Ее жених, кажется, думает иначе.
Например, то кольцо на ее пальце. Дорогое и непохожее на то, что я хранил для нее с тех пор, как нам было по восемнадцать. Я планировал подарить его, когда нам исполнится двадцать два года, но не все всегда идет по плану. Черт возьми, не всегда.
Но постоянная работа помогла мне. Помогла не думать о Лотос каждую секунду каждого гребаного дня. Лотос поворачивается и обнимает Коула, и я чувствую желание подойти к ней, но остаюсь на месте, давая пространство, как она и просила.
Коул наблюдает, как она закрывает дверь, — он знает, что я здесь. Он услышал меня в тот момент, как я подъехал к его дому. Коул знает звук моего байка. Он не обращает на меня внимания, просто кивает и садится в машину. Наблюдая, как они уезжают, я вывожу мотоцикл на дорогу. Ветер бьет мне в лицо, и это напоминает мне все те разы, когда Лотос сидела на байке позади меня. То, как она сжимала мою талию сильнее, когда хотела, чтобы я сбавил скорость. Лотос наслаждалась видом, особенно лугами. Бесконечные луга с цветами и травой. Она могла проводить там весь день, если выпадала возможность. Поэтому я бы никогда не продал дом, где задний двор — огромный в несколько акров луг с большим прудом. Были недели, когда я каждый день искал ее там с книгой в руках, учащуюся или просто лежащую на траве.
Остановившись, я рассматриваю место, где прошлой ночью располагался дом с нашей лабораторией — теперь здесь не осталось ничего, кроме пепла на земле.
— Ты действительно все испортил, не так ли?
От неожиданности я буквально подпрыгиваю, моя рука скользит к брюкам, где лежит нож. Оборачиваюсь, Кама стоит позади, глядя на обломки. Он пинает камешек, ожидая чего-то. От меня? Мне следовало убить его за то, что он прикоснулся к Лотос. Порезать его на кусочки и похоронить с остальными телами.
— Хочешь убить меня, не так ли? — В его голосе нет страха, он будто подшучивает. Уголок его губ приподнимается, пока он смотрит на меня. — Да, хочешь. Ты хочешь убить меня, потому что я тронул ее.
Закрываю и снова открываю глаза — я знаю, что они стали практически черными.
— Почему бы мне просто не сделать это? — Я останавливаюсь прямо перед ним, но он отступает. Затем качает головой.
— Она бы узнала. Как бы ты смог жить с этим? — спрашивает он, дразня.
— С тобой в земле и с ней в моей постели, вот как. — Мои руки сжимаются в кулаки, он переводит взгляд на них, а потом снова на меня.
— Она умная, красивая. Может, для начала тебе стоит подумать о том, что лучше для нее.
Я смеюсь.
— Думаешь, ты можешь давать мне советы? Ты, должно быть, издеваешься надо мной, да? Почему ты здесь, Кама? Я больше не варю «люс» для тебя. Если снова собираешься угрожать мне, то тебе лучше свалить отсюда.
— Я просто пришел сказать тебе… — он надевает солнечные очки, — …просто из уважения. Роан планирует вернуть ее. — Кама поворачивается и уходит.
Твою ж мать.
Глава 23
Лотос
Коул целует меня в щеку, высаживая возле работы. Он не должен был везти меня, я сказала, что найду способ, как добраться до офиса, но он настаивал. Накануне вечером Юми принесла мне одежду и немного мази для моих запястий. Они до сих пор были ярко-красными, но моя рубашка, к счастью, скрывала их почти полностью. Коул предложил мне остаться у него. Я даже не знаю, какой у меня план. Впервые за долгое время у меня нет дома, квартиры, нет места, которое могла бы назвать своим.
Куда же делась моя независимость?
— Спасибо, — говорю я, закрывая дверь.
Юми утром улетела обратно в штаты. Она оставила запасной ключ от своей квартиры в моей сумочке, чтобы я могла пожить у нее. Но это не для меня. Единственное место, которое когда-либо ощущалось моим, — дом Ориона. Тот, который мы обустроили после того, как умерла его мать. У него ничего не было, когда я переехала к нему, только матрас. Мы накопили денег и сами сделали ремонт, большую часть мебели купили на гаражной распродаже и облагородили, оставляя в доме наш собственный след.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Как только Коул уезжает, я направляюсь в свой кабинет и узнаю фигуру в костюме, что ждет меня у двери. Мои ноги сами собой замирают, сердце стучит, и я слышу, как в ушах стучит кровь. Он замечает меня, и полуулыбка появляется на его губах. У него синяк под глазом. Роан впервые за долгое время выглядит смущенно. Он потирает плечо — вероятно, подарок от Ориона — и делает несколько шагов в мою сторону, пока я неподвижно стою на одном месте. Он подходит ко мне, его руки свободно висят по бокам. Почему-то Роан выглядит не таким высоким, каким я помню. Я и тут была слепа? Еще одна вещь вдобавок к этому чертовому коктейлю.
— Роан, я не ожидала…
Он кивает. Мне нет нужды заканчивать предложение.
— Слушай, я знаю, что напугал тебя. Я знаю, что был задницей. Я боялся потерять тебя, что, очевидно, все равно произошло. — Он поправляет галстук. — Я могу просить о еще одном свидании? Может, просто посмотрим, что из этого получится. Я люблю тебя, Лотос.
Переступая с пятки на носок, я чувствую дискомфорт.
— Слушай, я не знаю. — Уголки его губ опускаются, потому что он ожидал подобный ответ. — Дело не в тебе, пожалуйста, пойми. Я тоже люблю тебя, Роан. Но не так, как ты бы хотел.
— Я думаю, он не заслуживает тебя.
— И это твое мнение, которое ты вправе иметь. Но никто не знает Ориона так, как знаю его я. Все просто думают, что хотят.
Роан качает головой, затем наклоняется, его губы касаются моей щеки, даря немного более чем дружеский поцелуй.
— Прости меня, Лотос, за все.
— И ты меня. — Я целую его в ответ, просто быстрый чмок в щеку.
Роан не задерживается и уходит, не оборачиваясь, и мне интересно, было ли это умно. Расставаться с мужчиной, который так подходил мне. Кажется, нет. Но опять же… мы никогда это не узнаем.
***
— Где он? — голос моего отца раздается из комнаты. Он смотрит спортивный канал, ожидая моего брата. И Роана, которого сегодня нет. Мы старались приезжать раз в неделю, и я не хотела менять планы, потому что наслаждалась проведенным здесь временем. Иногда жизнь идет в бешеном темпе, и мне нужно время, чтобы притормозить. Близкие возвращают меня обратно на землю.
Мама заходит в комнату, запах ее духов я чувствую еще до того, как вижу ее саму. Она широко улыбается. Она никогда не была заботливой, пока я росла, но теперь она медленно — о-о-очень медленно — меняется. Она целует меня в щеку, смотря мне за спину.
— Лотос? — Ей нет нужды заканчивать вопрос — я не приходила на ужин в одиночестве с тех пор, как встретила Роана, — и она удивлена.
— Может, я все расскажу вам с папой, — предлагаю я, глядя в сторону комнаты, где сидит отец с бокалом вина в руке.
Мама кивает, закрывая за мной дверь, и идет за мной. Когда я располагаюсь в гостиной, улыбаясь, заходит Себастьян, и на этот раз один, слава богу.
— Сюда, — кричит мама.
Она выключает звук телевизора, поворачивается ко мне в ожидании, когда я заговорю.
— Где Роан, Лотос? — опережает меня отец.
Мама шикает на него, затем поворачивается ко мне.
— У него синяк под глазом, твоих рук дело? — спрашивает меня Себастьян.
— Не-е-ет, Лотос, ты же не могла этого сделать, ведь так? — спрашивает мама.
Черт возьми, вы позволите мне сказать?!
— Нет, она не сделала бы этого, милая. Лотос — хорошая девочка, — произносит отец, качая головой.
— О нет, она — нет, — вставляет мой брат.
— Я порвала с ним. А синяк ему поставил Орион, — кричу я, чтобы меня услышали.
Они немедленно замолкают, и все взгляды обращаются ко мне.
— Орион избил Роана? — спрашивает моя мать в замешательстве.
— Не беспокойся…
Я поворачиваюсь к Себастьяну.
— Ты можешь заткнуться хоть на секунду? — Брат выглядит опешившим, но кивает. Поворачиваюсь к матери, и обращаюсь к ней: — Ты знаешь, я не любила его, не так, как я бы хотела.
