Опять горе матери. Я старалась говорить спокойно, проводила примеры на соседях, у которых только рабочая сила. «Ты же грамотный, освой технику. Там можно учиться без отрыва. Грузчиком ты в любое время можешь стать». Вроде согласился. Пошла к Юре Устьянцеву, попросила костюм, отгладила, сказала, чтоб примерил. Господи, какой же он у меня красавец и совсем взрослый. Поехал автобусом в Киселевcк, через два дня вернулся со словами: «Набор окончен, но я документы не взял». Назавтра я поехала сама, по двум маршрутам. Завезу передачу Степану и к директору заеду на обратном пути.
Сказать легко, а сделать, да еще без денег очень трудно, но я уже привыкла ко всяким невзгодам. Приехала на автобусе, дальше надо идти пешком.
Иду, уже смеркается, а у меня нет никакого страха. Вокруг лес, трава. Я спешу чтоб захватить майора в лагере.
Вошла, стоит надзиратель. Подала заявление. Он быстренько сходил. Говорит: ждите.
В девять вечера пришел Степан. Сразу попросил закурить. Я уже не смолчала: «Разве так встречают жен? Мы не виделись три месяца». Он тогда схватил меня, посадил меня на колени и стал целовать. Когда я попросила, чтоб он поел, он сказал со словами: «Наверное, все понесешь домой». А я его уговорила: «Не умирай раньше времени». Он попросил денег, в которых я сама нуждалась как в воздухе. Но я дала ему десять рублей. Передачу приняли, и он расцвел в улыбке. Эх, Степа! Не с меня тянуть, а работать надо бы и мне помогать. Он об этом не беспокоился.
В третьем часу я приехала в Киселевск. Побывала в горно-техническом училище № 7. Договорилась с директором. Домой приехала в одиннадцать. Рассказала все Володе, легли спать. Утром проводила его в Киселевск на занятия.
Первое время он жил на частной квартире, я посылала деньги. Потом написала Васе в Москву и не знаю, кому он там писал, но Володина группа была обеспечена общежитием. Ребята собрались дружные, узнают про нагрузку на станции и в свободное время вагон грузят, денежки берегут. Потом покупают одинаковые сорочки, носки и все, что им надо было. Костюмы у них были форменные из темно-синего тонкого сукна и шинели. Кепки одинаковые. Первый раз приезжал, — как солнцем обогрел мою душу. Побыл два дня. На этот раз у них такая дружба восстановилась с братом, что и я помолодела вроде.
Жили мы с Толяшей вдвоем, но редко он спал один — все с дружком Разводовым. А на праздники они собрались всей командой. Володя писал часто. Клеймена после школы пошел в шахту работать. Я с долгами рассчиталась, собрала восемьдесят рублей, послала Володе на москвичку. Он написал: «Купил за семьдесят четыре. Основное есть, в чем выйти». Ведь он уже взрослый. Уже год проучился. Подходят праздники, я готовлюсь, жду его. Толя в школе, я стираю, смотрю: заходит и не один. Меня как обварило чем. Стою, смотрю то на него, то на девочку. Он подошел, поцеловал меня: «Знакомьтесь, — это моя подруга». Мы познакомились. Я помогла ей раздеться, а сама не могла успокоиться. Знала я, что сын взрослый, но не думала, что так обернется. Накормила их, Володя лег на диван, в зал, а Мария в детской на Володину койку.
Пришел Толяша. Сразу на Марию: «Это кто?» Я говорю: «Тише, Володя в зале спит». Он туда, и пошел у них разговор. К этому и Мария проснулась. Шутки, смех на весь дом. «Так вот ты какой Харитоша, — Мария говорит Толе. — Много о тебе Володя рассказывал».
Быстро прошли эти денечки. Володю с Марией проводили, сами опять остались с Толяшей. Толе тяжело давалась алгебра. Я сходила к Райковой Наде, однокласснице его, попросила помочь Толяше. Она согласилась. Стали заниматься вместе, мой сынок исправился. Но мать Нади не хотела, чтобы ее дочь дружила с Толяшей.
Поступила в институт дочь Полины — Томочка. Стали они дружить четверо. Надя с Томочкой, Толя с Володей.
Толя восьмой класс закончил, поступил в городское профессиональное училище № 65. Там учили на арматурщика, бетонщика, сварщика. Было там общежитие, но Толя попросился найти квартиру. Поехали мы с ним в Кировский и устроила я его поблизости от училища.
Учился он хорошо. Через три месяца я получила письмо с благодарностью за воспитание сына. Домой он приезжал на выходной и если при встрече с Надей у них грубость, он приходил домой печальный. Я сразу вижу, что его обидела Надя. Начинаю искать подход. Беру карты вроде, на отца ворожу, потом зову Толяшу. Давай, сыночка, тебе сгадаю. И начинаю: «Вот у тебя сердечная печаль, только она пустая, подружишься ты с девочкой очень скоро, и будут тебе радость и веселье». Он смотрит мне в глаза: не смеюсь ли я, потом подымает меня со стулом и крутит вокруг себя. Смотрю, повеселеет. Провожу, уговариваю: «Не печалься, Толяша, приедешь на выходной, сам увидишь, что карты не врут». Пока эта неделя идет, я прошу племянницу, чтоб поговорила с Надей, пусть не обижает Толяшу.
Приходит он на выходной, я ему белую сорочку наглажу. Костюм на нем красивый и сам он крепкого сложения парень. Надя училась в девятом классе. Он знал, когда кончаются уроки, идет встречать ее. Пока идут с Бутовки до ее дома, он наговорится и такой делается радостный. Забежит домой, схватит меня и крутит на своих руках, как ребенка. «Мамулечка, карты правду сказали». Потом он стал писать дневник. Я знала, что он сильно любит Надю, а я знала и то, что она не любит его.
Так шло время. Летом приехал Володя, Толя был дома. Попросил Масленцова, чтоб он свозил нас к отцу на свидание. Он сказал: нет такой возможности. Мы поехали втроем.
Отец был на плотине. Дали нам свидание. Смотрит он на своих сынов, а слезы текут по щекам. Не знаю, что он думал в это время. Утерся платком, поцеловал Володю, потом Толю, тогда меня. Я уже готовила что поесть. Дети с утра в рот ничего не брали. Сели за стол по-домашнему, можно сказать.
Утром мы поехали. Отец, конечно, остался. Дорогой Володя сказал: «Батя стал меньше и сутулый». Я помолчала, а потом ответила: «Чтобы ходить всегда не ссутулившись, нужно жить справедливо и не попадать в неволю. Там стены на него давят. Видите, как он обрадовался, увидя вас. Он подумал, что вы никогда не поедете к нему. И он прав; если бы вы сами не попросили, мы бы не поехали».
Приехали домой, там ребята ждали. Сколько у них вопросов к Володе. Он, как старший и бывший их капитан команды, отвечал на все вопросы, а я уже готовила угощение. Володя учился последний год, но все так же не пил спиртного и не курил.
Однажды Степан позвал меня на личное свидание на трое суток. Дети уже учились. Володе написала, что на обратном пути заеду. Еды взяла много, считала, что хватит отцу и сыну. Но отец в последнюю ночь все унес в зону. Приехала с печалью. Сошла в Киселевске. Нашла автобус «пятерку». Поехала к сыну. Отыскала училище.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
