Этим поясняются все духовные порывы человека, стремящиеся экспонировать, то есть показать себя во всех доступных способах.
Другими словами, страсть к эксгибиционизму божественна.
38
— Однако это пассаж, - молвил писатель.
— Вам видней, - ответил представитель. - Это слова, а вы знаете, как их складывать. Поэтому можете и разложить.
— Тут ничего не нужно раскладывать. Всё просто, как домино, - резюмировал небритый.
«Сатанинский полёт крылатой булавы»
Любой автор прозы рано или поздно понимает всю бессмысленность и клоунаду своих попыток вкинуть во внешний мир проект действительности, построенный на личном восприятии.
Одно, что может иметь значение и смысл, так это сам факт написания чего-либо, то есть сам момент творения, что практически равно сопереживанию с материалом этого проекта и является созидательным актом, ценность которого для большинства выражается зеркальным отображением внимания со стороны.
Без этого внимания, по крайней мере, потенциального, творчество существовать не может.
Основа мотивов созидания лежит в плоскости самолюбования.
Основа самолюбования лежит в неполной любви к себе, требующей постоянной подпитки вниманием внешнего мира, так как животное человек, оседланное духом, желает множить свое изображение количеством глаз, смотрящих на него.
Основа неполной любви к себе лежит в психических травмах раннего детства, а также во врожденных генетических неполноценностях самой психики.
Основа психических травм в раннем детстве лежит в цепочке духовной зависимости родных людей друг от друга. То есть, говоря прямо, пишущий постоянно оправдывается перед прошлым, заигрывает с будущим и мастурбирует в настоящем, позиционируя свои несознательные желания с проектами образов.
Таким образом, писатель это что-то промежуточное между нормальным человеком и неполноценным психопатом, норовящим сделать свой мир самостоятельно, так как действительность для него всегда недостаточно полноценна, на его взгляд.
Почти полные психопаты это те, кто верят в то, что творимые ими трактаты представляют собой ценность в каком-либо плане. Отсюда жадное внимание многих к понятию копирайта.
Осознание того, что действительность существует сама собой, включая в свою картину человека со всеми его амбициями лишь как часть своей мозаики, приносит свободу и победу духа над телом.
Чего не происходит никогда.
Несчастное животное писатель мечется на своей лужайке жизни, рисуя бредовые картинки и раскрашивая их подобно школьнику первокласснику в надежде, что впереди свет настоящей жизни и что где-то там, за стрелкой часов, есть истина.
Понимание того, что истина всегда здесь и сейчас практически не дается никому.
Написать и сжечь - способность гения.
Ещё более утонченная способность гениального творчества - вообще ничего не писать.
Однако, осознание неизбежности не подчиненной ничему приходит только тем, кому это определено той же неизбежностью.
Относиться серьезно к попытке стать самому неизбежностью, то есть творить, не только смешно, и даже не грустно, а есть не более чем метод множить свои психические рефлексии подобно негроиду, возжелавшему стать арийцем силой своей воли.
Писатель является подобием булавы, которая кидается на зеркало и каждый раз изумляется получаемому удару.
Осел, запряженный в громоздкую телегу своих желаний, ползет в гору своих амбиций, глядя на висящую перед ним морковку воображения и веря, что за этой морковью прячется какой-то смысл.
39
— Сказать, в общем, нечего, - молвил небритый. - Недаром я перестал писать, когда трезвый. Но я трезв, к сожалению, редко. - И отмерил себе несколько грамм абсента.
— Ну, я бы так не сказал, - поморщился представитель. - Есть мир духовности. Есть круг общения. Одни пишут. Другие читают. Хвалят и радуются. Создают конкурсные программы. Определяют, кто лучший, кто хороший...
— Вы хотите сказать, мастурбируют, сосут и лижут друг у друга? - поинтересовался писатель. - Для этого не нужно малевать бред про влюбленную морковь. Да вот этот самый ресурс, который мы в данный миг представляем, сосёт друг у друга за деньги, а не просто за идею. Все литературные ресурсы в своей основе это ресурсы психопатов, которые лезут вперёд в толпе таких же неполноценных с единственной целью - отсосать внимание и мастурбировать в этот момент.
— И вы тоже? - с любопытством спросил представитель.
— Я в основном пью, - ответил писатель. - Это лучше, чем сосать. А ваша Паркер не пьёт?
— Нет, - ответил представитель. - Но вы же видите, она понимает смысл происходящего до такой степени, что возвела это понимание в степень некоего прагматичного оргазма.
— Вы тоже та ещё штучка. Прагматичный оргазм... Мда... Впрочем, доля истины есть. Паркер получает удовольствие.
— Она не получает удовольствие. Она действует, как может.
— Странные слова. А с какой целью? С какой целью она несёт околесицу, которая не дешифруется даже экзальтированными педерастами и волосатыми лесбиянками.
«Терпкая молодость бессмертия»
Терпкая молодость зелени травы пробивалась сквозь щели бетонных плит аэродрома, укрытого аурой датчиков слежения и непроницаемостью густого леса, в котором располагалась взлетная полоса.
В траве прогуливались мыши, пользуясь предрассветной тишиной и своим распорядком мышиного царства, живущего минимализмом сокрытия.
Самолеты стояли в капонирах как спящие пружины, поблескивая матовостью композитных крыльев и сжатые скрытой энергией упакованных молекул.
Легкая поступь надвигающегося сияния линии горизонта предрассветной свечой вдыхала чистоту ясности мысли.
Сонно порхали аэродромные мухи.
Прямо по центру взлетной полосы уснул, свернувшись калачиком, полосатый кот, не реагирующий на карнавал мышиного царства.
Сколько их здесь!
Неведомых душ, творящих во все времена идеи воплощения, слившиеся в единое существо крылатой птицей, спящей и ждущей своего Ариэля.
Сколько их здесь!
Любящих непостижимость мгновения полета сквозь миражи туманных облаков к созвездиям городов, сверкающих огнями изумрудных узоров уличных фонарей и катакомб многоэтажного слияния душ в бетонном единении впечатанных галлюцинаций массового сновидения.
