— Господин Эрменрих, — сказал мальчик, — теперь мне понятно, почему вы прилетели за мной посреди ночи. Вы думали, я смогу спасти этот старинный город. Мне очень горько, что ничего не вышло, господин Эрменрих.
Закрыв глаза руками, он заплакал. И трудно сказать, кто был больше удручен — мальчик или господин Эрменрих, аист.
ГОРОД НА СУШЕ
Понедельник, 11 апреля
На второй день Пасхи, в полдень, дикие гуси вместе с мальчиком направились в сторону острова Готланд. И вот уже огромный остров, ровный и гладкий, лежит прямо под ними. Как и в Сконе, земля здесь разбита на квадраты и повсюду разбросаны церкви и усадьбы. Но в отличие от Сконе пашни перемежаются лугами, а усадьбы не огорожены. Больших господских поместий со старинными, увенчанными башнями замками и обширными парками и вовсе нет.
Дикие гуси летели через Готланд из-за Малыша-Коротыша.
Вот уже два дня никто от него слова веселого не слышал. Он был сам не свой, а все оттого, что не мог забыть прекрасный город, который столь чудесно предстал перед ним, поднявшись со дна морского. И он не сумел спасти такой прекрасный город! Этого Нильс не в силах был себе простить. Он искренне горевал о судьбе великолепного города Винеты и его жителей — красивых, с гордой осанкой людей. И Акка, и белый гусак, обеспокоенные его печалью, пытались убедить мальчика, что все это ему приснилось, но Нильс был твердо уверен, что в самом деле видел прекрасный город.
Тут как раз вернулась в стаю и старая Какси. Буря отбросила ее к Готланду; гусыне пришлось облететь весь остров, прежде чем она услышала от ворон, что ее спутники прибились к острову Лилла Карлсён. Узнав, из-за чего убивается Малыш-Коротыш, Какси неожиданно рассудила так:
— Раз уж Малыш-Коротыш так сокрушается из-за этого старинного города, надо его горю помочь. Полетим скорее, и я покажу вам город, который видела вчера. Тогда он сразу утешится.
Дикие гуси простились с овцами и полетели к городу, который Какси хотела показать мальчику. Как Нильс ни печалился, а все же не мог не смотреть на землю, над которой пролетал. Глядя сверху на Готланд, он представил себе, что в былые времена этот остров от начала до конца был такой же высокой, крутой скалой, как и Лилла Карлсён, только, разумеется, намного больше. Но потом кто-то взял огромную скалку и стал раскатывать Готланд, словно тесто, пока тот не выровнялся. Однако остров не стал целиком ровным и гладким, как лепешка. Пролетая с дикими гусями вдоль берега, который чаще всего полого и незаметно спускался к морю, мальчик изредка видел высокие белые известковые стены с пещерами, остатки размытых и выветрившихся горных хребтов.
На острове Готланд путешественники прекрасно провели время до полудня. Стояла мягкая весенняя погода, на деревьях набухли крупные почки, луга запестрели первыми цветами, с тополей, колышась на легком весеннем ветерке, свисали длинные, тонкие сережки, а в небольших садиках возле каждого дома зазеленели кусты крыжовника.
Весеннее тепло выманило людей из дому. И повсюду, будь то на проселочных дорогах или во дворах, как только собиралось несколько человек, затевались игры и забавы. Играли и резвились не только дети, но и взрослые: метали камни в цель, бросали вверх мячи, да так высоко, что они едва не ударялись о лапки диких гусей. Это было веселое и трогательное зрелище. И хотя Нильс все еще печалился, он не мог не признать: полет с дикими гусями над Готландом самый прекрасный! До него доносились звуки музыки и песен, он видел вереницы нарядных людей. Вот на лесном пригорке расположилось несколько мужчин в черно-красных одеждах. Они играли на гитарах и медных духовых инструментах. Дети с песнями водили хоровод. По дороге — явно на пикник — шла большая толпа людей из Общества трезвости. Мальчик узнал их по развевающимся над головами знаменам с надписями золотом. И пока они не исчезли вдали, он слышал их песни.
Вспоминая впоследствии Готланд, Нильс всегда будет видеть эти игры и слышать эти песни.
Он долго глядел вниз, но потом, случайно подняв глаза, с изумлением заметил, что гуси повернули на запад. И вот перед ним снова голубые необъятные морские просторы! А впереди на побережье раскинулся сказочный город.
Гуси летели с востока, а солнце уже клонилось к западу. И городские стены, башни, высокие фасады домов и церкви показались ему вначале совсем черными на глади светлого вечернего моря. Но удивительным было не это. Когда гуси подлетели ближе, Нильс уже не сомневался — этот город похож на тот, что он видел в пасхальную ночь. Похож и не похож! Он напоминал человека, который вчера был разодет в пурпур, усыпанный драгоценными камнями, а сегодня ходит в нищенских лохмотьях.
И этот город окружала высокая стена с башнями и воротами. Но башни стояли без крыш, необитаемые, пустые, а ворота не закрывались. Не было сторожевых ратников. Не было и того сказочного великолепия, которое поразило Нильса в пасхальную ночь; сохранился лишь голый, серый каменный остов города. Оштукатуренные стены нескольких сохранившихся высоких домов были безо всяких украшений. Но Нильс совсем недавно видел затонувший город и мог представить себе, как были украшены эти дома прежде: одни статуями, другие — черно-белым мрамором. Он смотрел на старинные церкви: почти все они стояли без крыш, голые и ободранные внутри. Оконные ниши зияли пустотой, полы заросли травой, стены обвивал плющ. Но мальчик знал, что когда-то эти стены были красиво расписаны, а в богато украшенном, с золотым крестом алтаре кадили священнослужители в тяжелых парчовых одеждах.
Мальчик видел узкие улицы, почти безлюдные в этот послеполуденный час праздничного дня. И представлял, как некогда здесь ходили красивые, статные люди, а возле своих домов трудились тысячи ремесленников.
Однако Нильс Хольгерссон, поглощенный мыслями о прошлом, не понимал одного: этот город и поныне еще дивно прекрасен. Он не замечал на боковых улицах уютных домиков с темными стенами, обведенными по углам белой краской, с красной геранью за сверкающими чистотой оконными стеклами. Не видел он ни красивых садов и аллей, ни живописных, обвитых ползучими растениями развалин. Величие прошлого заслонило от него прелести настоящего.
Не один раз пролетели дикие гуси над городом взад и вперед, чтобы Малыш-Коротыш осмотрел все как следует, и под конец опустились на заросший травой пол в одной из разрушенных церквей, где и решили переночевать.
Гуси уже спали стоя, а мальчик все еще бодрствовал, глядя сквозь проломленную крышу на красноватое вечернее небо. Стоит ли горевать из-за того, что не удалось спасти утонувший город, раздумывал Нильс. Нет, не стоит. Ведь если бы город, который повстречался ему два дня назад, не погрузился снова на дно морское, может быть, мало-помалу и он пришел бы в такой же упадок, как и этот, только что увиденный. Город Винета тоже не смог бы противостоять силе времени, и на его безлюдных, пустынных улицах стояли бы церкви без крыш и дома без украшений. Так пусть уж лучше этот город во всем своем великолепии останется там, на дне морском.
«Что ни делается, все к лучшему, — решил мальчик. — Теперь даже если б я мог, я не стал бы спасать Винету». На том он и успокоился.
Наверно, многие в юности рассуждают так же, как Нильс. Но когда люди становятся старше и привыкают довольствоваться малым, они предпочитают обычный земной город, такой, как Висбю на острове Готланд, прекрасному, но недосягаемому городу Винета на дне морском.
XV САГА О СМОЛАНДЕ
Вторник, 12 апреля
Дикие гуси, благополучно перелетев море, оказались в уезде Чюст, в северном Смоланде. Уезд этот, как видно, так и не решил до сих пор — то ли ему остаться сушей, то ли стать морем. Бесчисленные морские заливы и проливы изрезали берег на острова и полуострова, на мысы и перешейки. Море затопило все низины, перед его натиском устояли только высокие холмы, вершины которых островками поднимались теперь над водой.
Дикие гуси летели со стороны моря; стоял вечер, и усеянная холмами суша мирно покоилась среди окружавших ее заливов и проливов.
Нильс невольно вспомнил Блекинге. Здесь, в Чюсте, как и там, суша и море встречались необычайно красиво и спокойно. Казалось, они хотели порадовать друг друга самым лучшим и прекрасным из того, чем владеют. На островах то тут, то там Нильс видел хижины и домики. Чем дальше, тем больше и лучше становились жилища людей. Наконец показались огромные белые господские усадьбы. Купы деревьев окаймляли берега, за ними лежали лоскутки пашен, а на вершинах невысоких холмов снова привольно росли деревья.
Дикие гуси опустились на голом островке в глубине залива Госфьерден — Гусиного. И сразу заметили, что за то время, пока они были на островах Эланд и Лилла Карлсён, весна вошла в силу. Правда, высокие чудесные деревья еще не оделись листвой, но земля под ними пестрела подснежниками, гусиным луком и фиалками.
