как… Хотя, могла и не услышать. Короче говоря, Нелл внезапно открыла глаза — и немедленно заорала от ужаса. Прямо перед ней стоял среди кустов абсолютно голый (набедренная повязка из тростника не в счет) черный человек с приплюснутым носом, вывороченными ноздрями, угольно-черными глазами без белков и шапкой спутанных черных волос. Черный человек опирался на короткое копье, на шее у человека висели бусы самых разных оттенков, а на отдельном шнурке — обыкновенный спортивный свисток.
Это был маори, и Нелл даже могла разглядеть черно-синие разводы татуировки на шоколадной груди и узких плечах. Ей стало стыдно за свой крик, и она попыталась улыбнуться.
— Прости меня, человек буша. Я заснула и испугалась. Ты тихо пришел.
На малопривлекательном лице пришельца выразилось недоумение. Как еще можно ходить по бушу?
Нелл вознамерилась рассказать маори, кто она такая, но тут он решил, что для начала достаточно, и направился прочь, бросив на прощание:
— Большая Нелл сидеть. Аритеранауа звать. Люди идти, нести Большая Нелл где вождь. Вождь знать все.
С этими словами абориген исчез. Нелл мрачно смотрела ему вслед.
Интересно, все белые для них тоже на одно лицо?
Полчаса спустя со всех сторон из зарослей совершенно бесшумно появились десятка полтора маори. Большинство дружно подняли несчастного Джои и унесли вперед, двое подхватили под руки Нелл, еще один забрал вещи и полиэтиленовую пленку, и вся честная компания отправилась куда-то сквозь буш. Нелл пыталась объяснить, что сюда должен вернуться Том, на что ее провожатые лаконично ответствовали, что если, мол, кто из белых придет, то его обязательно услышат. Потому что белые топают по бушу, как пока-хока.
Кто такой (или такая?) “пока-хока”, Нелл не знала, но за Тома обиделась. Ее мужчина умел передвигаться совершенно бесшумно, не хуже этих лесных жителей.
Вскоре вся процессия вышла на небольшую полянку, сплошь покрытую маленькими, искусно сделанными шалашами. Один шалаш был побольше, перед ним был выстроен плотный навес, под навесом на охапке сухого — о чудо! — сена сидел старый знакомый Нелл, вождь Теакалуамале, а рядом с ним прихлебывал травяной чай из глиняной плошки Томас Йен Хэккет, голый, как и все маори, то бишь в набедренной повязке из тростника. И в отличие от большинства маори, его повязка почти ничего не прикрывала. И еще вокруг него сидели три или четыре молоденькие девицы с явными матримониальными наклонностями. Одна из них в данный момент расчесывала длинные волосы Тома костяным гребнем, норовя при этом проехаться острыми грудками по его спине. Том вел беседу с вождем, и лицо у него было серьезное, как у министра иностранных дел.
Нелл откашлялась, вложив в кашель все свое возмущение. Том обернулся — и тут же радостно вскочил на ноги.
— Иди сюда! Здесь сухо и тепло, чай горький, но бодрящий, а одежду можешь отдать девочкам, они все высушат.
