никакой монтаж не превратит в «нападение и избиение».
– Какие камеры? – попытался разыграть удивление Егор. – Нет никаких камер.
Тимофей только улыбнулся. Объектив камеры телефона, который держал Коля, уже десять минут был направлен прямо на него.
– Нам надо решить эту проблему. Здесь и сейчас! – резко выпалил Егор. Он больше не пытался притворяться. Спокойный и нахальный вид Тимофея окончательно вывел его из себя.
– Не вопрос, – Тимофей пожал плечам. – Только драться с тобой я не буду, дохляк.
– Ты кого дохляком назвал, козёл?! – зарычал Егор и сорвался с места.
– Стой, не надо! – крикнул Андрей. Но было поздно. Егор подлетел к Тимофею и ударил его кулаком в живот.
Друзья Егора дружно издали стон досады. В кадре было прекрасно видно, что Тимофей стоит, засунув руки в карманы, а Камила вообще смотрит в другую сторону. А вот удар Егора видно было отлично.
Тимофей даже в лице не изменился. Удар Егора вышел, конечно, чувствительным, но Тимофея били в живот много раз. На фоне уличных драк из его прошлой жизни удар Егора оказался пустяком.
А вот Егор крепко ушиб кулак. Скорчившись, он несколько раз встряхнул рукой в воздухе.
– Вы не ушиблись, уважаемый? – произнёс Тимофей с отеческой заботой. – Может, вам первую помощь оказать?
– Да пошёл ты! – процедил сквозь зубы униженный, оскорблённый Егор.
В битве нервов он проиграл Тимофею по всем статьям. Да ещё и на глазах у друзей.
– Давайте я вас в больницу отвезу, – Камила специально говорила громко, чтобы это было записано на диктофон. – Вдруг перелом или вывих!
В эту минуту дверь лицея распахнулась и по лестнице стремительно сбежал Игнат Псарёв.
Никто глазом моргнуть не успел, а учитель был уже рядом с Тимофеем и Камилой. Подружки Егора, стоявшие на улице, предпочли скрыться из вида. Андрей и Коля попытались тоже ретироваться, но калитка не открывалась, сколько они не нажимали на кнопку.
– Не-не-не. Ничего не выйдет. Я заблокировал калитку, – сказал учитель, он обвёл своих учеников тяжёлым взглядом, и добавил: – Я всё видел. Теперь предлагаю перейти от мордобоя к цивилизованной беседе.
– Не о чем тут говорить… – прохрипел в ответ Егор. – Таким, как они, нечего делать в этом лицее.
– Каким это «таким как мы»? – Тимофей грозно сдвинул брови.
– Да, каким это «таким как мы»?! – Камила упёрла руки в бока и надвинулась на Егора.
– Нищебродам! – выдавил из себя Егор.
Только присутствие учителя удержало Тимофея от матерной рулады. Камила тоже едва сдержала приступ ярости. Она несколько раз судорожно вздохнула, потом закрыла лицо руками и попятилась к зданию школы.
– Надо же, как ты заговорил… – печально покачал головой Игнатий Михайлович. – Значит, беседа просто необходима. Пошли в мой кабинет, все, живо! – рявкнул учитель. Он взял под руку Камилу, которая едва сдерживала слёзы. Следом понуро поплелись мальчики.
– А ты умный, – шепнул Егор Тимофею, когда они поднимались в кабинет истории. – Недооценил я тебя…
В кабинете Игнат рассадил их за первые парты, отдельно Тимофея и Камилу, отдельно их соперников. Потом сел напротив, помолчал пару минут, собираясь с мыслями, и заговорил.
– То, что ты сказал, Егор, ужасно. Это не просто оскорбление, нет. Это гораздо глубже. Ты, дорогой мой, возомнил себя самим Господом Богом, который решает, кто человек первого сорта, а кто второго.
– Так и есть! – угрюмо огрызнулся Егор. – Я из хорошей семьи. А эти…
– Ещё и честь класса защищать доверили, – проворчал Коля.
– Насколько «хорошие» у вас семьи, у меня теперь большие сомнения, – произнёс учитель ледяным тоном. – И с твоими родителями, Коля, я тоже обязательно встречусь. А только никто не смеет делить людей по качеству на разряды.
– А что, алкашей и наркоманов, скажете, не бывает? – впервые подал голос Андрей.
– Бывают, – согласился учитель. – Но Тим и Камила – не алкаши, это раз. Алкаши и наркоманы, даже самые опустившиеся, тоже граждане страны и базовые права у них никто пока не отнимал. Это два.
Игнат опять взял небольшую паузу, и добавил:
– И третье. Главное. Я не спорю, люди бывают разные. Злые и добрые, умные и не очень. Кому-то даются науки, кому-то нет. Кто-то учится в обычной школе, кто-то – в лицее. Только вот кто дал тебе, Егор, право решать, кто этого достоин, а кто нет? И если уж говорить про добро и зло, то ты, друг мой, сегодня выступил на стороне явного зла.
Егор молчал. Его дружки тоже не знали, что сказать. Они угрюмо глядели в пол. Все понимали, что учитель этого так не оставит, и что разборки дома с родителями обеспечены всем троим.
Наконец, Егор процедил сквозь зубы:
– Я. Не хочу. Чтобы эти нищеброды. Тут учились.
– Допустим, я тоже, – отвечал Игнат. При этом краем глаза он подмигнул Тимофею и Камиле, чтобы те поняли, что он просто подыгрывает Егору.
– Я вообще много, чего не хочу. Тетрадки проверять не хочу. Журнал заполнять. И что с того? Они экзамен сдали? Сдали. Класс не был переполнен, места имелись. Почему нет? Дальше. Они на двойки учатся? Вроде, нет. Они устав школы нарушают? Тоже нет. В отличие от некоторых.
С этими словами Игнат обвёл взглядом всю троицу. Все трое одевались, мягко говоря, не совсем по правилам. Все трое носили джинсы, а под рубашками – майки с цветастым принтом. Тимофей в пиджаке и Камила в строгом однотонном платье на этом фоне выглядели явным контрастом.
– Но про ваши джинсы мы ещё поговорим. А теперь слушайте меня, все пятеро. Завязывайте с этим. Я вам могу нравиться или не нравиться, сколько угодно, на здоровье. Но пока что я – классный руководитель седьмого Г. И на мне лежит ответственность за всех вас. Случись что, меня живьём съедят, а я этого, вот сюрприз, сильно не хочу. Поэтому можете думать друг о друге что угодно, но с этими фокусами завязывайте.
– С какими фокусами? – в первый раз открыл рот Коля. Игнат мгновенно вскочил на ноги, подошёл к Перепёлкину, и процедил сквозь зубы.
– Вот только за дурачка меня держать не надо. Думаете, я слепой? Думаете, я тупой?! – почти кричал учитель. – Стояли с телефонами, снимали. Ждали, когда Маслов сорвётся и в драку полезет. Что скажешь? Не было такого?! Вы считаете себя элитой? Людьми первого сорта? Ну так ведите себя соответствующе! Не опускайтесь до подобных мерзостей!
Игнат с досадой махнул рукой, потом рухнул на учительское кресло, и глухо проговорил:
– Все свободны.
По лестнице они спускались молча. Так же, в полной тишине, вся компания дошла до школьной калитки. И тут Егор остановился. С огромным трудом, превозмогая себя, стараясь не встречаться взглядом ни с Тимофеем, ни с Камилой, он буркнул:
– Мы поступили низко. Признаю.
– Извините, – добавил Коля. – Это было отвратительно. Мне стыдно, что согласился участвовать в этом.
– Спасибо, – отозвалась Камила. – Извинения приняты.
Тимофей ничего не сказал. Но он понял: конфликт, который не давал
