Едва позавтракав, Сашка сбежал. А чем можно заниматься в чужом доме, где даже нет нормальных игрушек? Угрюмый отец сидел на крыльце и курил. Мать с ним не разговаривала после вчерашнего и помогала тете Полине прибираться на кухне. Дядя Витя ушел «на минутку за лекарством», да так до сих пор и не вернулся. Сашка догадывался, какое «лекарство» он пошел искать. Скорее всего, нашел, да там и остался пробовать его, еще горячее, наполняющее комнату тяжелым сивушным духом. Куда ушла Катька, Сашка не знал, да это его и не интересовало. Она уж очень задирала нос, желая казаться взрослой, поэтому все равно б никогда не согласилась играть с ним в «дурацкие мальчишечьи игры».
Со вчерашнего дня жизнь изменилась, но и к ней, в конце концов, можно было привыкнуть. Жаль только, что своего дома у них теперь практически нет. Вернее, он был – неведомая сила не смогла или не захотела рушить стены и срывать крышу, но жить в нем стало невозможно.
Вчера отец даже вызывал милицию. – Как же без милиции, – сказал он, – если налицо факт злостного хулиганства? Пусть разберутся, кто это сделал. У них работа такая. Но участковый разбираться не стал. Покурил, составил протокол, а когда в него, сами собой, полетели сначала части мясорубки, потом ножи с вилками, быстро убрался, обозвав происходящее «неизвестным разрушителем». Сашка запомнил это смешное словосочетание, потому что потом отец повторил его раз десять, пересыпая отборным матом. Ночевать в такой обстановке они не решились и ушли к тете Полине, сестре матери.
Из-за отсутствия места, спать Сашку положили в одной комнате с Катькой. Вечером он притворился спящим и подглядывал, как та раздевалась, поэтому сумел увидеть ее крохотные сиськи – это было самое интересное, что случилось за весь вечер. До того отец с дядей Витей долго пили водку и ночью собирались «гонять нечистую силу», но дядя Витя уснул прямо за столом, а мать с тетей Полиной читали Библию. Сашку они тоже заставили заниматься этим; и Катьку, хотя ей уже исполнилось четырнадцать. У нее в комнате даже стояла фотка неизвестного парня… а, может, какого-то артиста.
Скучное и непонятное обучение закончилось, когда ввалился отец. Мать заикнулась, было, что и ему неплохо б присоединиться, но он просто съездил ей по уху. Тетя Полина пришла в ужас, спрятала Библию и стала раскладывать всех спать. Потом были Катькины сиськи, а потом пришли солдаты…
О них Сашка не мог рассказать никому, кроме Кольки, поэтому, пробегая по улице, остановился напротив его дома и через сломанные вчера ворота беспрепятственно вошел во двор. Понурый Рекс повернул голову, но лениво вильнув хвостом, снова принялся что-то рассматривать в траве. Сашка осторожно поднялся на крыльцо, заглянул в дом. У самой двери стоял сколоченный из досок ящик. По прибитым сверху в виде креста планкам Сашка догадался, что это крышка маленького самодельного гробика. На кухне гремела посуда, шипела плита, слышались женские голоса, а по дому разносилась смесь разных вкусных запахов. Войти он не отважился, но, словно почувствовав его присутствие, Колька сам высунулся из двери.
– Ты чего?
Сашка молча поманил его рукой.
– Ма, я во двор выйду!
– Иди, сынок, – донеслось из кухни, – только не уходи далеко. Может, отцу надо будет помочь.
Наверное, сегодня Колька еще не выходил из дому, потому что первым делом огляделся. Унеся неизвестно куда огромную массу запасенной воды, гроза, явившаяся вчера веской причиной, чтоб не ходить в лес, миновала. Ее даже не было слышно, зато по небу нескончаемым потоком плыли серые печальные облака; иногда они наползали друг на друга и в этих местах образовывались темные, почти черные фигуры. Ветер тоже стих. Будто природа затаилась в преддверии какого-то таинства.
Сашке, конечно, хотелось в первую очередь поделиться своими новостями, но видя осунувшееся лицо друга и его красные глаза, он счел нужным сначала спросить:
– Ты как?
– Нормально, – Колька пожал плечами. Видимо, в детском сознании чувство утраты, как, впрочем, и остальные чувства, не приживаются надолго. Это потом, по прошествии многих лет, оказывается, что детские впечатления отложились не только во всех подробностях, но и нанесли свой отпечаток на всю последующую жизнь.
– Родители ничего?.. В смысле, ругали не сильно? – спросил Сашка наивно, вроде, речь шла о поломке дорогой игрушки.
Колька посмотрел на него с удивлением. Наверное, за эту ночь он стал взрослее, и игры стали у него совсем другими, но как объяснить не испытавшему этого человеку, что за такое не ругают. За такое, либо убивают сразу, либо так же сразу и абсолютно прощают, чтоб потом вместе бороться с болью утраты и строить новую, мгновенно изменившуюся жизнь.
Внимательно посмотрев на Сашку, он не стал отвечать на дурацкий вопрос. К тому же у него была гораздо более важная информация, которой стоило поделиться. Для этого Колька спустился с крыльца, чтоб мать ненароком ничего не услышала, и присел на столб поваленных ворот.
– Они сегодня ночью приходили ко мне, – сказал он.
– Кто? – спросил Сашка с глупой надеждой, что Колька ответит: – Кощей с Бабой-Ягой или страсти – мордасти.
– Солдаты. Их было шестеро. Они стояли посреди комнаты и смотрели на меня. Все грязные, перебинтованные, а у одного прямо в голове дырка. Они сказали, что скоро я тоже умру, а потом ты. Через день от меня. Только произойдет это не сегодня и не завтра.
– Врешь! – Сашка схватил его за руку, – слышь, ты все врешь! – глаза его наполнились ужасом, – они ко мне тоже приходили, но ничего не сказали. Они просто посмотрели на меня и ушли. Я тоже видел дырку в его голове, но они ничего не говорили, слышишь?!.. Это тебе приснилось!!.. Ты просто обосрался со страха, да?!..
– Маленький ты еще и ничего не понимаешь, – Колька усмехнулся, – зачем мне пугать тебя?
– Это я маленький?! – взвился Сашка, – я всего на два года младше тебя!..
Колька подумал, что дело вовсе не в годах. Еще вчера они совсем не отличались друг от друга, и если б Аленка каким-то чудом осталась жива, то сейчас, наверное, также гоняли по деревне с ржавым пистолетом, весело крича: – Бах! Бах!.. И падали понарошку замертво в густую траву. Он молчал, понимая, что вряд ли удастся вернуть это время, и умирать понарошку также глупо, как и жить понарошку…
– Но ведь мы не умрем, правда? – спросил Сашка жалобно. Видимо, то, что друг не спорил, не доказывал своей правоты, а равнодушно сидел, глядя под ноги, подразумевало, что он ничего не придумал. Все произойдет само собой, вне зависимости от их желания, поэтому и обсуждать это не имеет смысла.
– Не знаю, Сашок, – ответил Колька, не поднимая головы, – но мы должны что-то сделать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
