Метров через десять Кейд остановился и прошептал:
— Если хочешь, можешь оставить меня. Я не обижусь. Ответа не было, но до его ушей донесся странный звук — нечто среднее между рыданием и проклятием. Затем снова зашелестела трава и послышалось приближающееся пыхтение. Канонир опять усмехнулся и возобновил движение, бросив назад лишь короткое:
— Потише!
Через два часа, порядком измотанные, они подползли почти вплотную к линии постов и разделились. Пригнувшись в темноте, Кейд напрягся для решающего прыжка, с удовольствием ощущая пронизывающее каждый мускул сладкое предвкушение Битвы. На деле же все оказалось до обидного легко. Точно в намеченное мгновение он набросился на ничего не подозревающего марсмена-часо-вого и отключил его одним ударом. Аккуратно подхватив падающее тело, он уложил его на бетонированную дорожку и вгляделся на миг в незнакомое лицо. Он не знал, был ли смертельным его удар — когда бьешь в основание шейных позвонков, трудно быть в чем-то уверенным, — но постарался нанести его не в полную силу. Одно дело — убивать своих братьев на поле Битвы, где любая смерть почетна и подобающа, но чтобы так… На памяти канонира не было ни одного прецедента подобного рода.
Переодевался он в невообразимой спешке, поневоле сопровождая каждый предмет обмундирования лишь обрывками полагающихся мысленных фраз. Плащ «Орден охватывает Империю…». Шлем — «…защищает Императора…». Сапоги «Воин готов маршировать…».
Но проклятые сапоги никак не хотели налезать на ноги! Оглянувшись, канонир увидел, что часовой справа уже вышел на освещенный отрезок дорожки и приближается к арке. Он замер, но в этот момент услыхал едва различимый шипящий звук выстрела из газового пистолета. Охранник дернулся и упал навзничь, выбросив вперед руку, кисть которой легла на границу светового круга под арочным фонарем. Теперь нужда в сапогах отпала. Кейд застегнул на себе чужую портупею с кобурой и сразу почувствовал себя увереннее, ощутив привычную тяжесть оружия на бедре. Сунув руку под плащ, он вынул из кармана голыш, обернутый в тряпицу с посланием, и уронил его рядом с безжизненным телом часового-марсмена. Откуда-то из темноты вывернулся запыхавшийся Фледвик, и они вдвоем ринулись в спасительную черную дыру пролома с рваными, оплавленными краями.
Кейд первым перепрыгнул через зазубренную нижнюю кромку отверстия, угодил в кучу какого-то затвердевшего мусора, но на ногах удержался. Маленький вор так высоко прыгать не умел и топтался у дыры, пока канонир рывком не втащил его внутрь. Он задыхался и дрожал от страха, но поразительно быстро освоился в темноте и в дальнейшем не отставал от Кейда, пробирающегося все дальше в глубь здания.
Сзади послышались возбужденные голоса и топот сапог.
— Здесь… вижу следы… они ушли в брешь!
В последнем возгласе, помимо вполне понятной злости, отчетливо прозвучало нечто, очень напоминающее невольное уважение.
До сего момента Кейд запрещал себе раздумывать над грандиозностью и почти стопроцентной обреченностью задуманного им плана. Но сейчас он вдруг ужаснулся тому, сколько преступлений успел совершить в своем слепом стремлении добиться справедливости. Сначала уложил пятерых стражников, потом покалечил или даже убил своего же брата канонира, пускай и марсмена. Связался с лишенным сана бывшим наставником, да еще и привел эту сомнительную личность в запретное для простолюдинов место. Кто знает, не придет ли ему потом в голову, если все закончится благополучно, вернуться сюда как-нибудь темной ночью и пошарить в покоях отца бомбардира? Но громче всех сомнений и угрызений звучал в голове тревожный голос, монотонно твердящий одно и то же: «ты в Пещере… ты в Пещере… ты в Пещере!» «Ну и что?! — мысленно огрызнулся канонир. — Да, я в Пещере — и прекрасно тебя чувствую!»
Мощный шквал горячего воздуха пронесся мимо, опалив на миг зноем лица и руки беглецов. Запахло озоном.
— Палят в пролом наугад, — пояснил на ходу Кейд вздрогнувшему сообщнику. — Ложись, переждем, пока им не надоест.
Они укрылись за каким-то выступом и несколько минут прижимались к холодной поверхности неровного, усыпанного камнями и щебенкой прохода. Канонир лежал неподвижно, сохраняя силы для завершающего этапа плана. За эти минуты он еще раз взвесил все свои проступки и пришел к выводу, что действовал единственно правильным образом, ибо не имел другой возможности предотвратить куда более серьезные преступления. Такие, например, как покушение на Хранителя Власти и заговор против самого Императора.
Стрельба прекратилась, не причинив беглецам никакого вреда. Три или четыре поворота, отделявшие их от входа, успешно гасили убойную силу даже такого мощного средства уничтожения, как оружие. Опять раздались голоса, эхом отражаясь от стен Пещеры и вызывая у Кейда мысленный образ братьев, столпившихся у пролома, боязливо вглядывающихся в черноту, но не помышляющих о том, чтобы пуститься в погоню.
— …только зря тратим. Факелы надо… выкурить их дымовыми… Поздно уже, слишком далеко…
Пошарив рукой вокруг, канонир нащупал Фледвика и перекатился поближе к нему.
— Вставай, — прошептал он, — нам нельзя здесь оставаться.
— Не могу, — ответил прерывистый, страдальческий голос. — Оставь меня и иди один.
Кейд понял, что его спутник либо ранен, либо что-то повредил себе в темноте. Выяснять времени не было, поэтому он без разговоров взвалил тело вора себе на плечо и тронулся дальше, отметив про себя с удивлением и растущим уважением к компаньону, что Фледвик не издал ни крика, ни стона.
Прежде всего — найти надежное убежище подальше от людей. Хорошо бы еще наткнуться на какой-нибудь источник воды. Кое-какой запас провизии в карманах имелся, оружия тоже хватали. Бластер с полным магазином, газовый пистолет с шестью зарядами, по ножу у каждого — в случае чего, вполне можно отбиться. Кейд почувствовал прилив энергии и с растущим волнением подумал, что они все еще имеют шанс выбраться из этой переделки живыми и даже с победой.
Новый поворот окончательно отсек их от последних проблесков света, проникавшего сквозь входное отверстие. Глаза канонира уже успели приспособиться к темноте, и он теперь достаточно ясно представлял очертания пещеры, в которую они попали. Слух и осязание только подтверждали зародившуюся еще днем догадку, которой он поделился с Фледвиком и в которую сам до настоящего момента не осмелился до конца поверить. Пещера была вовсе не пещерой, а делом рук человеческих: заброшенным коридором в толще древнего, полуразрушенного здания. Таким образом, Грот и Пентагон составляли единое целое.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
