Это была в основном всякая мелочевка: пропажа велосипедов, мелкие кражи, вражда соседей со всякими глупыми выходками и высосанными из пальца взаимными обвинениями. Но некоторые из них, однако, пролежали слишком долго, и полицейский испытал по этому поводу некоторый стыд.
Он взял заявление, которое находилось в самом низу стопки — иными словами, самое старое. Подозрение в краже со взломом. Но был ли взлом? Какая-то женщина по имени Катарина Маттссон обнаружила в своем саду мистические следы, прочел Флюгаре, а однажды вечером видела какую-то фигуру, стоявшую на ее участке и смотревшую в темноту. Заявление принимала Анника и, насколько Йосте было известно, та женщина больше в полицию не обращалась — стало быть, странные визиты прекратились. Но отследить это дело нужно, и он решил чуть позже позвонить заявительнице.
В тот момент, когда он уже собирался положить бумагу обратно на стол, рука его замерла в воздухе. Взгляд полицейского упал на адрес, указанный в заявлении, и в голове у него завертелись новые мысли. Конечно, это может быть и обычное совпадение — но, скорее всего, нет. Несколько минут Флюгаре интенсивно размышлял, перечитывая заявление, а потом принял решение.
Вскоре он уже сидел в машине по дороге в Фьельбаку. Дом, куда направлялся Йоста, располагался в жилом квартале под названием Сумпан. Он свернул на тихую улочку, где участки были маленькими и домики стояли плотно друг к другу. В эту поездку он отправился наобум, в надежде, что хозяйка окажется дома — и теперь, посмотрев на нужный дом, увидел в окнах свет. Дрожа от нетерпения, полицейский нажал на кнопку звонка. Если его предположение верно, то он может обнаружить нечто принципиально важное. Йоста покосился на дом, расположенный слева. Никого из семейства не было видно, и мужчина надеялся, что они не выглянут на улицу в тот момент, когда он стоит рядом с домом их соседки.
Он услышал приближающиеся шаги, а затем дверь перед ним открылась, и появившаяся на пороге женщина с удивлением уставилась на неожиданного гостя. Флюгаре поспешно представился и изложил суть дела.
— А, вот оно что! Я так давно вам звонила, что уже успела забыть всю эту историю. Проходите, — пригласила его хозяйка.
Она отступила на шаг в сторону, пропуская Йосту в дом. Двое детей лет пяти выглянули из комнаты на первом этаже, и Катарина кивнула им:
— Мой сын Адам и его друг Юлиус.
Оба мальчика просияли, увидев полицейского в униформе. Йоста неуклюже помахал им рукой, и тут они оба подскочили к нему и стали разглядывать его с головы до пят.
— Ты настоящий полицейский? А пистолет у тебя есть? А ты кого-нибудь застрелил? А наручники у тебя с собой? А у тебя есть рация, по которой ты можешь переговариваться с другими полицейскими? — засыпали они его вопросами.
Гость рассмеялся и поднял ладони:
— Спокойствие, мальчишки! Не все сразу! Да, я настоящий полицейский. Пистолет у меня есть, но он у меня сейчас не с собой, и я никогда ни в кого не стрелял. Что вы там еще спрашивали? Ах да — рация у меня тоже есть, я взял ее с собой, так что если вы будете очень шалить, я смогу вызвать подкрепление. И наручники у меня есть. Я вам их покажу, если вы дадите мне сначала спокойно поговорить с мамой Адама.
— Покажешь? Да-а! — Мальчики затанцевали вокруг него, подпрыгивая от радости, а Катарина покачала головой. День прошел не напрасно. Даже, может быть, целый год.
— Вы ведь слышали, что сказал Йоста! — шикнула она на детей. — Вы сможете посмотреть на рацию и наручники, только если дадите нам спокойно поговорить, так что идите смотрите мультики дальше — мы позовем вас, когда закончим.
— Ну ладно, — ответили мальчики и поплелись обратно в комнату, бросив последний восхищенный взгляд на полицейского.
— Прошу прощения за суету, — проговорила Катарина, направившись впереди него в кухню.
— Да нет, все очень мило, — сказал Флюгаре, следуя за ней. — Надо ловить момент и наслаждаться. Лет через десять они небось будут кричать мне вслед: «Гребаный коп!»
— Ой, не говорите так! — вздохнула его новая знакомая. — Я уже сейчас задумываюсь иногда, какие прелести принесет с собой подростковый возраст.
— Уверен, все будет хорошо. Вы с мужем наверняка держите сына в руках. У вас есть еще дети?
Йоста уселся за стол. Кухня была слегка потрепанной, но светлой и уютной.
— Нет, у нас только Адам, — ответила женщина. — Но мы… мы развелись, когда Адаму был всего год, и его папа не очень интересуется его жизнью. У него новая жена и новые дети — похоже, любви на всех не хватает. В тех редких случаях, когда Адам попадает туда, он чувствует себя скорее обузой.
Все это время она стояла спиной к гостю, отмеряя кофе из банки, но теперь обернулась и с сожалением пожала плечами:
— Извините, что я все это на вас вывалила. Иногда горечь переливает через край. Но мы прекрасно справляемся, Адам и я. И если его отец не видит, какой он замечательный мальчик, то он много потерял.
— Не стоит просить прощения, — ответил Йоста. — Похоже, у вас есть все основания испытывать разочарование.
«Бывают же такие уроды! — сердито подумал он про себя. — Как можно отбросить в сторону ребенка и целиком посвятить себя новым отпрыскам?!»
Он посмотрел на Катарину, которая теперь ставила на стол чашки. От нее исходило приятное спокойствие. По оценке Флюгаре, ей было лет тридцать пять. Из заявления он помнил, что она — учительница начальных классов, и у него возникло чувство, что ученики очень ее любят.
— А я думала, вы уже и не объявитесь, — сказала она и села, разлив по чашкам кофе и поставив на стол банку с печеньем. — И это не жалоба и не упрек. Когда пропала та девочка, Виктория, я поняла, что вы, само собой, должны сосредоточить все силы на ее поисках.
Она протянула полицейскому банку, и он взял три штуки. Овсяные. После «Балерины» это было его любимое печенье.
— Да-да, ясное дело, это отнимало у нас почти все время. Но мне следовало раньше посмотреть на ваше заявление более пристально, я прошу прощения, что вам пришлось ждать, — ответил он виновато.
— Ну, теперь же вы здесь, — ответила его собеседница и тоже взяла печенье.
Йоста благодарно улыбнулся ей:
— Расскажите, пожалуйста, все, что помните: что именно произошло и почему вы решили сообщить об этом в полицию?
— Стало быть… — Маттссон задумалась и наморщила лоб. — Первое, на что я обратила внимание, — это следы в саду. В сырую погоду газон у меня перед домом превращается в глиняное месиво, а по осени постоянно шли дожди. Несколько раз по утрам я замечала в глине отпечатки ботинок. Следы были большие, так что я предположила, что это был мужчина.
— А затем вы видели человека, который стоял в саду?
Катарина снова наморщила лоб:
— Да, кажется, это было недели через две после того, как я впервые увидела следы. Поначалу я подумала, что это Матиас, отец Адама, но это было слишком маловероятно. Зачем бы ему следить за нами, если ему совершенно не до нас? Кроме того, тот человек курил, а Матиас не курит. Не помню, говорила ли я об этом, но я обнаружила еще и окурки.
— Вы случайно не сохранили их? — спросил Йоста, хотя и понимал, что такого везения не бывает.
Хозяйка дома поморщилась:
— Думаю, большую часть мне удалось убрать. Мне не хотелось, чтобы они попали в руки к Адаму. Конечно, я могла что-то пропустить, но…
Она указала в окно на участок, и Флюгаре понял, что она имела в виду. Весь газон перед домом был укрыт, словно одеялом, толстым слоем снега.
Полицейский вздохнул:
— Вы успели разглядеть, как выглядел этот человек?
— К сожалению, нет. Строго говоря, я видела лишь огонек сигареты. Мы уже легли спать, но Адам проснулся и захотел пить, так что я спустилась в кухню, не зажигая света, чтобы принести ему воды. Тогда-то я и увидела огонек от сигареты в саду. Кто-то стоял там и курил, но я видела разве что смутный силуэт.
— Стало быть, вы думаете, что это был мужчина?
— Да, если это тот же человек, который оставил следы. Если подумать, мне кажется, что он был довольно высокого роста.
— Вы что-то сделали? Показали ему каким-либо образом, что вы его заметили?
— Нет. Единственное, что я сделала, — это позвонила в полицию. Все это было очень неприятно, хотя я и не ощущала непосредственной угрозы. Но затем пропала Виктория, и было трудно думать о чем-то другом. И потом, больше я ничего подобного не видела.
— Хм… — проговорил Йоста. Он проклинал себя за то, что не обратил внимания на это заявление раньше и не увидел связи. Однако что толку плакать над пролитым молоком? Надо постараться как-то исправить ситуацию теперь.
Он поднялся:
— У вас не найдется лопаты для снега? Пойду посмотрю, не удастся ли мне все же разыскать пару окурков.
— Само собой, она стоит в гараже, — Маттссон тоже встала. — Можете заодно почистить и заезд, если уж вы взялись за дело.
