Мышелов распрямился, ожидая, что ему вот-вот будет нанесен последний удар, но удара не последовало. Повернувшись, он увидел распростертое на черном песке чудовище. А вокруг смертоносные яйца медленно рассыпались в пыль. Четко вырисовываясь на фоне более светлого неба, к Мышелову бежал Фафхрд, бежал спотыкаясь и гортанно выкрикивая какие-то бессвязные слова радости и удивления. Смерть покинула Черный берег, проклятие было выкорчевано. В ночи прозвучал ликующий крик какой-то морской птицы, и Фафхрд с Мышеловом подумали о долгой и пока непроторенной обратной дороге в Ланкмар.
5. Воющая башня
Звук был негромким, но, казалось, наполнял собою всю бескрайнюю темнеющую равнину и высокое бледное небо: какой-то стонущий вой, такой тихий и монотонный, что его не было слышно вовсе, если б не равномерные пульсирующие всплески; древний, зловещий звук был под стать дикому ландшафту со скудной растительностью и варварской одежде трех человек, лежавших в крошечной ложбинке вокруг догорающего костра.
– Волки, наверное, – сказал Фафхрд. – Они выли примерно так же, когда я спасался от них в Стылых Пустошах. Во от Стылых Пустошей нас отделяет целый океан, да и звук тогда был все же немного не такой, Серый Мышелов.
Мышелов закутался поплотнее в шерстяной плащ, и они с Фафхрдом повернулись к третьему спутнику, который продолжал молчать. Это был бедно одетый человек, его плащ явно знавал лучшие времена, ножны короткого меча давно протерлись. Друзья с удивлением увидели, что обведенные белыми кругами глаза на узком продубленном лице расширились, а сам человек задрожал.
– Ты много раз бывал на этих равнинах, – обратился к нему Фафхрд на местном гортанном наречии. – Потому-то мы и попросили тебя быть нашим проводником. Ты должен хорошо знать эти места. – В последних словах звучал скрытый вопрос.
Сглотнув слюну, проводник судорожно кивнул.
– Я слышал этот звук и раньше, но не так громко – неопределенным тоном быстро проговорил он. – Не в эту пору года. Говорят, исчезали люди. Всякое говорят. Например, что человек услышит такой вой во сне и идет, как на приманку. Нехороший вой.
– Хороших волков не бывает, – зычно и весело отозвался Фафхрд.
Было еще достаточно светло, и Мышелов заметил упрямство на лице проводника, когда тот снова нарушил молчание.
– Я никогда не видел в здешних местах волков и не слышал, чтобы кто-нибудь убил хоть одного. – Помолчав, проводник продолжал, как бы между прочим: – Говорят, где-то на этих равнинах есть старая башня. Там вой слышнее. Сам я башню не видел. Говорят….
Проводник осекся. Больше он не дрожал, а, казалось, весь ушел в себя. Мышелов попытался задать ему несколько каверзных вопросов, но в ответ получил лишь неясное хмыканье – ни утвердительное, ни отрицательное.
Сквозь белую золу чуть светились тлеющие угли. Легкий ветерок шелестел редкой травой. Вой прекратился, а может, путешественники так к нему привыкли, что уже не замечали. Сонно глядя на обернутое плащом могучее тело Фафхрда, Мышелов унесся мыслями в далекий, изобилующий тавернами Ланкмар, находящийся во многих лигах отсюда, за чужими землями и неизведанным океаном. Не знающая границ тьма все сгущалась.
Наутро обнаружилось, что проводник ушел. Фафхрд рассмеялся, потом потянулся, вдохнул чистый свежий воздух и заметил:
– Уф! Похоже, не слишком-то нравятся ему эти равнины, хоть он и говорит, что пересекал их семь раз. Все эти суеверие и трусость! Видел, как он затрясся, когда завыли волки? Держу пари, что он сбежал к своим друзьям, с которыми мы расстались у последней воды.
Мышелов, который тщетно всматривался в пустой горизонт, убежденно кивнул и пощупал кошель.
– Хоть не обокрал нас – если не считать двух золотых, которые мы дали ему вперед.
Фафхрд расхохотался и шлепнул ладонью Мышелова по спине. Мышелов поймал друга за кисть, бросил через себя, и они принялись бороться, пока Мышелов не оказался на лопатках.
– Ладно, пошли, – осклабился Фафхрд и вскочил на ноги. – Нам не впервой идти по незнакомым местам без проводника.
За день друзья ушли далеко. Жилистый Мышелов двигался упруго и не отставал от широко шагавшего Фафхрда. Ближе к вечеру жужжащая стрела, выпущенная из лука Фафхрда, настигла небольшую антилопу с изящно изогнутыми рожками. Чуть раньше они обнаружили чистый источник и наполнили водой бурдюки. Когда наступил поздний летний закат, друзья разбили бивак и принялись жевать вкусное вареное мясо и похрустывающий на зубах жир.
Тщательно облизав губы и пальцы. Мышелов взобрался на ближайший пригорок, чтобы наметить дорогу на завтра. Дневная дымка исчезла, воздух посвежел и стал прозрачным, и Мышелову было хорошо видно тянущееся до горизонта море чуть колышущейся травы. Теперь путь в Ланкмар уже не казался таким долгим и утомительным. В той стороне, куда им нужно было идти, острый взгляд Мышелова различил крошечную выпуклость. Для купы деревьев ее очертания были слишком отчетливы, для скалы имели слишком правильную форму, да Мышелов и не встречал в здешних местах ни деревьев, ли скал. Предмет четко вырисовывался на фоне бледного неба. Нет, это было какое-то создание человеческих рук, быть может, башня или что-то в этом роде.
И тут снова послышался тот самый звук. Казалось, он доносится сразу отовсюду, словно чуть слышно подвывает само небо, постанывает сама земля. Теперь вой был немного громче, в нем странно смешивалась печаль и угроза, горе и опасность.
Фафхрд вскочил, замахал руками, и Мышелов услышал его громкий веселый крик:
– Давайте, волки, подходите к нашему костру и погрейте свои холодные носы! Я вышлю вам навстречу своих птичек с бронзовыми клювами, а мой друг покажет, что брошенный из пращи камень может жужжать, как пчела. Вы узнаете тайны меча и топора. Добро пожаловать в гости к Фафхрду и Серому Мышелову! Идите сюда – и маленькие и большие!
Раскатистый хохот, завершивший эту тираду, заглушил непонятный звук, который лишь через какое-то время донесся вновь, как будто смех был сильнее него. Мышелов тоже развеселился и с легким сердцем рассказал Фафхрду об увиденном, после чего напомнил слова проводника о башне и жутком вое.
Снова рассмеявшись, Фафхрд предположил:
– Может, у этих косматых печальников там логово. Завтра все выясним – все равно нам идти в ту сторону. А убить волка я не прочь.
Гигант был в веселом расположении духа и не желал говорить с Мышеловом о серьезном или грустном. Он принялся распевать застольные песни и повторять старые кабацкие шуточки, утверждая, что хмелеет от них не хуже, чем от вина. Он производил такой шум, что Мышелов не мог понять, прекратился странный вой или нет, хотя ему казалось, что раз-другой он все же его слышал. Но когда друзья, готовясь ко сну под призрачными звездами, завернулись в плащи, никакого воя не было слышно наверняка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
