Под конец Дэниел, ласково назвав Гейбриела сынком, обернулся к Куинн и удовлетворенно заключил:
— Ну что, моя маленькая обезьянка, ты, кажется, нашла себе наконец здравомыслящего парня.
— Боюсь, что ты ошибаешься, папа, — поддразнила отца Куинн. — Просто он во всем с тобой соглашался.
— Неправда! — горячо запротестовал Гейбриел.
— Нет, правда! Вы подлизывались к моему отцу. Стыдно!
— Да нет же, черт побери! — отрезал Дэниел. — Нисколько он не подлизывался! А ты думаешь, я не старался всячески задобрить и умаслить твою маму, прежде чем жениться на ней? Еще как старался! И это естественно. То же бывает, когда хочешь сдружиться с человеком. Тогда стараешься раскрыться перед ним с самой лучшей стороны. И при этом не скрываешь, что хочешь стать другом. Правда, Гейб? Вижу, что согласен! Вот и все.
Хантер поспешил вмешаться в спор, грозивший затянуться:
— Извините, мистер Розетта, я хотел задать вам еще один вопрос. Можно?
— Слушаю тебя, сынок.
— Почему вы называете свою дочь «маленькой обезьянкой»?
— А потому, что она похожа на обезьянку. Тонкие ручки, тоненькие ножки. И ни секунды не может усидеть на месте. И все время что-то лопочет. Разве не похожа?
Гейбриел чуть не свалился со стула от хохота. А Куинн, состроив свирепую гримасу, нарочито злобно зашипела на отца:
— Ну спасибо, папа! Удружил!..
В лифте Куинн сказала:
— Вы очень понравились моему отцу, Гейбриел. Это совершенно поразительно!
— И он мне тоже. Хотя я знал, что так будет.
— Почему?
— Потому, что еще до встречи с ним мне очень понравилась его дочь.
Гейбриел склонился над девушкой и прильнул к ее губам. Куинн закрыла глаза и отдалась ощущению блаженства. Кружилась голова. Пьянили теплота его губ и прерывистое дыхание. Влажный кончик его языка коснулся ее языка. Хотелось, чтобы блаженство длилось вечно… Не кончалось… И чтобы потом было продолжение, сладкое и безумное… Хотелось получить все… Все до конца.
Наконец он оторвался от ее губ. Куинн посмотрела в глаза Гейбриелу. Они горели страстным желанием.
— Теперь я знаю, — прошептал он, — что вы самое удивительное, самое прекрасное создание на этой земле…
Она обеими руками поднесла к губам его ладонь и крепко прижалась к ней.
— Интересно, о чем вы думаете во сне?
Голос Хантера, прозвучавший над самым ухом Куинн, заставил девушку подпрыгнуть от неожиданности. Боже, опять она заснула в дороге! Куинн растерянно осмотрелась по сторонам.
— Где мы?
— Мы? Примерно в пяти милях от дома. Я тешу себя надеждой, что во сне вы думаете обо мне. Потому и не хотите просыпаться.
— Еще раз прошу прощения, Гейб! Вы убедились, как скучно со мной путешествовать? Меня все время клонит ко сну!
— Не преувеличивайте, Куинн! Со времени нашего отъезда из санатория вы почти все время бодрствовали. И даже не без интереса смотрели в окно. Правда, при этом не произносили ни слова. Опять думали?
Куинн откинула голову на спинку сиденья и уставилась в сбитый серой материей потолок салона машины. Действительно, о чем она думала все это время? Конечно, не во сне, а когда сидела и невидящим взором смотрела на набегавшую на машину дорогу. Наверное, о том, что произошло в последние дни, даже уже не дни, а часы… Гейбриел Хантер, как огненный метеор, ворвался в ее спокойную жизнь и все перевернул вверх дном. И теперь она не могла без ужаса представить свою жизнь без этого человека. Как же сложится их будущее?
Куинн закрыла глаза и постаралась нарисовать в воображении их совместную жизнь. Гейбриел был веселым, общительным, остроумным. Она не встречала более привлекательного и, несомненно, более сексуального мужчину. Она вспомнила их поцелуй, полные страстного желания глаза Гейба, и дрожь пробежала по ее телу. Да, Хантер был для нее идеалом мужчины. А она… кем она могла бы стать для него, если бы… если бы не заключила дьявольский союз с Джорджем Шоу? Истина заключалась в том, что теперь она не смеет смотреть ему в глаза. Гейбриел наверняка узнает всю правду, и тогда… Куинн видела, как гримаса презрения искажала его лицо, когда он вспоминал о Тиффани. Неужели ее ждет то же, когда он узнает все о ней?
Что же ей делать? Может быть, пойти к адвокату и отказаться? Выдумать что-нибудь в свое оправдание. Мол, заболела и должна пройти длительный курс лечения в другом штате. В Монтане или еще где-нибудь…
— Не хотите отвечать? — донесся до нее голос Гейбриела.
О чем он спрашивал? О чем? Боже, она совсем забыла… Ах да! Он хотел знать, о чем она думает… Надо что-то ответить.
— Я думала… думала о том… как хорошо было бы поесть сейчас жареной кукурузы.
Кровь бросилась в лицо Куинн от мучительного чувства стыда. Надо же было сморозить такую глупость! Впрочем, врать она никогда не умела!
— Жареной кукурузы? — удивился Хантер. — Куинн, вы прелесть! Мне-то казалось, что вас одолевают тяжкие философские раздумья! Вам что, мало тех сосисок в Дель-Маре? Или… или… Черт побери, как я не понял, что вы меня дурачите! Уважаемая мисс Розетти, бросьте это занятие. Вы можете обманывать кого угодно, но не меня! Я знаю… и вы отлично знаете, что я знаю… и мы оба знаем, что… О черт! Одним словом, весь последний час вы думали отнюдь не о жареной кукурузе!
Куинн попыталась обратить все в шутку:
— Я не знаю, что вы думаете, что я знаю, что вы знаете…
Но Гейбриел не захотел принять шутливый тон.
— Прошу вас, не уходите от разговора!
— От разговора? Какого? Я даже не понимаю, о чем мы сейчас с вами говорим!
— Черт побери, Куинн! Ну зачем вы так? Каждый раз, когда я пытаюсь разрушить железную стену, которую вы добровольно возвели вокруг себя в этих горах, чтобы отгородиться от остального мира, вы словно ощетиниваетесь, становитесь колючей и прячетесь в свое убежище, куда мне не дано проникнуть.
Удивленная горячим тоном и серьезностью Гейбриела, Куинн попыталась защищаться:
— Извините, Гейб, но я в толк не возьму, о чем вы говорите? О какой стене? О каком убежище?
Но она тут же сама почувствовала, как неискренне прозвучали ее слова. Ведь она прекрасно знала, насколько прав Хантер. После смерти матери и болезни отца, а особенно после разрыва с Симмонсом она действительно стремилась отгородиться от остального мира высокой стеной, только вряд ли «железной», если Хантер так легко смог пробиться сквозь эту стену. Она не ожидала от него такой проницательности.
— Это неправда, Куинн. Вы отлично все понимаете, — отозвался Гейбриел. Голос его изменился, стал отчужденным. Помолчав, он спросил: — Почему вы не хотите поделиться со мной своими мыслями? Боитесь, что я вас неправильно пойму?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
