сказал я и услышал короткие гудки.
Неоправданный подъем таможенных пошлин в порту привел к сложной ситуации в городе: некоторые товары совсем пропали из магазинов, неоформленный груз накапливался в контейнером терминале, импортные продукты питания значительно поднялись в цене. Торговцы терпели большие убытки, а работа перевозчиков сделалась и вовсе невозможной: фуры неделями стояли в очередях на разгрузку или в ожидании растаможки импорта. Наш телеканал снимал подробные сюжеты об этом кризисе, и я круглыми сутками дежурил рядом с контейнерными терминалами, очередями груженых и пустых фур, брал интервью у работяг.
Тогда же, параллельно с полюбившейся мне работой на городском телеканале, я стал корреспондентом республиканской радиостанции, поэтому все ключевые фигуры этой истории старались завладеть моим вниманием. Я делал прямые включения о забастовках, перекрытиях дорог и голодовках, а вечером отписывал то же в студии телеканала. Работа занимала все время, порой было проще ночевать в студии, чем ехать домой. В эту зиму снега было необыкновенно много: некоторые районы города остались без транспортного сообщения, а моя машина с замерзшим антифризом стояла под домом. Уже почти год, как мы с рыжей перестали жить вместе, изредка она приезжала ко мне, чтобы заняться сексом, практически не разговаривая и не интересуясь жизнями друг друга. Она считала, что мне не нужно ничего, кроме работы и карьеры, а на чувства я попросту не способен. Часто наши встречи заканчивались ссорами, но они повторялись вновь и вновь: даже если от наших отношений не осталось практически ничего, кроме какой-то ревности к эпизодическим приключениям друг друга, нас неудержимо влекло друг к другу физически.
Весь город следил за событиями вокруг забастовки перевозчиков, ситуация накалялась с каждым днем, в городе витал дух народных волнений. Для того, чтоб успокоить людей, достаточно было нескольких решений таможни и администрации порта, однако принять их было невозможно: за контроль над портом боролось одно из республиканских министерств и государственная служба безопасности, их конфликт и блокировал работу предприятия. Возможно, это даже было стратегией одной из сторон – нагнетание кризиса и решительный захват в момент полного ступора. В этой ситуации мы с коллегами увидели возможность хорошего политического старта не только для шефа, но и для всех нас, редактор находил в этих событиях мощный общественный излом, а я ежедневно видел сотни обозленных и готовых на многое людей.
– Если сейчас мы сможем возглавить их, защитить их интересы – голоса Юга республики нам обеспечены, – говорил редактор, откинувшись на спинку студийного кресла, сделав глоток из бутылки с коньяком.
– Несколько тысяч большегрузных машин, десятки тысяч людей могут блокировать трассы или, скажем, полностью остановить работу порта, не только растаможку и погрузку. Тогда они заставят себя услышать, и, пока еще профсоюз боится возглавить протест, место вожака свободно.
– Так вот этим лидером должен стать собственник нашего канала, – заключил редактор и передал мне бутылку.
– Тоже думал об этом… Но мне кажется, там советников достаточно и без нас.
– Да. Но он, как и все люди бизнеса, оценивает предложения вне зависимости от их источника. Есть идея.
Замысел редактора был таков: на корпоративе по случаю дня рождения канала в неформальной обстановке, когда шеф не окружен многочисленными подлизами, рассказать ему о наших мыслях. Разговаривали мы с редактором в четверг, вечеринку назначили на субботу, а регулярно являясь к собственнику с отчетом, редактор знал многие интриги, что должно было помочь в разговоре.
– Его почти всегда окружают несколько человек. Один – неудавшийся общественник, – рассказывал редактор, я кивнул, показывая, что понял, о ком речь. – Он любит приложиться к горлышку, и его мы устраним легко. Другой, юрист-экономист – полный зануда. Мы вообще на него не будем обращать внимания, пойдем напролом. И, может, будет третий, из этих, – он ударил себя по плечам на месте погон, – из бывших. Ну с ним уж как выйдет, посмотрим… А сейчас давай думать, что мы ему расскажем.
Наш план был прост и строен. У меня были налажены контакты с лидерами всех протестных групп, я предлагал готовую схему действий и роль в ней каждого участника, редактор видел проблемы горожан через призму политики и мог сформулировать пути их решения на языке политических заявлений. Ну а как раскрутить всю эту историю в СМИ, мы знали лучше всех: по крайней мере, мы были твердо в этом уверены, поэтому с нетерпением ждали разговора.
По телевизору шел интересный бокс, я, изрядно опьяневший, засыпал перед экраном.
– Пойду лягу на диван, спокойной ночи, – кивнул я редактору и с усилием оторвался от кресла. Пошатываясь, добрел до студии, где снимали новости, и бухнулся лицом вниз на большой потертый диван. Зажужжал телефон, писала рыжая. «Я скоро заканчиваю, могу заехать. Напоишь чаем?» Я ответил: «Заспау пяный студии». «Понятно», – пришло в ответ, и я отключился.
Следующий день, как и вся неделя, прошел очень динамично. Все лидеры подтверждали готовность групп к решительным действиям – революцию, впрочем, никто не планировал, но к уличным беспорядкам были готовы все.
– Вряд ли потребуются масштабные волнения, – говорил я перед собранием дальнобойщиков и портовиков в заплеванном металлическом контейнере, одновременно думая, что редактору не понравились бы эти мои слова. Он считал, что протестующих наоборот следует хорошенько накачать эмоциями.
– А потребуются, так мы поволнуемся! – стучал по небольшому столу грузный усатый водила, и я испытал некоторое облегчение оттого, что не взял на себя ответственность за моральный заряд этих людей. Металлические стены контейнера изнутри были обшиты досками, с потолка свисало несколько лампочек, в углу стояла электропечка, мощности которой не хватало на все помещение. Но когда сюда набивалось людей столько, как сегодня, холод не чувствовался.
– В таком случае я держу связь через руководителей. В выходные должен состояться разговор с нашим лидером. Если он решит обеспечить поддержку, мы устраиваем совместную встречу и выстраиваем план.
– Похоже, у него планы на большую политику, – спокойно заметил высокий лысый торговец. Его бизнес заключался в импорте детской одежды. Несколько торговых точек стояли без товара, но он продолжал исправно платить зарплату своим работникам. – Если он окажет нам реальную помощь, мы готовы поднять любые лозунги, пора вам делать партию! Правильно я говорю? – обратился он к собранию.
– Правильно! – вновь ударил кулаком по столу усатый главарь водил.
Вечером, после рабочего дня на ТВ, мы делились с редактором результатами своей работы, я – видением связи, организационных схем и планом событий забастовки, он – требованиями перевозчиков и торговцев, переложенными в политическую программу партии. Мое предложение было достаточно радикальным: перекрыть несколько крупных транспортных артерий города, а столь масштабный
