в которую смотрела, но ничего не понимала, так как испытывала давление чужой ауры. — Этот человек — преступник и он должен понести наказание, если не за те жертвы, что, скорее всего, тоже на его совести, то хотя бы за то, что он сделал со мной.
— Он сознался во всех эпизодах. И в твоем тоже. Думает, что за чистосердечку ему скостят срок.
По коже пробежал холодок. Страх заставил заглянуть Михаилу Захаровичу в глаза.
— Его ведь не выпустят?
— Не выпустят, — уверенно, без заминки ответил мужчина. — Но в позднее время, всё же, не гуляй. У любого маньяка может быть подражатель.
— Да что вы?! — вскинула я насмешливо брови. — А давайте я погуляю там в позднее время. Или еще где-нибудь. Наверняка, в городе еще полно преступников, для поимки которых нужна наживка.
— Хватает, — повел Костров плечом так, будто для него это сущий пустяк. — Но с их поимкой ты вряд ли сможешь нам помочь. А за этого… еще раз спасибо и еще раз прости, что втянул тебя во всё это. Нужно было предупредить. Ты имела право выбирать, как тебе стоило поступить.
— Знаете… — опустила я взгляд на тетрадь. — …Я думала над вашим вопросом о том, что было бы, если бы вы предупредили меня заранее. И знаете, даже отбросив то, что со мной уже произошло, я понимаю, что ни за что бы не пошла в тот парк, даже зная, что за мной наблюдают куча полицейских. И я почитала об этом маньяке в интернете и теперь нахожусь в совершенно смешанных чувствах: с одной стороны я рада, что такой человек, как он, наконец-то, пойман и те убитые им девушки будут отмщены, и новых жертв не будет; но с другой стороны, Михаил Захарович, — подняла я на него взгляд и заглянула прямо в серые глаза, что сейчас внимательно смотрели на меня. — Нельзя так поступать с человеком. Понимаете? Я же тогда с жизнью прощалась. Думала, не увижу больше, ни родителей, ни сестру, ни эту школу, ни ее учеников… никого. Я была уверена, что в том парке под деревом моя жизнь и закончится.
— Я знаю, Марина. И я не снимаю с себя ответственности за содеянное. Можешь наказать меня, как тебе вздумается. Или попроси, что хочешь. Всё сделаю.
— Постарайтесь меня больше не обижать, Михаил Захарович. А для этого просто держитесь от меня подальше. И череп Кондратия верните… Кондратию.
— Логично, Маруся, — согласно кивнул Костров. Оттолкнулся от парты, взял с моего стола череп и, проходя мимо скелета к выходу из кабинета, водрузил его на место.
Вот теперь все встало на свои место и вернулось, как было.
Глава 18. Маруся
— Проститутки, проститутки, проституточки мои!
— Лена! — одёрнула я подругу, которая после долгой репетиции упала между Олей и Юлей на пол. — Не говори так!
— Забей. Мы на это не обижаемся, — махнула рукой Юля и приложила голову к плечу Лены, ко второму плечу моей подруги прижалась голова Оли.
Когда Лена сегодня утром напрашивалась со мной на эту репетицию, я не думала, что она так быстро и так тесно подружится с девочками.
— Я же любя, — распласталась она по полу. — Не думала, что у меня в ногах так много мышц. Уже всё ноет. Но эту палку, — указала подруга на пилон. — Я бы точно поставила у себя дома. Вещь!
— Намекни своему. Пусть прикрутит. Заодно, может, сам для тебя станцует, — подмигнула ей Юля.
— Не. Реально классное занятие это ваше стриптизёрство. Покруче фитнеса будет. А со стороны кажется, что вы просто жопой вертите в такт музыке или даже не в такт. Главное — вертеть и мужикам подмахивать. А тут вот как всё сложно, оказывается. Но ноги у меня реально болят. Маруся, спасибо, что прихватила и меня сегодня с собой.
— К слову, я не хотела тебя «прихватывать». Ты сама за мной увязалась.
— Злючка-козлючка, — подразнила меня Лена.
Сидя в позе лотоса перед тремя лежащими на полу девчонками, я чувствовала себя неуютно. Было видно, как они меня разглядывают и явно что-то хотят сказать. В школе на меня и побольше людей за раз смотрят, но здесь же на меня оказывалось какое-то особое давление.
— Что? — не выдержала я, наконец.
— Может, расскажешь уже, как к тебе Камаз извиняться приходил? — поиграла Юля черными бровями.
— С чего вы взяли, что он ко мне приходил?
— Это же Камаз! — цокнула Оля. — Он, конечно, суровый камень, но дохрена правильный суровый камень. Если он знает, что за ним косяк, то точно признает его. Приходил ведь?
— Приходил. Позавчера, — опустив взгляд, я сделала вид, что крайне увлечена разглядыванием своих гольфов.
— Я же говорила, — фыркнула Оля. — А ты чё?
— Ничего. Сказала, чтобы держался от меня подальше и больше не обижал.
— Ты бы так Витюше своему сказала.
Даже, не глядя на Лену, я знала, что сейчас она закатила глаза.
— Это тот Витюша, которого Маринка собирается отбить танцем? — подобралась вся Юля, готовясь слушать историю, которую лично я ей рассказывать не собиралась. Зато это точно сделает Лена.
— А Маринка вам не рассказывала разве, ради кого она тут учится трусами светить? — нешуточно удивилась Лена. Всем своим существом, без слов, я пыталась дать понять подруге, чтобы она ничего не рассказывала. Но куда там? — Она с этим Витюшей, девчонки, несколько лет снимала у меня квартиру. Я не оговорилась, девчонки. Она снимала. Потому что Марина работала на двух, а-то, одно время, и трёх работах, чтобы оплачивать квартиру и покупать своему Витюше безглютеновое молочко, чтобы Витюша поменьше дристал…
— Вообще-то, Витя тоже работал.
— Да ты что? И сколько? За шесть лет хоть полгода стажа в его трудовой наберется? — набросилась на меня Лена, будто я её чем-то обидела. А затем, когда я не нашла, что ей ответить, она вновь вернулась к рассказу с интонациями сказки на ночь. — А потом, когда Марина закончила универ и начала работать только учителем, где начала зарабатывать, естественно, меньше, чем на трёх работах, Витюша вдруг понял, что они с Мариной друг другу не пара. Вот и сказочки конец, девчонки. А теперь Маринка, вооружившись вами, репетирует для него танец-бумеранг, после которого он должен к ней вернуться.
— Это правда? — посмотрела на меня Юля с неподдельной злостью и разочарованием в карих глазах.
— Лена, ну, зачем ты так? — спросила я подругу, чувствуя подступающую к горлу обиду.
— Правда-правда, — стояла она на своём, отвечая за меня. — Если не хочешь сама открывать глаза на своего Витюшу, который красиво умеет
