В X веке н. э. на основе китайской иероглифики было создано вьетнамское письмо. Язык вьетнамцев не так резко отличается от китайского, как корейский или японский (слова в нем состоят из одного слога, имеются тона и т. п.) И во вьетнамском письме, в отличие от письма Кореи и Японии, не появилось специальных слоговых знаков. Для записи собственных имен и географических названий употреблялись те же иероглифы, что и для записи обычных слов. Письмо необычайно усложнилось и запуталось. Один и тот же знак мог читаться и по-китайски, и по-вьетнамски. При этом неясно было, как его следует понимать: то ли как логограмму (знак для слона), то ли как фонограмму (знак для транскрипции). Да и строгих правил транскрипции не существовало. Писцы старались щегольнуть ученостью и придумывали новые и новые знаки (кстати, в Китае одним из императоров под страхом смертной казни запрещалось изобретать новые иероглифы). Наконец, собственных типографий во Вьетнаме было мало, книги, точнее ксилографы (тексты, отпечатанные с деревянных досок, на которых вырезается нужный текст) издавались, как правило, в Кантоне. Китайские граверы, резавшие тексты на доске, вьетнамского языка не знали и зачастую ошибались. Таким образом, путаницу, которая и без того существовала, усугубляли многочисленные опечатки.
Вот почему когда в XVII веке миссионеры-европейцы создали для вьетнамского языка письменность на основе латинского алфавита, она, несмотря на все свое несовершенство, начала получать широкое распространение в народе. В начале XX века Вьетнам окончательно перешел на алфавитное письмо, именуемое «куок нгы» (по вьетнамски «нгы» означает «язык», «куок» — «государство»). Иероглифика же лишь изредка употреблялась как декоративное письмо, а затем и вовсе вышла из употребления, хотя и по сей день очень многие вьетнамцы знают, как пишутся иероглифами их имена.
ПИСЬМЕНА ГОСУДАРСТВА ТАНГУТОВ
Древние тангуты, создатели великого государства в Центральной Азии, наоборот, создали самую сложную по структуре иероглифов из известных нам иероглифических письменностей.
Письменности эта, введенная в 1036 году указом тангутского императора Ли Юань-хао, говоря словами одного аз нынешних ее исследователей, доктора филологических наук М. В. Софронова, не только самая сложная, но и «самая поздняя из всех иероглифических письменностей, которую, вероятно, можно считать последним опытом такого рода». При этом «она имеет особое значение для теории письма, потому что представляет собой единственную в своем роде иероглифическую письменность, созданную вполне сознательно и не знавшую эволюции от простейших форм к более сложным. Ее исследование не только полезно для изучения самого тангутского языка, но также весьма поучительно с точки зрения выяснения общих закономерностей развития иероглифических письменностей».
Тангутское письмо, «выдающееся явление в мировой истории письменности», было открыто более ста лет назад. Сначала была обнаружена надпись на воротах, а затем — в храме, где параллельный китайский текст гласил, что надпись сделана в 1094 году на языке государства тангутов, именуемом Си Ся. Но подлинное изучение тангутского письма и языка началось лишь после того, как известный русский путешественник П. К. Козлов обнаружил в пустыне Гоби мертвый город Хара-Хото, столицу тангутов, и открыл целую библиотеку тангутских текстов.
Русские ученые оказались не только первыми «открывателями», но и первыми исследователями текстов. Особенно велика заслуга профессора II. А. Невского, составившего, после тщательнейшего изучения рукописей, огромный словарь тангутского языка. Невский также внес большой вклад в другие вопросы дешифровки языка и письменности тангутов, Его двухтомный труд «Тангутская филология» был посмертно удостоен Ленинской премии в 1961 году. В наши дни исследования Невского продолжают советские ученые Е. П. Кычанов и М. В. Софронов.
Подавляющая часть тангутских иероглифов (а известно их более шести тысяч) — это идеограммы. Однако тангуты знали, с какими трудностями сталкиваются, когда надо записывать иностранные имена и географические названия с помощью знаков-идеограмм (китайское письмо было хорошо известно тангутам, а проблема транскрипции в нем — одно из самых «больных мест»). Поэтому к знакам-идеограммам, с помощью которых можно было записать любое слово тангутского языка, были добавлены своеобразные слоговые знаки. Но ими писались только «чужие» слова: имена, названия, санскритские термины (тангуты были буддистами и переводили на свой язык тексты со священного языка Индии, санскрита). В этом — принципиальное отличие иероглифики тангутов от письма японцев, корейцев, киданей, чжурчжэней, бохайцев. Веди последние употребляли слоговые знаки как раз для записи своих слов, — грамматических окончаний и т. д.
Нашествие Чингисхана, дотла разрушившего города тангутов, положило конец и тангутской письменности.
ИЕРОГЛИФЫ ЮНЬНАНИ
До сих пор мы рассказывали о письменностях, которые, отталкиваясь от китайской, создавали свои оригинальные системы письма. Подобные системы были созданы и в самом Китае.
Андерсен в своей чудесной сказке «Соловей» писал о том, что в Китае — все жители китайцы и император — тоже китаец. На самом деле в те времена Китаем правил маньчжурский император, а по сей день, кроме китайцев, зазывающих себя ханьцами, на территории Китая живут десятки малых и больших народов, говорящих на языках, отличных от китайского, имеющих свои обычаи, свою историю, а некоторые — и свое письмо.
Юго-Запад Китая, гористую провинцию Юньнань называют иногда «этнографическим музеем». И действительно, в труднодоступных долинах и густых джунглях тут живут народности, вплоть до середины нашего столетия сохранявшие первобытнообщинный и рабовладельческий строй. Одним из таких народов являются ицзу (их называют еще «носу» или «ло-ло»). Культура ицзу восходит к древним временам, они высекали статуи из красного камня, напоминавшие загадочные изваяния острова Пасхи и Южной Америки, пользовались особым иероглифическим письмом. Письмо это и по сей день недостаточно хорошо изучено, хотя о его существовании ученые узнали около ста лет назад, а сейчас располагают значительным числом рукописей, украшенных превосходными иллюстрациями. Изучению мешает труднодоступность районов, где живут ицзу, а также то обстоятельство, что в различных районах употребляются разные варианты местного письма.
По мнению некоторых востоковедов, число знаков в письме ицзу очень велико — порядка трех тысяч. Большинство из них является идеограммами или знаками для слов, логограммами. Однако есть и фонетические знаки. Происхождение письма остается загадкой: одни ученые полагают, что оно сложилось под влиянием китайского, другие считают его самостоятельным изобретением, а третьи связующим звеном между древним индийским и китайским письмом. Большинство иероглифов ицзу стилизовано, и них трудно опознать предмет, который они обозначают (см. знаки для слов «месяц», «гора», «вода», «небо»). Зато знаки письменности другого народа Юньнани — наси (или мо-со) носят явный рисуночный характер.
Происхождение письма паси столь же загадочно, как и письма ицзу. Есть мнение, что оно было составлено не очень давно, для нужд местных шаманов. Известный востоковед Террьен де Лякупери, напротив, полагает, что «это священное письмо является пережитком рисуночной системы записи, не связанной с синхронными явлениями и с развитием письменности в других районах». Во всяком случае ясно, что письмо наси совершенно не похоже на китайское — стоит лишь посмотреть хотя на одну страницу рукописи, написанную им. Ныть может, это не письмо, а просто пиктография? Однако, наряду со знаками, передающими понятия, в письме наси есть и знаки-фонограммы. Например, знак «дерево» (на языке наси — «они») передает не только «дерево», но и понятие «знать» (также «они»). Значит, мы имеем здесь дело уже не с идеограммами, а фонограммами. Является ли это примитивной попыткой «ребусного написания» слов? Или же свидетельствует о более высоком развитии системы письма (кстати сказать, уже в древней китайской иероглифике слова, одинаковые но звучанию, но отличные по смыслу, передавались разными знаками)? На этот вопрос ответят лишь будущие исследования.
О неизученности письмен Юньнани свидетельствует такой факт. Во всех зарубежных монографиях, посвященных письму, фигурирует «письменность народа мяо». Однако на самом деле такой письменности не существует. Ученые-китаисты выяснили, что так называемая «рукопись» мяо, приобретенная полковником Оллоном в прошлом веке, является подделкой, Другой исследователь принял за образцы «письмо мяо» разновидность иероглифики ицзу. Наконец, английский миссионер Самюэл Поллард, на основе латинских букв, которые он стилизовал под орнамент женской одежды мяо, создал собственную (слоговую) систему письма, а затем выдал ее народу мяо за «древнее письмо предков», сочинив соответствующую легенду. На первых порах успех этой проделки «был моментальным и феноменальным», мяо стали изучать письмо Полларда, на нем стали писать религиозные тексты (разумеется, христианские). Однако с ходом времени письмо Полларда вышло из употребления и осталось лишь в книгах, посвященных письму — как особое «слоговое письмо мяо». В действительности, как подтверждают все этнографы, побывавшие в районах, где живут мяо, у этого народа письменности не было.
