«Странным» образом Алексеев готов к такому повороту событий. Во время остановки на станции Дно, той самой, где по первоначальному замыслу Гучкова должно состояться подписание манифеста об отречении Царя от престола, ему удаётся отговорить Царя направляться в Царское Село. Принимается решение ехать в Псков, где располагается штаб Северного фронта под командованием генерала Рузского. Никто из непосвящённых не подозревает, что это – западня. Псковская группировка – последняя надежда Императора – оказывается под командованием одного из главных заговорщиков. Вот как описывает встречу с Рузским очевидец событий генерал Дубенский:
«Рузский, отвалившись в угол дивана, смотрел как-то саркастически на всех. Граф Фредерикс… обратился к нему со словами: „Николай Владимирович, вы знаете, что его величество дает ответственное министерство. Государь едет в Царское. Там находится императрица и вся семья, наследник болен корью, а в столице восстание. Когда стало известно, что уже проехать прямо в Царское нельзя, его величество в М. Вишере приказал следовать в Псков к вам и вы должны помочь государю наладить дела“.
„Теперь уже поздно“, сказал Рузский. „Я много раз говорил, что необходимо итти в согласие с Государственной Думой и давать те реформы, которые требует страна. Меня не слушали… О вас, граф, никто не говорит. Вы в стороне стоите“, ответил Рузский и в этих словах чувствовалось указание, что ты, дескать, стар и не в счет.
„Но, однако, что же делать. Вы видите, что мы стоим над пропастью. На вас только и надежда“, спросили разом несколько человек Рузского.
В век не забуду ответа генерал-адъютанта Рузского на этот крик души всех нас, не меньше его любивших Россию и беззаветно преданных государю императору.
„Теперь надо сдаться на милость победителя“, сказал он.»
К тому моменту Алексеев выполняет самую ответственную миссию. Уже на следующий день после отправки на подавление уличного мятежа в Петрограде генерала Иванова он посылает ему телеграмму следующего содержания:
«Частные сведения говорят, что 28 февраля в Петрограде наступило полное спокойствие. Войска, примкнув к Временному правительству в полном составе, приводятся в порядок. Временное правительство под председательством Родзянки, заседая в Государственной думе, пригласило командиров воинских частей для получения приказов по поддержанию порядка. Воззвание к населению, выпущенное Временным правительством, говорит о незыблемости монархического начала в России, о необходимости оснований для выбора и назначения правительства. Ждут с нетерпением прибытия Его Величества в Царское, чтобы представить ему все изложенное и просьбу принять это пожелание народа. Если эти сведения верны, то изменяются способы ваших действий, переговоры приведут к умиротворению, дабы избежать позорной междоусобицы, столь желанной нашему врагу, дабы сохранить учреждения, заводы и пустить в ход работы. […] Доложите Его Величеству все это и убеждение, что дело можно привести к хорошему концу, который укрепит Россию».
В этот день в столице царила полная анархия. Начальник гарнизона генерал Хабалов оказался в положении административного арестанта в Адмиралтействе. Он успел объявить в Петрограде осадное положение. Но афиши с его распоряжением «почему-то», сославшись на отсутствие клея, просто раскидали по улицам, и толпы восставших и митингующих затоптали их в снег.
Только что созданный Исполнительный Комитет Петроградского Совета самовольно занял часть Таврического дворца. Он блокировал любое распоряжение председателя Госдумы Родзянко и требовал свержения монархии.
В ночь с 1-го на 2 марта представители Государственной Думы А. И. Гучков и В. В. Шульгин принимают решение отправиться в Псков. Перед отправлением, около 4 утра бунтующие солдаты убивают ехавшего с Гучковым в одном автомобиле князя Вяземского.
Во время переговоров с Николаем Вторым Гучков сообщает ему о том, что подразделения личной охраны императорской семьи – Собственного конвоя в Царском Селе послали своих парламентёров восставшим солдатам с просьбой выдать им мандаты «об участии в движении». Это – последний аргумент в пользу отречения. Царь понимает, что больше надеяться не на кого, а семья – фактически в заложниках у собственной охраны. По сути, происходит одновременно два процесса – вооруженное восстание и дворцовый переворот.
Выслушав Гучкова, царь сообщает, что принял решение отречься за себя и за сына. В полночь 2 марта, в 23:40 Николай вручает Гучкову и Шульгину Манифест об отречении со словами:
«Я всё это обдумал и решил отречься. Но отрекаюсь не в пользу своего сына, так как я должен уехать из России, раз я оставляю Верховную власть. Покинуть же в России сына, которого я очень люблю, оставить его на полную неизвестность я ни в коем случае не считаю возможным. Вот почему я решил передать престол моему брату, великому князю Михаилу Александровичу».
Гучков и Шульгин требуют от Николая Второго подписать два указа: о назначении князя Г. Е. Львова главой правительства и великого князя Николая Николаевича – Верховным главнокомандующим. Николай ставит свою подпись на этих документах, указывая время до момента отречения, чтобы они имели законную силу.
Покидая вагон, Гучков крикнул в толпу:
«Русские люди, обнажите головы, перекреститесь, помолитесь Богу… Государь император ради спасения России снял с себя своё царское служение. Россия вступает на новый путь!»
Накануне утром генерал Рузский разослал «анкетные телеграммы» командующим фронтов и флотов с вопросом об отношении к отречению государя. Все ответы были положительные.
Ночью Николай пишет в своём дневнике:
«Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я поговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжёлым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман!».
На следующую ночь царский поезд отбывает в Могилёв. Перед отправлением Николай диктует телеграмму на имя брата:
«Его Императорскому Величеству МИХАИЛУ. Петроград. События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Останусь навсегда верным и преданным братом. Возвращаюсь в Ставку и оттуда через несколько дней надеюсь приехать в Царское Село. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине. НИКИ».
На следующий день в Петрограде на Варшавском вокзале Гучкова и Шульгина встречает революционная манифестация. Прибыв в Петроград, Гучков попытался произнести хвалебную речь в честь нового императора, но ему приходится спешно ретироваться: рабочие требуют уничтожить манифест и провозгласить республику.
Утром 3 марта Родзянко встречается с великим князем Михаилом Александровичем и выдвигает ему завуалированный ультиматум: в случае принятия престола восстание продолжится с новой силой. Его поддерживает присутствующий на встрече член нового временного правительства Александр Керенский. Михаил задал вопрос о гарантиях личной безопасности в случае отречения, но получил отрицательный ответ. Тем не менее, он согласился подписать отказ от престола до созыва Учредительного собрания.
Родзянко заявляет о том, что в случае принятия им престола немедленно разразится новое восстание, и следует передать рассмотрение вопроса о монархии Учредительному собранию. Его поддерживает Керенский, против выступает Милюков, заявивший, что «правительство одно без монарха… является утлой ладьей, которая может потонуть в океане народных волнений; стране при таких условиях может грозить потеря всякого сознания государственности и полная анархия раньше, чем соберется Учредительное Собрание. Временное правительство одно без него не доживет». Сгоряча Милюков предлагает всем монархическим силам сгруппироваться в Москве, однако перспектива гражданской войны крайне пугает всех присутствующих.
Выслушав представителей Думы, великий князь потребовал разговора с Родзянко наедине, и спросил, может ли Дума гарантировать его личную безопасность. После заявления Родзянко, что не может, великий князь Михаил согласился подписать отказ от престола до созыва Учредительного Собрания.
Последний император.
Николай узнал об отказе великого князя Михаила Александровича от престола 3 марта. В этот день в его дневнике появляется запись: «Оказывается, Миша отрекся… Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились – лишь бы так продолжалось дальше». Он принимает немедленное решение изменить манифест об отречении в пользу сына.
