2. ПОПОЛНЕНИЕ ЛИЧНОГО СОСТАВА КРАСНЫХ ПАРТИЗАН
После того, когда ударная группа наших войск разных родов (кавалерия, моряки и пограничники) в районе Алушты под командованием командира 48-й ОКД генерал-майора Аверкина и военкома полкового комиссара Попова попала в окружение, 6 ноября начали отходить в лес, ориентируя себя на соединение с красными партизанами. Рядовой и командно-политический состав этой военной группы и явились основным боеспособным ядром партизан Крыма.
В частности, Биюк-Онларский отряд из 152 человек на 1 декабря 1941 г. 75 % были военные, а также и в Сейтлерском, Судакском, Феодосийском отрядах, и даже было организовано 2 военных отряда по 100–150 человек каждый. Кроме этого, в январе 1942 г. явились десантные части Судакского десанта во главе с командованием.
Отдельные командиры и комиссары отрядов это пополнение встретили отрицательно, не принимая их в отряд. Обезоружили целые группы военных и отправили их на все четыре стороны, мотивируя: „Мы не знаем, кто вы такие, у нас людей полный комплект, малые запасы продовольствия, а поэтому – уходите от нас куда хотите“, т. е., по существу, вели „массово-разъяснительную работу“ сдаваться целыми группами в плен врагу. Даже, возвращаясь в декабре месяце 1941 г., Мокроусова связной 2-го района т. Горкавенко Георгий Павлович сообщил словесное приказание Мокроусова командованием отрядов: „Всех шатающихся по лесу военных группами и в одиночку пристреливать“.
В частности, характерно то, что командир Губарев и комиссар Штепа (Колайский отряд) обезоружили группу в 20 человек и отправили на все четыре стороны. Будучи обезоруженной, группа остановилась на ночлег в кошаре Караби-Яйла, где подверглась нападению группы противника, имея при обстреле около 10 человек убитыми, ранеными, и часть ушли невредимыми. На второй день Колайский отряд подобрал этих раненых, и начали лечить кое-кого медикаментами, а кое-кого и расстрелами. За эти дела военный трибунал партизан Крыма в начале июня 1942 командира и комиссара Колайского отряда присудил к ВМН (исполнено). Таких фактов букет, а не единичные случаи (могут подтвердить чекисты Холанский, Фельдман, Воронин и др.).
Все это получилось не случайно. С первых дней партизанщины не было установлено деловой связи между отрядами, районами и центральным штабом. Бывший начальник 1-го района Сацюк, находясь в соседстве (20–25 км) от бывшего начальника 2-го района Генова, в течение месяца не связывались. Связь между отрядами, районами и центральным штабом наладилась только в декабре 1941 г.
Основным недочетом организационных мероприятий являлось то, что не сумели обеспечить радиосвязь (рациями) между отрядами и вышестоящим командованием. О снабжении радиостанциями отрядов и районов в своих докладных на имя т. Каранадзе я ставил еще в сентябре 1941 г.
Однако следует особо отметить исключительную заботу о партизанах со стороны РО фронта и лично Капалкина, который всемерно, не считаясь ни с какими трудностями, забрасывал в лес рации и диверсантов, и таким образом все районы получили возможность связываться непосредственно с штаб фронтом. Несомненно одно, что если бы своевременно не было бы связи с большой землей, то многие отряды были бы обречены на голодное вымирание…
3. ПАРТИЗАНСКАЯ БОРЬБА В КРЫМУ И ЕЕ ПЕРСПЕКТИВЫ
Партизанская борьба в Крыму, несомненно, сыграла и играет положительную роль. Прежде всего, противник вынужден держать значительные гарнизоны в деревнях, прилегающих к лесам. Кроме того, противник вынужден держать на коммуникациях массу патрулей и застав, а затем предпринимать меры борьбы с партизанами в горно-лесных условиях, бросая дивизии против небольших количеств неуловимых советских патриотов…
Следует со всей прямотой заявить, что партизанами Крыма сделано очень мало и что были возможности сделать значительно больше. Какие же причины мешали нашей активности?
Прежде всего это относится за счет неумно сплетенных интриг Мокроусова, Мартынова и Давыдкина, которые не сочли нужным согласиться с тем, что рядом с ними стояли неплохие военные специалисты-руководители полковники Городовиков, Селихов, Лобов, полковой комиссар Попов, старший батальонный комиссар Бускадзе и другие. Все эти руководители стояли во главе своих частей, однако их инициативы в абсолютном большинстве Центральным штабом не поддерживались, а отклонялись.
Мне кажется, что будет достаточно объективным, если заявлю, что Мокроусов и Мартынов при информации Давыдкина не укрепляли партизанских дел, а наоборот, расчленяли на 2 группы: это „военные“ и „партизаны“, имея в виду на первом месте „партизан“…
Ряд командиров и комиссаров выразили удовлетворение, когда услышали, что Мокроусова и Мартынова отозвали для замены другими лицами.
В настоящее время трудности партизанского движения возросли во сто крат, так как последняя отдушина для партизан – Севастополь – закрыта.
Трудности еще заключаются в том, что снабжение продовольствием идет только за счет выброски с воздуха, и что особо важно отметить, это крайнюю усталость людей, которые в течение 9 месяцев ведут напряженную борьбу с румыно-немецкими войсками и вооруженными татарами-добровольцами при довольно скромном питании. Все это дает право заявить, что партизанское движение в Крыму с момента падения Севастополя вступило в новую фазу, более трудную и сложную, в связи с чем, по моему мнению, следует провести в жизнь следующие мероприятия:
1. Оздоровить руководство – отбросить все нездоровое.
2. В ближайшие дни вывезти всех раненых и больных, до 600 человек.
3. По возможности завезти новых здоровых преданных патриотов для укрепления морального состояния старых.
4. Довооружить партизанские отряды за счет автоматов, пулеметов и боеприпасов.
5. Забросить в достаточном минимуме продовольствия с тем, чтобы можно было иметь минимальный н. з.
6. Подчинить партизанское движение одному руководству во всех отношениях – Военному Совету или же НКВД.
4. ОПЕРАТИВНО-ЧЕКИСТСКАЯ РАБОТА ВНУТРИ ОТРЯДОВ И ОКУПИРОВАННЫХ НАСЕЛЕННЫХ ПУНКТОВ
В начале партизанского движения в лес попало немалое количество оперативно-чекистского состава из территориальных органов и ОО НКВД частей. Однако, невзирая на достаточное количество оперативно-чекистского состава, работа по нашей линии не имела больших успехов.
Многие оперативные работники использовались на должностях рядовых бойцов – партизан, командиров и политруков групп (Воронин, Шулипов, Дегалов, Скавронский, Кадыев и другие). В отдельных отрядах долгое время отсутствовали уполномоченные ОО НКВД, а стало быть, и оперативно-чекистское обслуживание внутри отрядов и в оккупированных населенных пунктах. Результатом отсутствия доподлинно чекистской работы явились дезертирство из отрядов, организация вооруженной полиции и добровольцев в массовом количестве, особенно среди татарского населения Крыма…
Очутившись в новой столь сложной обстановке, не каждый чекист сумел найти соответственно обстановке приемы нашей работы, а особый отдел партизан Крыма (руководители) не считали нужным изучать методы разведки противника в целях проведения контрразведки и разведки.
Лучшие методы работы отдельных чекистов не явились школой для оперативного состава в порядке обмена опытом, а даже наоборот, замазывались резкими способами.
За правильную постановку вопросов и объективность многие чекисты с оперативной работы смещались в рядовые бойцы-партизаны (Касьянов, Валиулин, Кадыев, Квашнев и другие). Вместо этих объективных чекистов оставались лица, ранее уволенные из органов по разным причинам, и даже Бондаренко (уволен в 1939 г. с лишением всей чекистской чести). Со своим приходом к власти начальник ОО партизан Крыма Давыдкин стал на путь выполнения воли Мокроусова и Мартынова без всяких разбирательств в правильности постановки вопросов. Такое руководство со стороны Давыдкина для чекистов казалось „лесной дикостью“. Многие чекисты, в том числе и я, писали в НКВД Крыма, но ответов никто не получал. Наркомат не проявил заботы в деле руководства столь важным участком работы в тылу врага. После того как Давыдкин узнавал, что кто-либо из чекистов написал т. Каранадзе письмо, он немедленно запрещал это делать, и в частности 22 мая в беседе со мной Давыдкин заявил: „На каком основании вы писали т. Каранадзе письма, за это я имею неприятность от Наркома, который прислал мне по радио депешу и требует от меня прекращения переписки с ним каждым уполномоченным“.
Будучи на беседе у Мокроусова, Мартынова в присутствии Давыдкина 19 мая последние мне сообщили: „Мы решили вас повысить на должности ст. уполномоченного района, но потом учли, что у вас лучше всех построена агразведка, – решили, чтобы не завалить этой работы, оставить вас в Зуйском отряде уполномоченным“.
