Все три месяца, что она занимала свою должность, Лиз сражалась с Конрадом за то, чтобы сдвинуть с места серьезные проекты, и каждый раз он накладывал на них вето. На все, кроме этого. Это была ее первая и единственная победа. И если она потеряет ее, она потеряет все.
Когда зазвонил один из телефонов на ее огромном матовом черном столе, она от неожиданности вздрогнула. Секретарша напоминала ей об обеде с Бритт.
На этот раз ей не хотелось видеться с Бритт. У той был корыстный интерес: она собиралась начать производство телефильмов и надеялась, что компания старой подруги поможет ей.
Лиз оглядела прохладное, спокойное зеленое убранство «Ле Эскарго». Чудаку хозяину говорили, что зеленый цвет невозможен, что такого в ресторанах никогда не было, что он неминуемо разорится. Но он никого не стал слушать, а доверился своему инстинкту. И теперь «Ле Эскарго» – «Улитка» – был одним из самых процветающих ресторанов Лондона. Его второй этаж был излюбленным местом для заключения сделок у представителей прессы и телевидения. История «Улитки» всегда приводила Лиз в хорошее настроение, и она не упускала случая побывать здесь – особенно когда платила не она.
Сегодня платила Бритт, но, слушая ее сладкие речи, Лиз твердо знала, что бесплатных обедов не бывает.
– У нас замечательная – действительно замечательная – идея развлекательной программы, – громко и с энтузиазмом говорила Бритт. – Я уверена, что вы захотите заполучить ее до того, как ею заинтересуется Би-би-си.
К ужасу Лиз, только что заказанное Бритт чрезвычайно изысканное блюдо стыло на ее тарелке.
– Это лучшее, что я видела за многие годы. Это программа бережная и теплая и в то же время смешная и смелая…
– Бритт, – смущенно прервала ее Лиз. Бритт напоминала ей рекламного агента, которому оставалось уломать только еще одного клиента, чтобы получить оплаченный отпуск. – Это же я, Лиз, одна из твоих самых старых подруг. Прекрати, пожалуйста, эту агитацию и расскажи мне только самое существенное.
– Ладно, – Бритт осеклась и подцепила вилкой кусочек со своей тарелки. – Называется она «Итак, вы поняли, что у вас проблемы». Из публики приглашают троих. У каждого в аудитории, знаешь, есть те или иные личные проблемы, и они рассказывают о них составленному из знаменитостей жюри, которое дает им совет, как эти проблемы решать. Остальная часть аудитории голосует, согласна она с этим советом или нет. Конечно, мы рассчитываем здесь на смех. Ничего слишком серьезного. Знаменитости не будут экспертами, они будут комедиантами, актерами, диск-жокеями, кем-то в таком духе.
– А ты не думаешь, что все это превратится в еще одно шоу с ритуальным осмеянием реальных людей?
– Почему?
– Потому что это раньше считалось забавным разрушать «я» простого человека и выставлять его этаким недоумком перед миллионами телезрителей. Теперь от этого отказались.
– Понятно. Но у нас есть и другие идеи.
– Послушай, Бритт.
– Да?
– Твой «тальерини с четырьмя соусами и лесными трюфелями» остынет.
Бритт осуждающе посмотрела на нее и поиграла вилкой.
– Ты не хочешь выслушать мои идеи, да? – Лиз ловко переменила тему:
– Послушай, завтра вечером в «Метро ТВ» прием. Там будет полно полезных для тебя людей. – «И насколько я тебя знаю, – подумала Лиз, – ты, скорее всего, выберешь самого полезного и отвезешь его к себе домой». – Почему бы тебе не прийти?
– Хорошо, – просияла Бритт, – это звучит многообещающе.
В такси по дороге в «Метро ТВ» Лиз просмотрела список проектов, который Бритт передала ей. На взгляд Лиз, все они были неоригинальными и скучными. На ее стол каждую неделю ложились сотни проектов вроде этих, и она вежливо говорила: нет. Дружбы ради проекты Бритт она читала особенно внимательно. И из этого чтения Лиз становилось ясно, что Бритт лучше было бы ограничиться тем, что у нее получалось блестяще – деловой стороной работы, а идеями программ предоставить заниматься кому-нибудь другому. И тут она вспомнила, что тоже ради дружбы согласилась показать этот список Конраду для независимой оценки. Лиз оставалось только надеяться, что она не пожалеет об этом.
– Ну давай же, Берт, Бога ради, придумай для «шапки» что-нибудь более смачное, чем «Яппи-попрошайки»! – сердито обратился Дэвид к редактору новостей. – Яппи-попрошайки уже несколько дней не сходят с первой страницы «Сан». Где наша история? Такая, о которой другие газеты еще не писали. Черт тебя побери, ведь мы же газета, а не хренов «Ридерс дайджест»!
Дэвид оглядел серьезные молодые лица репортеров и представителей младшего редакционного состава, собравшихся на полуденную летучку, и решил, что не стоит выходить из себя. Их варианты «шапки» были просто чушью. Никто не распознает добрую старую сенсацию, если столкнется с таким заголовком нос к носу. Беда большинства из них в том, что они попали в «Дейли ньюс» прямо из университетов или журналистского колледжа, лишь иногда, может быть, проработав несколько месяцев в местной газете и затем решив, что эта работа слишком мелка для них и что пора упаковывать чемодан и перебираться в газету общенациональную.
Никто из них, сердито думал Дэвид, по-настоящему никогда не искал сюжет, не собирал его мучительно по кусочкам из слухов, бесед и результатов тяжкого репортерского расследования. Им неизвестно, что это такое – в промозглую погоду стучаться в двери в какой-нибудь трущобе, чтобы добыть жизненно важную частицу информации. Им никогда не случалось приносить в дом ничего не подозревающей жене новость о том, что ее муж только что погиб на автостраде М25, или быть свидетелем встречи разоблаченного взяточника с женой и детьми.
Нет, не то чтобы Дэвиду нравилась такая работа, – кому она понравится? – но она закаляет. Она заставляет понять, что журналистика родилась на улице, а не возникла из пресс-релизов и правительственных заявлений. В ней приходится потеть и перелопачивать пустую породу, пока редко, совсем редко ты не раскроешь Уотергейт. А эти сопляки, наверное, думают, что Вудворд и Бернстейн[13] играли в бирюльки.
– Есть неплохая история, которую принес Брайан, о бабульке, пришпилившей насильника шляпной булавкой, – неуверенно отважился заметить Берт.
– Это не неплохая история, – бросил Дэвид, – это потрясающая история. В ней есть все, что нам нужно: отвага, юмор, секс. Я знаю эту историю. Я прочел ее во вчерашней «Стар».
Берт почувствовал себя неуютно и обвел вопрошающим взглядом собравшихся репортеров.
– У меня есть кое-что, что может подойти.
