Но пока Рина испытывала удивительный подъем. Закрывая глаза, еще острее чувствуешь, как ветер безжалостно треплет волосы и овевает лицо. А открывая, видишь, как гневно бушует черная вода.
Какое-то время она помогала матросам, у которых сейчас и секунды свободной не было, держать линь, но когда паруса захлопали на ветру, а мачты заскрипели под его напором, ее поблагодарили и вежливо попросили удалиться. Впрочем, капитан на мостике, так что, когда действительно станет опасно, он пришлет кого-нибудь проводить ее вниз.
Рина отрешилась ото всего, поддавшись воле стихии. Никогда еще природа не вставала перед ней в такой своей первозданной мощи. Никогда она не испытывала подобного ощущения собственной малости в общем порядке вещей — всего лишь песчинка на бесконечном берегу. Море отдает свои силы волнам, небо — ветру.
И все равно человек может бросить вызов и морю, и ветру. Пример тому — «Сифайр»; она рассекает носом волны, сметает встающие на пути валы. Дух захватывает, как глянешь в лицо бунтующей природе, с которой бесстрашно вступаешь в схватку. В такие минуты сильнее, чем когда-либо, ощущаешь мощь жизни — и в то же время ее хрупкость.
А для Рины во всем этом заключалась особая тайна. Ответ был где-то здесь, и она пыталась поймать его, но не получалось, он все время ускользал. Что-то воображение разыгралось, подумала она. Какие могут быть ответы, если не задаешь вопросов? И все же было, было ощущение того, что в ночи и буре, которая вот-вот разразится, заключена некая загадка, и ее нужно отгадать.
— Ох! — вскрикнула Рина, внезапно ощутив на плечах чьи-то сильные руки, притиснувшие ее к поручням. Резко обернувшись, она увидела Кила.
— Снова о самоубийстве подумываем? — сухо осведомился он. Глаз его не было видно — они почти слились цветом с черными штормовыми тучами.
— Отнюдь. Я люблю бурю. И не надо меня держать — нырять не собираюсь.
— Приятно почувствовать себя хоть немного рыцарем, — откликнулся Кил, пропустив ее слова мимо ушей. — Считайте это мужской прихотью. Я увидел, что вы здесь стоите, и подумал, если ветер уж слишком разойдется, смогу предложить убежище.
Не отрывая рук от поручня, Рина пристально посмотрела на Кила.
— Скажите, а я похожа на Эллен? — вдруг спросила она.
Кил так и зашелся смехом — Рине даже показалось, что гулкий звук, возникший у него в груди, толкнулся ей в спину.
— О, нет. По крайней мере в том смысле, какой вы имеете в виду. Росту в Эллен было всего пять футов два дюйма, и волосы — золотистые, как солнце. И еще она была ласковая, как котенок. Славная и разумная.
— А я, выходит, не славная и не разумная, — обиженно округлила брови Рина.
— Не разумная — это уж точно. И славная, как колючий репей. Но я рад, что вы задали этот вопрос. Приятно знать, что вы побаиваетесь сравнений, которые могут прийти мне в голову.
— Ничего я не побаиваюсь, — холодно заметила Рина. — Мне просто хотелось понять истинную причину вашей влюбленности.
Кил молча улыбнулся, и вновь Рина почувствовала, как на нее накатывает какая-то теплая и необыкновенно ласковая волна. Она повернулась к воде, уже не пытаясь высвободиться из кольца рук, по-прежнему лежащих у нее на плечах.
— Ну и как прошла встреча? — спросила Рина.
— Что? — Ветер уносил слова, и Килу пришлось едва не вплотную наклониться к ней.
Рина круто обернулась и повторила вопрос, невольно прикоснувшись губами к его щеке. Она живо подалась назад, явно смущенная мгновенно возникшим чувством близости; да и запах мужского одеколона возбуждал.
— Я спрашиваю, как прошла встреча?
Кил пожал плечами и инстинктивно вновь притянул ее к себе.
— Отлично. Подписали ряд интересных соглашений. Планируем организовать митинги и шествия. Потом еще письма конгрессменам и сенаторам, ну и все такое прочее. Телевидение обещает устроить трансляцию наиболее важных акций.
Рина ничего не ответила. Подобно тому, как ветер и море загадочным образом добавляли ей жизненных сил, нынешнее общение с Килом тоже было не похоже на все остальные. Он слегка подтрунивал над ней, но вполне безобидно, а ощущать у себя на плечах его руки было так же приятно, как и порывы ветра. И в том, и в другом заключалась некая опасность, но и то, и другое в равной степени возбуждало, открывая что-то новое и в природной стихии, и в нем самом.
Было бы большой глупостью уступить ему. Это ничуть не умнее, чем перегнуться через поручни и броситься в воду. И в том и в другом случае ее переломит, как спичку, разорвет в клочья яростная стихия.
Ненависти к Килу больше не было. Она его уже ни в чем не винила. Но все равно во всей этой истории было нечто безумное. Он слишком решителен, слишком уверен в себе, слишком любит подчинять других своей воле, словом — слишком мужчина. Подобно бескрайнему небу над головой, подобно бездонному морю, Кил — воплощение безграничной силы, которая слишком легко может подчинить ее себе. И все же Рине не хотелось, чтобы он уходил.
— И вы считаете, что все усилия вашей группы приведут к реальным результатам? — обернувшись к нему, громко спросила Рина.
Он пошевелился, еще теснее сдавил ее плечи и нагнулся к самому уху, так что Рина ощутила тепло его дыхания, особенно приятное на холодном ветру.
— Да как вам сказать. Мы можем заставить людей понять, какая опасность грозит миру, но воздействовать на правительства — как американское, так и других стран — не в наших силах.
— Так вы же сами — правительство!
— В очень, очень малой степени. Но дело не только в этом. Слишком сложно все складывается. Я не могу призывать к тому, чтобы Соединенные Штаты в одностороннем порядке остановили производство ядерного оружия — надо поддерживать баланс сил. Чего мы действительно хотим, так это организовать нечто вроде постоянно действующего форума разумных граждан всего мира. Сокращение вооружений надо проводить одновременно. В этом мы едины — и представители великих держав, и других, неядерных стран.
— Резонно. — Рине нравилось его слушать. Странно, но в его уверенной, напористой манере разговора было что-то успокаивающее — и разумное. — Резонно и разумно, — добавила она.
— Что-что?
Рина со смехом повернулась к нему. Ветер радостно набросился на ее длинные волосы, и они взлетели к его лицу. Кил усмехнулся в ответ и нехотя отпустил Рину.
— Разумно, говорю, — повторила Рина. Они совместными усилиями освободили его лицо от эбеново-черных прядей ее волос, после чего Рина сколола их на затылке.
— Разумно, на мой взгляд, вернуться в каюту, — заявил он.
— Я…
В этот момент хлынул дождь. Сильные, тугие струи яростно набросились на судно.
