Бюро ЦК РЛКСМ и отдельных его членов. Поручить этой же комиссии выработку соответствующих организационных мероприятий на основании пункта 7‐го резолюции ЦК РКП(б) от 12/II; 7) данную резолюцию вместе с резолюцией ЦК РКП(б) от 12/II [19] 25 г. разослать всем губкомам РКП и РЛКСМ»[416].
Выполняя поручение Политбюро, комиссия в составе Ярославского (председателя), Кагановича, Угланова, члена Президиума ЦКК Ивана Даниловича Ильина и первого секретаря ЦК РЛКСМ Ивана Павловича Чаплина немедленно выехала в Ленинград и приступила к работе. По приезде на место комиссия обратилась к секретарю Ленинградского губернского комитета РКП(б) П.А. Залуцкому «для информирования его о цели приезда комиссии и намечения вместе с выделенным ЛК представителем в комиссию дальнейшего плана работы комиссии»[417]. Ленинградский губком РКП(б) направил в комиссию Николая Павловича Комарова, который согласился с предварительным планом работы комиссии. На первом же заседании комиссии было решено, что на комсомольской конференции, которая уже начала свою работу, выступит Емельян Ярославский с приветствием от имени ЦК и ЦКК РКП(б), затем «комиссия немедленно приступит к опросу»[418], то есть к допросу, «руководящих работой Ленинградского губкома», а вечером огласит постановление Политбюро во фракции ВКП(б) комсомольской конференции.
П.А. Залуцкий предложил созвать в 16 часов Бюро ЛК РКП(б) для обсуждения «в присутствии комиссии вопроса о том, как целесообразнее провести в жизнь постановление ПБ»[419]. Ярославский со товарищи дали свое согласие. Позднее Емельян Михайлович указал, что П.А. Залуцкий и Г.И. Сафаров «с самого начала» взяли «совершенно неправильный тон как в отношении комиссии, так и в отношении ЦК РКП. Делались, например, такие заявления, как заявление т. Залуцкого о том, что он берется доказать, что ленинградские комсомольцы т. Толмазов и Середохин подталкивались кем-то умышленно на рассылку телеграмм с приглашением, что кому-то это было выгодно сделать, чтобы затем обвинить ленинградских товарищей в фракционных замыслах. Т[ов]. Сафаров заявил, что проводится “разложение организации по организационным соображениям”. Члены бюро Ленгубкома заявляли, что они не знали о том, что комсомол рассылает телеграммы по организациям с вызовом представителей на Ленинградскую губконференцию РЛКСМ»[420]. Залуцкий и вовсе сказал, что если бы даже он знал о рассылке телеграмм, то в любом случае возражать бы не стал. Комиссия Политбюро не преминула доложить Политбюро, что Петр Антонович на голубом глазу заявил, что он узнал о намеченной конференции за один день до начала ее работы, а Толмазов и Середохин (члены губкомола – первый секретарь и заведующий организационным отделом) «сообщили комиссии о том, что т. Залуцкого они известили об этом за пять дней до созыва конференции»[421].
Бюро Ленинградского губкома РКП(б) постановило предложить Политбюро пересмотреть свое решение и обратилось к комиссии Политбюро с предложением отложить оглашение резолюции Политбюро до обсуждения его предложения в ПБ, прося комиссию присоединиться к своему предложению. Однако Ярославский со товарищи проявили твердость, согласившись, однако, отложить оглашение резолюции Политбюро на утренее заседание комсомольской конференции 26 февраля и поручить Емельяну Михайловичу запросить по телефону директив из Москвы. В 12‐м часу ночи был получен отказ Политбюро. 26 февраля утром комиссия настаивала перед Бюро ЛК РКП(б) на немедленном созыве фракции ВКП(б) Ленинградской губернской конференции РЛКСМ, с тем чтобы Ярославский огласил резолюцию во время дневного перерыва. Емельяну Михайловичу поручили ответить на вопросы, которые не могли не задать члены РКП(б) – участники конференции. В качестве уступки бюро ленинградских партии и комсомола было разрешено выступить с заявлениями по поводу резолюции Политбюро. Губкомщики еще раз попытались уломать членов комиссии Политбюро, однако Ярославский со товарищи настояли на своем. Позднее они доложили Политбюро: «Собрание партийной части конференции состоялось в 5 часов 26/II, и постановление Политбюро было на нем проведено. Собрание прошло в строгом порядке, при сосредоточенном внимании, и у членов комиссии осталось убеждение в том, что, несмотря на болезненность переживаний отдельными товарищами из руководящих органов в связи с этим постановлением, решение Политбюро будет иметь большое политическое воспитательное значение для членов Ленинградской организации и всей партии»[422]. Фактически Емельян Ярославский стал воспитывать Григория Зиновьева. Пожалуй, для роли Мальвины он был чересчур брутален.
За время своей работы в городе на Неве комиссия Политбюро «… имела беседы с рядом работников Ленинградской комсомольской организации», в ходе которых убедилась в том, что «…организация имеет, несомненно, значительное число чрезвычайно ценных в партийном отношении элементов, что это действительно одна из лучших организаций комсомола и что при правильном, более внимательном, руководстве те болезненные настроения, какие имеются в ее верхушке […] могут быть в короткое время изжиты»[423].
26 февраля, выполнив свою миссию, партийные крестоносцы отправились назад, в Москву, где на следующий день «…имели пятичасовую беседу с членами Бюро ЦК РЛКСМ тт. Чаплиным, Цейтлиным, Файвиловичем [Леонидом Яковлевичем], Гессеном [Сергеем Михайловичем], Каталыновым (так в документе, имеется в виду Котолынов Иван Иванович. – С.В.), Роговым [Владимиром], Матвеевым [Дмитрием Игнатьевичем], Касименко [Владимиром Александровичем], Тарасовым [Иваном Ивановичем], Сорокиным, Мильчаковым [Владимиром Андреевичем] и Пакулиным [Дмитрием Федоровичем]»[424]. По словам Ярославского и его коллег, «почти все товарищи на вопрос комиссии, какой выход из создавшегося положения видят они сами, отвечали, что групповая борьба зашла настолько далеко, что компромиссы невозможны. Точно так же комиссия тщательно выяснила отношение каждого из членов Бюро ЦК РЛКСМ к неверному шагу Ленинградской организации РЛКСМ»[425]. Причем «товарищи из большинства Бюро ЦК РЛКСМ» не считали нужным «…осудить шаг ленинградских товарищей как шаг, нарушающий единство Союза»[426].
Постепенно делались оргвыводы в отношении виновных: Толмазов слетел с поста первого секретаря Ленинградского губкомола, персональный состав Ленинградского губкомола в целом обновили на 50 %[427].
4 марта комиссия Политбюро составила свой отчет, в котором констатировала:
«7. Ошибочность и опасность […] дезорганизаторской линии со стороны Бюро Ленгубкомола не вполне сознается руководителями Ленинградской организации РКП и РЛКСМ, а также и товарищами из теперешнего большинства Бюро ЦК РЛКСМ, прикрытие же этого шага (созыва всероссийской конференции. – С.В.), а иногда и защита его отдельными членами Ленинградского губкомола, а также большинством Бюро ЦК РЛКСМ является опасным шагом, порождающим организационный разброд и ведущим к развалу всего Союза молодежи.
8. Подобный шаг, предпринятый Ленинградским губкомолом без согласования с губкомом партии, также показывает в данном случае недостаточность партийного руководства, и в частности отсутствие этого руководства со стороны т. Сафарова.
9. Почти все члены Бюро ЦК РЛКСМ признают, что склока и конфликты в Бюро ЦК РЛКСМ зашли так далеко, что никакими резолюциями или частичными организационными компромиссами нельзя создать условия для сработанности членов Бюро ЦК РЛКСМ нынешнего состава.
10. Основной причиной нынешнего развала в работе Бюро ЦК РЛКСМ является узкокружковая политика руководителей большинства Бюро ЦК РЛКСМ Цейтлина, Гессена, Файвиловича, Касименко, парализующая всякую положительную работу, питающая и прикрывающая дезорганизаторские шаги вроде расширения Бюро ЦК РЛКСМ без ведома ЦК РКП, созыва Ленинградским губкомолом конференции почти всей центральной России без ведома ЦК РКП и РЛКСМ и т. д.»[428]
Комиссия внесла в Политбюро следующие предложения: указать секретарю Ленинградского губкома РКП(б)
