— Мам, — взмолилась Ася, — только не начинай! Хочешь, я забеременею специально для тебя, чтобы только сделать тебя счастливой?
— Хочу, — ответила ее мама сварливо. — Одиночество хорошо в молодости, но невыносимо в старости.
— Нельзя рожать детей из-за таких эгоистичных побуждений, — завелась Ася.
Адам быстро сунул ей в рот крохотной пирожок.
— Самогонки? — предложил меж тем ее отец. — Собственного изготовления. Чиста, как слеза, на кедровых орешках настаиваю.
— А давайте, — согласился неожиданно сам для себя Адам.
— Вы что, — возмутилась Ася с набитым ртом, — а как домой?
— Завтра поедем. Здесь же есть гостиница?
— На веранде положим, — успокоила его Наталья Михайловна.
— Ася, я видела теленка и поросенка! — Ева с щенком на руках вбежала в комнату и бросилась прямиком к своей няне. — Еще курочек! Пойдем быстрее, я тебе тоже покажу!
— Дай человеку поесть, — перехватил её Адам. Ева задрыгала ногами.
— Но поросенок!
— Ева, — твердея голосом, внушительно повторил Адам. Она сползла с него на пол.
— Твоя козявка проголодалась? — спросила она обеспокоенно.
— Козявка — это ваша кошка? — заинтересовалась Наталья Михайловна. — Её вы тоже привезли с собой?
— Это Асин ребенок. Он у неё в животе, — объяснила Ева.
Треньк!
Половник выпал из рук Натальи Михайловны.
— Димдим, — крикнула она, — покажи Еве, где у нас растет смородина!
Дождавшись, пока девочка унесется в огород, Асина мама повернулась к дочери.
— Что еще за ребенок в твоем животе? — спросила она грозно.
— Все для тебя, мамочка, — пролепетала Ася, прячась за отца, — по щучьему веленью, по твоему хотенью я становлюсь — тадам! — матерью-одиночкой!
— А отец? — спросил Алексей Петрович глухо.
— Нету отца, — развела руками Ася. — Совсем-совсем нету.
— Господи, — Наталья Михайловна опустилась на стул и залпом хлопнула самогонки, которую её муж разлил по стопкам для них с Адамом. На её глазах выступили слезы. — Аська беременна! Отец! — И она разревелась.
— Ну маааам, — протяжно всхлипнула Ася и тоже залилась слезами.
Алексей Петрович крякнул, долил самогонки в опустевшую рюмку и чокнулся с Адамом.
— Ну, за женщин! — и отвернулся, чтобы скрыть блеск на ресницах.
Самогонка оказалась вкусной.
— Ась, — совсем другим голосом позвала ее Наталья Михайловна, — как у тебя здоровье? Ты хорошо о себе заботишься? А хочешь переезжай к нам?
— А Ева?
— И Ева! Господи, что я говорю! Такую Еву, конечно, без присмотра не оставишь. Еще и без отца беременна! Ужас-то какой, — и она рассмелась, все еще плача. — Адам, на вас вся надежда — вы уж не гоняйте сильно нашу Асю. Она у нас взбалмошная, но хорошая. И питается черт знает чем!
— Нормально она питается, — утешил ее Адам. — Этот вопрос у меня на контроле.
Тепло самогонки спускалось от горла к желудку. Нисходила, буквально, благодать.
— Вы закусывайте, — сказала Ася, утирая глаза.
Потом они долго ели и долго пили, и Адам рассматривал альбомы с детскими фотографиями, пытаясь найти в маленькой серьезной девочке нынешнюю насмешницу-Асю. Ему было легко и хорошо, и Ева, которая сонно пригрелась в объятиях своей няни была рядом, а Наталья Михайловна как-то умудрялась обнимать их обеих, и это была трогательная куча-мала на диване. Димдим с Алексеем Петровичем ушли на рыбалку, и жизнь казалась прекрасной.
Пока не пришло сообщение от его бывшей с известием о том, что через несколько дней она прилетает в город.
20
Ася уже почти заснула, когда пришло сообщение от Адама: «Надо поговорить. Сейчас».
Ей и самой до смерти было любопытно, что приключилось. У него так очевидно и быстро испортилось настроение, что она вся извелась.
Поэтому Ася тихо встала с постели, поправив одеяло у дрыхнувшей без задних ног Евы, прошла мимо открытой двери, за которой спали родители, накинула мамину кофту и вышла в сени.
На террасе было прохладно, и Димдим укутался в одеяло вместе с носом. Адам быстро встал с дивана, увидев фонарик её телефона. Ася взяла его за руку и потянула за собой, осторожно подняла скрипучую щеколду задней двери, прошла через крытую часть двора, даже не потревожив щенка Ваську, которую безжалостные родители не пустили в дом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
На улице было темно и свежо. Ни фонарей, ни света из окон высоток, только звезды и запах яблок.
По узкой тропинке, петляющей меж грядок, Ася провела Адама к летней кухне. Под навесом стояли стол и скамейки.
— Ну, что у вас случилось? — спросила она, усевшись на стол.
Адам остался стоять прямо перед ней. Он молча протянул свой телефон.
«Через несколько дней я прилетаю в город».
Лена.
Ася очень долго читала эти несколько слов. Так долго, что казалось, будто её голова стала невыносимой тяжелой и вот-вот свалится с плеч.
Пустота вокруг нарастала, грозя перерасти в воронку настоящей паники.
— Адам, — облизав пересохшие губы, проговорила Ася, — нужно спросить, для чего она возвращается.
— Я боюсь, — ответил он едва слышно.
Подняв взгляд, она даже испугалась того, как это красивое лицо сейчас было похоже на безжизненную маску.
Адам, который беспечно нанял для своей дочери случайную тетку с улицы, а потом позволял им гулять, где вздумается, даже не зная номера телефона собственной няни — тот Адам исчез безвозвратно, покоренный черными кудряшками и бездонными глазами, и теплыми ладошками, и ощущением того, что он действительно кому-то нужен.
— Адам, — прошептала Ася, — мы должны подготовиться, что бы Лена ни решила.
— Почему именно она должна решать? — его голос сорвался.
Ася отложила телефон и взяла его за руку. Погладила пальцами открытую ладонь.
— Вы оба равны и оба важны для Евы. Вам нужно поговорить. Спросите, что она планирует сделать.
— Вы можете сами ей написать? — спросил он, бессильно роняя голову на Асино плечо и обнимая её.
Приглаживая его волосы одной рукой, она выпустила его ладонь и взялась за телефон.
Экран плясал перед глазами, когда Ася набирала сообщение.
«Привет. Для чего именно ты возвращаешься?»
Тягуче текли минуты, бесконечные и тревожные. От Адама едва пахло самогоном, туалетной водой и отчаянием. Его волосы струились меж её пальцев, и он так крепко обнимал её за талию, что было немножко нечем дышать.
— Адам, она пишет ответ, — вдруг воскликнула Ася и сама же вздрогнула от неожиданности.
— Что там? — не поднимая головы, спросил он.
— Все еще пишет, подождите. Пишет…
Звук входящего сообщения прозвучал как выстрел.
— «Скоро я выхожу замуж, поэтому мне нужно завершить некоторые дела. В том числе официально определить с тобой место жительства Евы. И, если ты позволишь, я бы хотела повидаться с ней», — прочитала Ася, и телефон выпал из её рук.
Адаму понадобилось несколько минут, чтобы осознать услышанное.
— Ася?..
— Ева остается с вами, — пояснила она, если вдруг до него все еще не дошло. Почему-то от улыбки было больно, и Ася не сразу поняла, что прикусывает губу, чтобы не расплакаться.
Адам поднял голову.
— Ева остается с нами, — повторил он оглушенно.
Она засмеялась.
— Поздравляю, вы стали папой!
Адам осторожно, неверяще улыбнулся и порывисто, крепко прижал к себе Асю. Она ощутила серию коротких поцелуев, заплутвашихся в ее волосах и опять засмеялась, прямо в его грудь, где бешено билось сердце.
— Я должен сам это увидеть, — опомнился он и наклонился, чтобы поднять телефон.
— Ой, — смутилась Ася, увидев треснувший экран. Но Адам даже не обратил на это внимания.
— «Официально определить с тобой место жительства Евы. И, если ты позволишь, я бы хотела повидаться с ней», — прочитал он торжествующе. — Ни за что не позволю!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Что? — вся лирика момента разлетелась в лоскуты. — Это еще почему?
— Потому что ребенок только начал приходить в себя!
