Бреттон целовал Джулию горячо и страстно, прикусывая зубами ее губы и глубоко проникая в рот языком. Руки Доминика сжали стройные бедра девушки, а затем, медленно поворачиваясь из стороны в сторону, он потерся тугими грудными мускулами о ее соски. Негромко застонав, поцелуем заставил Джулию запрокинуть голову, поднял колено, опустил тяжелое бедро на ее раздвинутые ноги и тесно прижал к себе, дав почувствовать свою горячую, твердую плоть.
— Целуй меня, трогай так же, как она трогает его, — властно прошептал он в ее раскрытый рот, быстро расстегивая на себе рубашку. Полы разошлись в стороны и обнажили гладкую, горячую грудь. Затем сильные ладони скользнули к поясу ее джинсов, подняли тенниску, и кончики пальцев заскользили по обнаженной атласной коже.
— Доминик…
Бреттон впился губами в ее нежную шею, в то время как руки ласкали тонкую талию.
— Да, шепчи мое имя, скажи, где тебя ласкать, чтобы тебе было приятно…
Ее возбуждало все. Джул не только не могла вымолвить ни слова, но даже потеряла способность связно мыслить. Из груди вырывались только вздохи, слабые стоны и всхлипы, казалось, приводившие Бреттона в еще большее неистовство.
Изо всех сил Джулия вцепилась в сильные плечи под расстегнутой белой рубашкой; накрашенные ноготки впились в напряженные мускулы, заставив Доминика вздрогнуть, выгнуться всем телом и еще крепче прижаться к девушке. От него исходили волны соблазнительного тепла, мышцы на руках и груди напряглись, горячие губы лишали ее разума… Взрыв желания заставлял Джулию страстно отвечать на его ласки, а Доминика наслаждаться ее реакцией на свои прикосновения.
Девушка сознавала, что Бреттон больше не может сдерживаться, и это возбуждало не меньше, чем его прикосновения. Галантный рыцарь исчез, уступив место самцу, охваченному первобытным порывом страсти. Это желание заставляло его дрожать и покрываться испариной, гладкая кожа под пальцами Джул становилась скользкой.
Она слизнула соленый пот с ключицы Доминика, он хрипло вскрикнул и вздрогнул, затем бережно опустил девушку на кровать и нашарил под тенниской ее круглые груди.
— Я знал, что ты без лифчика, — сипло пробормотал Бреттон, сжимая ладонями нежные бугорки, отыскивая соски, снова и снова очерчивая их кончиками пальцев и вытягивая наружу. — Я видел, как твои груди оттопыривают майку… гладкие, круглые, мне так хотелось притронуться к ним, лизать твои соски, пока они не набухнут, не станут влажными и твердыми… такими же твердыми, как я сам…
Не отрываясь от рта Джулии, Доминик продолжал шептать, что именно хотел сделать с ее грудями языком, руками и всем своим телом, пока она стояла, не догадываясь о его похотливых фантазиях; от этого красноречивого описания у девушки голова пошла кругом и, если бы она не лежала, то упала бы в обморок, как барышня времен королевы Виктории.
Джулия не могла поверить, что ее холодный, сдержанный босс способен на такие бесстыдные, подробные, похотливые речи, заставлявшие ее сгорать от смущения, но раскаленные стрелы его желания вонзались в грудь и чрево, пока тело Джул не задрожало от лихорадочного ожидания.
Когда Доминик поднял тенниску выше ее грудей, девушка едва не плакала от возбуждения. Он перевернул Джулию на спину, просунул бедро между ее коленями.
— Да… Боже, да, — гортанно сказал Доминик, сжимая ее грудь и лаская взглядом. — Такие красивые большие соски для таких маленьких, нежных грудей… Они очаровали меня… — Сильные пальцы крепко сжались; Бреттон наклонился и лизнул напрягшийся сосок. — Да, да, а еще они очень чувствительные, правда, милая? Поразительно, роскошно чувствительные… Я обещаю, что буду очень, очень осторожен и возьму тебя только тогда, когда ты будешь к этому полностью готова…
Время перестало существовать. Слова Бреттона доносились сквозь тонкую вуаль красного тумана… Джулия протяжно вскрикнула и выгнулась всем телом, ощутив прикосновение его влажного рта, наполнившее ее невыразимым наслаждением. Он переходил от одной груди к другой, и это напоминало ей сон… но выше всякого воображения… Как в ее сновидениях, Доминик нависает над ней, его расстегнутая рубашка распахнута, мышцы на груди играют при каждом вращении бедрами, тело движется вперед медленными, мучительно медленными толчками, рождая внутри знакомое напряжение, заставляющее ее метаться и стонать. Никогда раньше с ней не было ничего подобного, никогда.
Никогда Брюс не доводил ее до столь блаженного состояния, так почему же оно кажется ей таким знакомым?
— Доминик! — вскрикнула девушка; сила собственного желания потрясла ее.
Мужчина тут же напрягся и заставил себя отпрянуть от нее.
— Я знаю, знаю… ты пытаешься понять, что с нами происходит, — успокоил Доминик и снова припал к ее распухшему рту, покусывая, посасывая и раздвигая языком податливые губы. — Ведь тебе очень хорошо со мной, правда? Так и должно быть. Мы без слов знаем, как доставить друг другу наслаждение, и не нужны нам никакие книги…
Его рука спустилась вниз, скользнула между ее ног, через ткань джинсов коснулась промежности и легко прошлась по прикрытой материей чувствительной женской плоти. Джулия ахнула; Бреттон наклонился и зажал ей рот поцелуем.
Его палец снова задвигался в развилке ее ног вверх и вниз, а губы призывно раскрылись.
— Да… Сильно действует, правда? Джулия, если ты хочешь жить инстинктами, спроси себя, что тебе говорят эти инстинкты… Покажи, какой смелой может быть моя безрассудная блондинка…
8
— Нет.
Джулия оттолкнула Бреттона с неизвестно откуда взявшейся нечеловеческой силой. Доминик отпрянул, и она наполовину сползла, наполовину свалилась с кровати, стукнувшись об пол ягодицами. Девушка лежала, тяжело дыша и потрясение глядя на него снизу вверх.
«Безрассудная блондинка» должна охладить его пыл, а не разжечь. Циничное презрение Доминика к женщинам подобного рода лучше всего защищало ее от собственных необузданных желаний.
Бреттон тоже уставился на распростертую девушку. Лицо его потемнело от прилива крови, мощное тело напряглось, в глазах горело голубое пламя. Коротко остриженные черные волосы торчали во все стороны, обнаженная грудь вздымалась. Председатель правления выглядел как настоящий дикарь. Затем он наклонился и протянул руку, но Джулия отползла в сторону, будто ей предложили змею.
— Не прикасайтесь ко мне! — выкрикнула она.
Настала томительная пауза.
— Немного поздновато, не правда ли, Джулия?
Доминик не отрывал жадного взгляда от ее обнаженных грудей. Девушка вспыхнула и дрожащими руками опустила тенниску, пытаясь не замечать, как тонкая ткань обтягивает набухшие соски.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
