Джози оперлась подбородком на руки. Со своими длинными черными локонами, с золотистыми глазами и смуглой кожей она чем-то напоминала цыганку. И сегодня Джози свою цыганскую внешность подчеркнула серьгами-кольцами и красной эластичной кофточкой, обнажавшей плечи. У Тедди слюнки текли от одного только взгляда на нее.
– А ты можешь установить, сильно ли она страдала перед смертью? – тихо спросила Джози.
– Я могу с определенностью ответить, что большая часть ран была нанесена ей уже после смерти. – Тедди пожал Джози руку в знак утешения. – Не думай об этом.
– Ничего не могу с собой поделать! По правде говоря… Я могу быть с тобой откровенной, Тедди?
– Конечно.
– Смерть оказывает на меня какое-то странное, магическое воздействие. – Джози смущенно рассмеялась и наклонилась поближе. На него пахнуло соблазнительным ветерком ее духов, она легко коснулась грудью его руки. – Стыдно признаться, но, когда в газетах пишут об убийствах или показывают эти сцены по телевизору, я всегда очень сильно возбуждаюсь.
Тедди хихикнул.
– Да все возбуждаются, только не признаются в этом, – Может быть, ты прав… – Она еще ближе придвинулась к нему и коснулась волосами его щеки. – Знаешь, самое интересное, когда речь идет о психопатах и убийцах-маньяках, мне всегда очень хочется узнать, почему же эти чудовища способны так поступать с людьми и почему особенно трудно поймать подобного убийцу. Мы сейчас все немного нервничаем из-за того, что маньяк бродит где-то рядом с нами, и в то же время нас это держит в постоянном предвкушении. Понимаешь, о чем я говорю? Тедди приветственным жестом поднял бутылку с пивом:
– Вот почему такие сцены популярны, как реклама! А в то же время они заставляют думать, они побуждают к активности аналитические умы.
Джози хихикнула и чокнулась с ним своей бутылкой.
– Знаешь, Тедди... я никогда не видела труп. Я хочу сказать – до того, как на него наведут красоту и положат в гроб. Он заметил ее вопросительный взгляд и нахмурился:
– Ну-ну, Джози, тебе и не следует такое видеть. Она опять провела ногой по его щиколотке.
– Наверное, то, что я скажу, прозвучит очень мрачно и даже отталкивающе, но, по-моему, в этом зрелище должно быть нечто... назидательное.
Тедди знал, что поступает не правильно, но трудно было противостоять Джози Лонгстрит, когда она на что-то решилась. К тому же они были достаточно пьяны, и их то и дело разбирал смех, так что ему пришлось три раза вставлять ключ в замок черного хода Палмеровского похоронного бюро.
Споткнувшись о порог, они наконец вошли в холл.
– Черт возьми, как темно!
– Сейчас зажгу свет.
– Нет, не надо. – Сердце у нее гулко забилось. Она взяла его руку и прижала к груди. – Нет, это испортит впечатление.
Не теряя времени, Тедди прижал Джози к двери и насладился длинным, мокрым поцелуем, а потом сунул руки ей под блузку. Ее груди вывалились из гипюровых чашечек прямо ему в ладони. Соски были длинные и твердые, как камень.
– Иисусе! – Тедди тяжело, прерывисто задышал. – У тебя просто потрясающий мускульный тургор.
Он прижался к ее груди губами и начал стаскивать с нее шорты.
– Подожди, миленький, ты уж слишком торопишься. – Джози рассмеялась и оттолкнула его. – Дай я найду фонарик.
Сунув руку в сумку, она долго в ней что-то нащупывала и наконец извлекла фонарик величиной с ладонь. Когда Джози повела лучом по стенам, окружающая тьма задрожала, а у нее самой голова пошла кругом от страха и возбуждения, словно она смотрела ужастик в «Поднебесном».
– Куда нам идти?
Тедди шутливо, для пущего веселья, пробежался пальцами по ее руке, и Джози испуганно вскрикнула.
– Вот сюда.
Он пошел перед ней, подпрыгивая от нетерпения, и она снова захихикала.
– Ну, Тедди, ты и кадр! Пахнет вроде увядшими розами и... еще бог знает чем.
– Это призрачный запах отлетевших душ, дорогая! Незачем ей сообщать, что пахнет бальзамирующей жидкостью, формальдегидом и карболовым мылом. Тедди подошел ко второй двери и при свете ее фонарика отыскал нужный ключ.
– Не боишься?
Джози с усилием сглотнула и покачала головой.
Тедди распахнул дверь и зажег свет.
– Вот черт! – Она вытерла потные ладони о блузку. – Но вообще-то похоже на зубоврачебный кабинет. А зачем тут этот гибкий шланг?
Тедди улыбнулся, многозначительно приподняв брови.
– Ты что, действительно хочешь знать, зачем? Джози облизнула пересохшие губы.
– Нет, наверное, не очень. А это… – И она указала на нечто бесформенное под белой простыней.
– Это она, единственная и неповторимая! У Джози все задрожало внутри.
– Я хочу посмотреть.
– Хорошо, но, чур, ничего не трогать. Тедди подошел к столу, откинул простыню, и голова Джози снова закружилась.
– Боже, – прошептала она, – боже, какая она серая!
– Не успели еще сделать макияж.
Прижав руку к желудку, Джози шагнула вперед.
– А горло у нее…
– Это и есть причина смерти. – Тедди не удержался и похлопал Джози по попке, твердой, как яблоко. – Нож с семидюймовым лезвием. Теперь смотри сюда. Видишь, запястье совсем бесцветное и кожа содрана? Ее связали обычной бельевой веревкой.
– Bay!
– Она, между прочим, грызла ногти. – Тедди осуждающе поцокал языком и повернул голову Эдды Лу. – У основания черепа кровоподтек, значит, ее ударили по голове, прежде чем связать. При такой плотной комплекции с женщиной довольно трудно справиться. В рот ей сунули кляп: на языке остались частицы ярко-красной хлопчатобумажной ткани.
– И ты все это сам обнаружил? – Джози жадно ловила каждое его слово.
– Все это и еще кое-что.
– А ее... ну... изнасиловали?
– Я как раз сейчас провожу анализы. Если повезет и мы обнаружим сперму, тогда сумеем установить формулу ДНК.
Джози когда-то приходилось слышать этот термин, и она прониклась к Тедди еще большим уважением.
– Кто бы это ни совершил, он убил сразу двоих: и мать, и ребенка.
– Нет, леди умерла в одиночестве, – возразил Тедди. – Гормоны показали нулевую отметку.
– Извини, что?
– В ее духовке не было бобов.
– О, правда? – Джози взглянула на серое, безжизненное лицо и задумчиво вытянула губы трубочкой. – Ну я же ему говорила, что она соврала!
– Кому говорила?
Но Джози только тряхнула головой: незачем тут приплетать имя Такера. Она отвернулась от тела и обвела взглядом комнату.
Что и говорить, есть во всем этом что-то захватывающее. Все эти сосуды, бутылки, трубы, тонкие блестящие инструменты… Она взяла скальпель, попробовала лезвие и порезала большой палец.
– Дьявольщина!
– Беби, я же сказал, чтобы ты ничего здесь не трогала. Преисполненный сочувствием, Тедди вытащил носовой платок и промокнул узкую полоску крови. А Джози смотрела поверх его склоненной головы на серое лицо; от пива у нее шумело в голове.
– Не знала, что он такой острый.
– Такой острый, что мне ничего не стоит разрубить тебя на кусочки.
Тедди хмыкнул, опять промокнул кровь, и Джози наконец улыбнулась. Нет, он все-таки самый забавный тип, который когда-либо встречался!
– Кровь быстрее остановится, если пососать, – и Джози поднесла палец к его губам.
Он лизал палец, а она закрыла глаза. Какое интимное, потрясающее прикосновение! Когда она снова открыла глаза, в них горела нестерпимая, тяжелая похоть.
– У меня кое-что найдется для тебя, Тедди. Он всосал ее палец в рот, а рука его легко скользнула ей в шорты, отчего Джози задрожала всем телом.
– Вот ты и достал меня. – Глаза ее заполыхали золотистым огнем, легонько вздохнув, она вынула из сумки презерватив и расстегнула ему «молнию». – Дай-ка надену.
Брюки Тедди упали до щиколоток, и он гостеприимно возгласил:
– Будь как дома!
Когда Джози в два часа ночи въехала на подъездную аллею «Сладких Вод», обессиленная и насытившаяся. Билли Ти скорчился в три погибели под передним фендером красного «Порше» и выругался, поскольку свет фар разрезал темноту в трех дюймах от его головы. Ему не хватило всего десяти минут, чтобы все закончить и убраться восвояси!
