Я не сразу поняла, о ком речь:
– Вы о Мэри?
– Да. – Марджери улыбнулась. – У меня очень хорошая память на лица. Я сразу же ее узнала.
– Надеюсь, в те цирковые гастроли никто не пропал? – заметила я небрежно.
– Ах, вроде бы нет, – разочарованно вздохнула Марджери и тут же добавила с надеждой: – Но в цирке работает так много людей…
Угу, с ее точки зрения, лучшей развязки не придумаешь.
– Баз много времени проводил с циркачами, – продолжала она. – Может, он знает что-нибудь.
– Баз работает здесь с незапамятных времен, да?
– Именно, милая. Он и Стив, наш помреж. Ну и я, конечно. Мы – все, что осталось от прежних лет. – Лицо Марджери просветлело. Она явно не понимала, что число лет, проведенных в театре, прямо пропорционально возможности задушить безымянную девицу и бросить ее в погреб. – Филип тоже здесь давно.
– А Бен?
– Пару лет, самое большее. Пришел сюда прямо из университета. Мне он понравился – именно то, что нужно Филипу: человек, который избавит его от организационной суеты. Филип в этом не очень силен. Он многое перепоручает Бену – этого я не ожидала. Филип никогда не вел себя так с другими помощниками. С приходом Бена Филип очень изменился. Этот юноша – первый зам, которого Филип воспринял всерьез. Бен – очень уравновешенный молодой человек. Филип прислушивается к его мнению. Знаете, милочка, наш худрук очень, очень упрямый. Но теперь он сплошь и рядом советуется с Беном. Раньше я и представить такого не могла. Мне кажется, Филип прочит Бена на свое место, хотя, конечно, не ему решать. В последний год Филип стал гораздо менее… воинственным, что ли.
– Это Бен ставил «Кто боится Вирджинии Вулф?» – Я обнаружила, что стоит Марджери начать говорить, как остается лишь время от времени подбрасывать вопросы.
– Да.
Последовала небольшая пауза.
– Вам понравилось?
– Очень хорошая работа.
– Похоже, вы не очень в этом уверены. – Я подлила себе еще кофе.
– Ну… – Марджери вздохнула. – Бен очень компетентен. Но ему не хватает изюминки. Понимаете, большинству режиссеров в нашей стране не хватает творческого начала. Они образованны, умны, прекрасно знают, как быстро смастерить спектакль, но они… недостаточно артистичны, что ли. В общем, до Питера Брука и Робера Лепажа[54]им всем далеко. Нынешние режиссеры предсказуемы, в их стиле нет неожиданности. Все, что от них требуется… – Марджери говорила тоном школьной директрисы, читающей нотацию, – это энергия и выдержка. Режиссеры ломаются точно так же, как актеры. Внезапно теряют уверенность в себе. На самом деле это ведь ужасная работа – ответственность за все, круглые сутки на ногах. Предполагается, что ты должен ответить на любой вопрос, какой только может прийти актерам в голову. А если во время репетиций вдруг понимаешь, что ничего не выходит, – уже все равно поздно. Ты должен продолжать работу, зная, что рецензии будут разгромными. Очень деморализует.
Я кисло изобразила сочувствие.
– Когда такое случается, это настоящая катастрофа, – продолжала Марджери. – Плохая постановка катится к премьере, актеры постепенно теряют уверенность в себе. И никакими уловками не сумеешь скрыть от прессы, что спектакль – провальный.
– А какие бывают уловки? – заинтересовалась я.
– Ну, например, музыка. Или роскошные декорации – чтобы зрители ахали и охали от восторга. Или, к примеру, вывести на сцену всех актеров – создать, так сказать, дополнительное измерение.
Ага, совсем как у скульпторов – сделать пятнадцать гигантских скульптур и выкрасить их в красный цвет.
– Откуда вы так много знаете, Марджери? – с любопытством поинтересовалась я. – Вы работали режиссером?
– Нет! – она рассмеялась. – Нет! Мне бы хотелось, но женщинам моего поколения пробиться было очень сложно. Это мой муж был режиссером, пока с ним не случился нервный срыв.
– Какой кошмар.
– По правде говоря, он не подходил для этой работы, – спокойно ответила она. – Надо уметь справляться со стрессом. А он не умел. Порой я беспокоюсь за Филипа, но он вроде бы держится. Слава богу, недавно побывал в отпуске. Венеция, очень красиво. Хоть немного поможет ему справиться со всеми этими неприятностями.
– Филип сейчас делает пробы на «Кукольный дом», да?
– Точно, – Марджери поставила чашку на стол и посмотрела на часы.
– И как у него получается? – не отступала я.
– О, это его дела, – спокойно ответила она. – И Бена, до некоторой степени. Я в работу не вмешиваюсь.
Марджери нацепила очки на нос и улыбнулась. За линзами глаза казались тревожно большими. Очевидно, если б режиссером в семье была она, а не муж, никаких нервных срывов не было бы и в помине. Наши взгляды встретились. Что-то не верится, будто есть в театре уголок, куда Марджери Пикетт не сунет нос. И уж наверняка эти линзы насквозь просвечивают деятельность Филипа Кэнтли.
Выйдя из кабинета Марджери, я не пошла в мастерскую, как следовало бы, – за две недели как-никак предстояло сварганить еще три мобиля: задача сложная, даже с помощью трудолюбивого Лерча. Нет, я углубилась в лабиринт коридоров и в конце концов очутилась за кулисами. До начала дневного спектакля оставался час, и подготовка шла полным ходом: ассистенты помрежа устанавливали декорации; Стив подметал сцену (очевидно, перед началом спектакля он не мог доверить эту миссию ни одной из своих девиц); знаменитая актриса, занятая в спектакле, делала дыхательные упражнения; Баз проверял устойчивость декораций: исполнитель главной роли жаловался, что вчера на него чуть не рухнули бутафорские шкафы.
– Как дела? – спросила я, выходя на сцену.
– Привет, Сэм.
– Хочешь, подержу, пока ты завинчиваешь?
– Очень мило с твоей стороны. Спасибо, все в порядке. – Баз наклонился и сердито прошептал мне на ухо: – Этот шкаф стоит как скала. Зря только время тратим. Ему просто надо на кого-нибудь наехать, а то все поймут, что на самом деле он просто ждал подсказки суфлера. Старый олух!
– Я вижу, полиция тебя уже отпустила?
– О, я – подозреваемый номер один, не забывай. – Баз повеселел. – Было смешно. Совсем как в «Секретных материалах». Даже во времена моей буйной молодости мне не устраивали допрос третьей степени. Умненькие ребятки. Считается, что полицейские все как один тупы, но к отделу по расследованию убийств это не относится.
Осветители продолжали настраивать прожекторы. В какой-то момент слепящий луч оказался направленным прямо на нас.
– Эй! Выключи, придурок! – Баз показал технику средний палец, и прожектор погас. – Вот козел, – угрюмо пробормотал Баз. – Каждый день выкидывает этот фокус, думает, что смешно. – Несмотря на всю браваду, настроение у База было не самое лучшее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
