Я подавил стон.
– Удача продолжает улыбаться нам, – удалось мне вымолвить в ответ.
Мы с Джениндером обменялись поклонами, и он ушел готовиться к церемонии. Я торопливо развернул, узелок и обнаружил несколько больших ломтей черного хлеба, вымоченных в вине.
– А как же наш пост? – прошептал я Яношу. – Я полагал, вся пища запрещена?
Янош засмеялся и схватил ломоть.
– Мне удалось выяснить, мой дорогой Амальрик, что в слове «пост» столько оттенков, сколько монет в хранилище богача. – Он с волчьим аппетитом набросился на хлеб. – Ешь. Я думаю, что наш новый друг более озабочен нашими умственными способностями после голодовки, нежели мелким прегрешением.
Я с жадностью набросился на еду. Тут же мое настроение улучшилось, и я начал видеть вещи в менее мрачном свете.
– Кто такой этот Кассини? – спросил Янош. – Я-то думал, что мы имеем право выбирать воскресителя для нашей экспедиции.
– Иногда имеем, – сказал я. – Иногда нет.
Янош посмотрел на меня:
– Судя по выражению твоего лица, которое ты пытаешься скрыть, у меня сложилось впечатление, что ты знаешь этого Кассини.
– Ну и ну, – сказал чей-то голос. – Всего-то полдень, а я только и слышу, как кругом склоняется мое имя.
Мы оба повернулись к говорящему. Перед нами стоял высокий мужчина приблизительно моего возраста, худощавый, с мягкой линией рта. Его мантия воскресителя была щедро расшита, что указывало на богатство семьи.
– А, это вы, Кассини, – отозвался я. – А я только что собирался описать ваш милейший характер моему компаньону… капитану Серый Плащ.
Представленные, они поклонились друг другу.
– Кассини и я некогда вместе занимались атлетикой и хаживали в таверны, – пояснил я Яношу. – Многие скорбели в тот день, когда он услыхал зов богов и покинул нас с нашими детскими забавами. – Я так помахал пальцем, чтобы Янош мог сообразить – я к скорбящим не относился. – Впрочем, мы мало знали друг друга, о чем я сожалею.
Кассини сделал шаг вперед, изобразив улыбку на полных губах.
– Так, значит, вы не разочарованы, что именно меня выбрали сопровождать вас в вашем открытии? Пожалуйста, друг мой, будьте откровенны.
– Да что вы, – солгал я. – Будь проклято мое путешествие, если я хоть на минуту подумал об этом.
Я обратился к Яношу:
– Наше путешествие благословенно с самого начала, потому что в лице Кассини ты найдешь наиученейшего и благочестивейшего из воскресителей и к тому же прекрасного товарища.
– Ну не столь благочестивого, чтобы осуждать эти лакомства в ваших руках, – сказал Кассини, изображая смех и указывая на остатки хлеба.
У нас хватило ума смутиться и быстро избавиться от позорящих нас кусков.
– Добро пожаловать в наши ряды, уважаемый господин Кассини, – сказал Янош. – Я чувствую себя так, словно уже свершилось бросание и мы уже в пути с добрыми предзнаменованиями. Позвольте поинтересоваться, что побудило вас поддержать наши усилия?
– Разумеется, ваша цель, – сказал Кассини.
– Следовательно, вы принадлежите к тем, кто не сомневается в существовании Далеких Королевств?
– Ну, так бы я не стал утверждать, – ответил Кассини. – Слишком мало для этого доказательств. Однако сами по себе усилия, направленные на их отыскание, заслуживают всяческого уважения. И неважно, как дело обернется, но для меня будет большой честью вернуться с новостями к направившим меня старшим моим собратьям.
Янош понимающе кивнул. Но, судя по блеску его глаз, я сообразил, что он видит Кассини намного глубже, чем тот думает. Кассини был еще слишком молод, и хоть имел высокое происхождение, но особыми способностями не отличался. Я серьезно сомневался, была ли у него хоть десятая часть таланта моего брата. Богатство и семейные связи привели его в число воскресителей. Но теперь его карьера застыла на месте, возможно, навсегда. Чтобы выбраться из этого состояния оцепенения, ему нужен был грандиозный успех. Свой шанс он усмотрел в Далеких Королевствах. Янош понял, что Кассини движет отчаяние, и, несмотря на деланное спокойствие, воскресителя выдавали нервные жесты.
– Вы правы, полагая, что эта экспедиция должна принести многое, – сказал Янош. – Но я оказал бы вам плохую услугу, если бы не указал и на крайнюю опасность подобного путешествия. Еще никто не добирался туда, куда мы собираемся… и не возвращался.
– Что ж, моя судьба в руках богов, как судьба судна, паруса которого они вольны наполнить ветром, а вольны и утопить, – сказал Кассини. – И познание их желаний – само по себе награда.
Неловкая тишина, воцарившаяся после этой тирады, исполненной фальшивой скромности, была нарушена возвращением Джениндера.
Он с улыбкой приветствовал Кассини.
– Вот и третий путешественник присоединился к нам. – Он приглашающе вытянул руку. – Пойдемте. Совет ждет.
Сквозь тяжелые портьеры мы вошли в длинный коридор, освещенный шариками, свисающими со скульптурных изображений божеств и зверей, им посвященных. На стенах вырисовывались жуткие тени: рога, длинные острые клыки и когти. Коридор перешел в огромное темное помещение зала. Джениндер провел нас на каменную платформу, возвышающуюся над полом на несколько футов. Ее окружали дымившие и искрившие горящие факелы. Мы долго простояли так, привыкая к полумраку и пытаясь успокоиться. Я не мог заговорить с Яношем, и в сердце моем царил трепет. И потому зазвучавший громкий голос испугал меня.
– Кто эти смертные, стоящие перед нами?
– Искатели пути из Ориссы, повелители, – отвечал Джениндер.
– А кто поручается за них?
– Я, повелители. Я, Джениндер, привел их сюда.
– Кто говорит от их лица?
Наступила тишина. И тут я почувствовал, как Янош каблуком наступил мне на ногу. Ко мне вернулось самообладание.
– Я говорю от их лица, повелители, – отвечал я. – Я, Амальрик, сын Эмили, сын Пафоса Карима Антеро.
Теперь я уже кое-что начинал видеть. Прямо перед платформой расстилался голый каменный пол. Он был покрыт магическими квадратами, треугольниками, таинственными цифрами и символами. Дальше шла во всю ширину храма огромная круглая золотая площадка. Совет воскресителей, одетых в черные мантии с золотыми поясами, во всей своей славе восседал у другого края круга. Их было десятеро, и сидели они на каменных резных тронах, украшенных изумрудами. Над ними на стене кружились и переплетались цветные пятна, дымки и тени. Говорящий сидел на центральном троне. Его морщинистое ястребиное лицо напоминало сушеное яблоко. Волосы и борода, отливавшие сединой, ниспадали вниз, не стриженные годами. Тускло-желтые глаза, казалось, пронзали меня до дна души. Это был Гэмелен, старейший из воскресителей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
