семью – несокрушимый монолит. Пока наш подэкспертный мог подчиняться вышестоящему начальству и подчинять себе других, ему удавалось сдерживать себя. В армии жизнь формализирована, упорядочена, следует субординации; агрессия и разрушительность социально приемлемы, включены в регламентированную систему во имя общей идеи. Его любовь к порядку, педантичность и дисциплинированность прекрасно – без сомнения, даже слишком – сочетаются с традиционными ценностями воинской службы. Сослуживцы считали Шаналя «чересчур образцовым военным». Коллеги отмечали в нем переизбыток непримиримости и жесткости, а также считали, что иногда его заносило: например, он контролировал, как солдаты принимают душ, или заставлял их использовать в тире настоящие пули. Он и сам признает, что вел себя чуть строже, чем надо. Тем, кто оказывался под командованием прапорщика Шаналя, было не до шуток!
Итак, в 1977 году все летит под откос. Шаналю тридцать один год. После того как прапорщик приказал солдатам стрелять в тире боевыми патронами, его бабушку и деда посетили жандармы – в сущности коллеги Шаналя, – так как в доме пожилых родственников он хранил оружие. В тот роковой год он откололся сразу от двух монолитов. Это семья, с которой он рвет все связи – Пьер Шаналь ничего не делает наполовину, – и армия, которая отрекается от него. Вот первый признак того, что с его тайной расщепленной жизни снимается маскировка. Также это был год, когда он бросил пить. Прежде алкоголь позволял ему преодолеть робость при сексуальном сближении. Теперь Шаналь замкнулся в себе. Он отказался от семьи и, вероятно, именно тогда растерял последние иллюзии. Здесь уже упоминалось о том, что такие кардинальные решения воскрешают прежние травмы. Мосты сожжены. Чувствуя себя жертвой несправедливости и общественного порицания, субъект теперь может позволить себе все, что угодно, и ему больше не нужно ни перед кем отчитываться.
Мы уже отмечали, до какой степени его увлекли прыжки с парашютом и полеты на сверхлегком самолете: Шаналь нашел в этом то, что могло удовлетворить его склонность к одиночеству, но также и его страсть к обучению молодых солдат. Во время обыска в его комнате были обнаружены аудиокассеты, на которых Шаналь озвучивает свои сексуальные фантазии, и видеокассеты с записями того, как он мастурбирует. Фантазии, которые он реализует со своими жертвами, во многом напоминают отношения «учитель – ученик».
Я дважды видел Шаналя в разном физическом и психическом состоянии. Но в обоих случаях у меня было ощущение, что я имею дело с роботом, с механическим существом. Меня поразило полнейшее отсутствие эмоциональных вибраций. Ни малейших переживаний. Он казался холодным, отстраненным, не выражал никаких эмоций, даже когда говорил о своем детстве: мы испытывали сострадание к ребенку, которым он когда-то был, а вот он сам – нет! Этот человек полностью контролировал себя, изъяснялся по-военному лаконично, становился крайне подозрительным, как только мы затрагивали тему физической близости. Не могло быть и речи, чтобы пробить его панцирь. После такой попытки он бы просто встал и ушел! Я спросил Шаналя, когда он плакал в последний раз. Ответ:
– Я никогда не плакал!
В его высказываниях о себе самом не было ни систематической лжи, ни гипертрофированного «Я». Однако крайняя психическая неподатливость заслуживала того, чтобы мы задали себе вопрос о его параноидальности. Шаналь был педантичным и пунктуальным человеком, сосредоточенным на ритуализации и коллекционировании. Кроме того, его отличали невозмутимость и склонность к рефлексии. Армия позволила ему поддерживать внешнюю нормальность и в то же время удовлетворять свои гомосексуальные фантазии в мужском сообществе. Можно ли отнести Шаналя к психопатам? Несмотря на импульсивность, его личность не соответствует обычному определению психопатии. Шаналя не назовешь головорезом, у него не было судебного или криминального прошлого. Он отмечен скорее печатью аскетизма, чем склонностью к употреблению алкоголя или наркотиков.
Его жизненный путь в целом стабилен. Он не был маргиналом и даже полумаргиналом, не имел психиатрической истории. Хотя Пьера Шаналя трудно назвать классическим психопатом, его психическая организация характеризуется расщеплением «Я», а также извращениями. Армия сделала возможным сосуществование одержимости нормальностью с преступными наклонностями. Но «между этими двумя типами поведения подэкспертный, по всей вероятности, не видит связи», как очень точно написала г‑жа Дюртель Де Сен-Совер в 1987 году. Пьер Шаналь, который следует правилам, не знает того Шаналя, который их нарушает, и наоборот. Можно подумать, что психопатическая импульсивность этого человека сдерживалась армейским окружением, которому он был подчинен, и милитаризацией самой его психической организации. Он сделал из самого себя бронированный каркас. До того дня, пока…
То, что сексуальность Пьера Шаналя отмечена извращением, не вызывает сомнений. Но этого недостаточно, чтобы пролить свет на действия, которые ему приписывают и которые он якобы неоднократно совершал. Ведь очевидно, что не все сексуальные извращенцы становятся серийными убийцами. Шаналь поражает своим исключительным эмоциональным одиночеством человека, который, по его словам, никогда не был влюблен. Дело не только в том, что он стыдится своей ориентации и пытается ее скрыть; проблемы Шаналя этим не ограничиваются.
О его сексуальных практиках мы знаем лишь то, что они были онанистическими, с использованием мастурбационного самонаблюдения. Шаналь записывал себя в формате видео и аудио. Также известно, что сексуальность в доме его родителей была тесно переплетена с насилием. Данные расследования наряду с изъятыми аудиокассетами выявили извращенный сценарий, возможно, его главную фантазию: мужчина, занимающий главенствующее положение, ловит на каком-то промахе молодого, находящегося ниже по иерархической лестнице. Ситуация, требующая сексуализированного наказания. «О, да у тебя стояк, мой мальчик! Ого, а у тебя там классная штука, хочешь, чтобы я тебе отсосал?»
Мы находимся не в сфере сексуального извращения, которое чуть занесло, а в области сексуального извращения, отмеченного деструктивностью, превратившегося в извращенный сценарий. Вселенная Пьера Шаналя предполагает отношения, основанные на силе, неважно, подчиняется он сам вышестоящему индивидууму или подчиняет младших – потенциальных жертв. «Партнер», на которого нацелена эта фантазия, не имеет права на собственное существование. Касательно действий Пьера Шаналя в отношении молодого венгра и тех действий, что, как мы подозреваем, он совершил над остальными жертвами, можно сделать следующий вывод: они отвечают его желанию ощутить всемогущество и абсолютную власть над другим человеком, полностью зависимым от него.
В деле Пьера Шаналя можно найти еще один дополнительный аспект: такие действия равноценны «самоотводу» от гомосексуализма путем параноидального отвержения: это сделал не я, это другой. Вместо него на алтарь возложена жертва, которая порочна и заслуживает наказания.
Чтобы закончить с Пьером Шаналем, я бы хотел подчеркнуть следующее: большинство французских серийных убийц избегает огласки, которая сразу бы выявила теневую часть их личности. Это показали широко освещавшиеся судебные
