Но неужели вы вообразили себе, что я не стану огрызаться?
Филипп стоял у фальшборта до тех пор, пока изменившаяся поверхность океана не указала на первые, понятные только глубиннику, признаки желтого прилива. Потом, вздрогнув и очнувшись, он сунул лучевик за пазуху и полез по трапам наверх. Скользя, цепляясь за поручни, часто останавливаясь перевести дыхание, он упрямо карабкался с уступа на уступ, надеясь, что где-нибудь отыщется незаблокированный шлюз. Он знал, что ему делать: найти Лейфа. Найти и заставить говорить. И, вероятнее всего, убить по окончании разговора.
Глава 3
Ночь без звезд.
Черная, бесконечная. Лишь слышно, как плещет внизу океан. Лишь мигает неизвестно зачем световой маячок на вершине Поплавка да освещены посадочные площадки для боевых флайдартов и летающих платформ.
Когда в полярных водах наступает ночь, к теплой громаде Поплавка поднимаются обитатели здешних глубин – бесформенные студенистые тела размером с хорошую субмарину – и, коснувшись металла, в панике распадаются на подвижные реснитчатые клетки, уходят в глубину мутными облаками, чтобы собраться и слипнуться вновь подальше от опасной плавучей горы. Свирепые хищники, неутомимые охотники за всем, что крупнее криля и мельче полярного кракена, ищут пищу. Их не отгоняют, Поплавку они не опасны.
Мутны конусы прожекторов, погруженных в висящий над океаном туман. Океан не светится. На Капле нет светящегося планктона.
Чем дальше на юг, тем реже «окна» в толще облаков, а у летней границы льдов их не бывает совсем. Короткий мутный день мелькнет и погаснет, не успев запомниться, и снова наступает ночь без звезд. Может быть, это и хорошо, что нет «окон»; облака лгут, делая вид, будто что-то скрывают. Новички, наслышанные о полярных сияниях, задирают головы в небо в надежде увидеть просвет – но на Капле нет магнитного поля и нечему сиять над полюсами.
Кому дано увидеть незримый луч, тонкой нитью вонзающийся в небо из распахнутого иллюминатора, медленно режущий облака вслед перемещению заоблачной точки – спутника туннельной связи? Пожалуй, лишь случайная птица могла бы прервать нить на краткий миг, перед тем как с испуганным криком метнуться прочь, ощутив на себе тепловой укол. Но на Капле нет птиц.
Снежный заряд, заблудившись во тьме, ворвался в иллюминатор, суматошно закружился, попав в сквозняк. Гундер Шелленграм зябко поежился. Его собеседник, напротив, чувствовал себя вполне комфортно с расстегнутым воротом, и, наверное, его рукопожатие было бы сейчас крепким и теплым, чуть влажным, но протяни руку – и встретишь пустоту. Не человек – изображение, переданное через две тысячи двести семнадцать парсеков. Это если передача идет с Земли. Если с Новой Терры, то меньше, а если с Марции – больше.
Похоже, что все-таки с Земли: задержка сигнала в пределах долей секунды. Хороший Канал. Качество изображения не ахти: полполосы сигнала съедено защитой от перехвата.
Разговор был сух. Но будь он хоть трижды душевным и доверительным, Шелленграм не ждал от него ничего хорошего.
– Вы не представились, – сказал он.
– Извините. Не подумал, что это имеет значение. Зовите меня просто: Гость.
– Велите прикрутить у себя свет, Гость, – попросил Шелленграм. – Вы сияете на всю палубу. Здесь ночь.
Гость, покосившись куда-то вбок, неслышно пошевелил губами. Действительно, стало темнее.
– Так лучше?
– Да.
– Вы ответите на мои вопросы?
– Не сочтите за дерзость, но я предпочел бы разговаривать непосредственно с шефом, – возразил Шелленграм. – Существуют правила…
– Оставьте при себе ваши предпочтения, Гундер. Не время. Вас устраивают мои полномочия?
– Да… Гость. На какие вопросы я должен ответить?
– Ваш доклад изучен. В нем есть все, кроме одного: вашего личного отношения к событиям. Не качайте головой, это важно. Кстати, пользуюсь случаем поздравить вас… с удачей. Вам здорово повезло. Кажется, в желтый прилив такой силы Поплавок не попадал лет пятьдесят?
– Сорок семь, – уточнил Шелленграм. – Что ж… спасибо за поздравление. Спасибо, что вспомнили, где я нахожусь.
– Глубокие повреждения? – участливо спросил Гость.
– Кое-где разъело до второго борта. Но обшивка не главное – отрегенерирует в течение ближайших суток. С водометами хуже, на их полную регенерацию потребуется суток трое. Плюс серьезный износ механизмов и до сих пор не введенный в штатный режим главный реактор. Плюс Адмиралиссимус… мягко выражаясь, он не в форме из-за последствий нервного потрясения.
– Пьет?
– Не то слово. В первом приближении, доклад командования адекватен. Именно в первом приближении.
– Плюньте на Адмиралиссимуса. Уже прошло пять суток, Гундер.
– Пять да три будет всего-навсего восемь. Запас времени достаточен. Переносить час «икс» не потребуется.
– Несмотря на последствия катаклизма?
«Не понимает? – подумал Шелленграм. – Или экзаменует? Глупо…»
– Благодаря ему. Флот приведен в боевую готовность на лучшем основании, какое только можно придумать. Утрачены всего-то две субмарины, использованные в качестве буксиров, потерян один плавучий док и около шестидесяти человек. Сейчас у здешних шишек только одно опасение: что северяне начнут первыми… – Шелленграм вопросительно посмотрел на Гостя. – Между прочим, все это есть в моем докладе.
Гость помолчал, покойно откинувшись в кресле. Перистые листья какого-то комнатного растения бросали на его лицо причудливые тени.
– Там много любопытного, в этом вашем докладе, – сказал он наконец. – Ваше отношение к войне мне в общих чертах известно, но, признаться, вы, испытанный профессионал, меня удивили. Не скрываете того, что из-за личной прихоти всполошили местную контрразведку, поставили под угрозу безопасность людей…
В чьи функции, очевидно, входит недопущение послевоенного сепаратизма, договорил про себя Шелленграм. Нет нужды догадываться о том, что диктуется примитивной логикой этих людей. Бесспорно, существует глубоко законспирированная группа, нацеленная на единственную, зато важнейшую задачу. И, когда придет ее время, группа не остановится ни перед чем. Ох, не хотел бы я оказаться на месте Адмиралиссимуса… О мудрецы! О платные мыслители метрополии! Что-то кишка у вас тонка на выдумку, как я погляжу. Изобрели бы что-нибудь новое, что ли. Или это уже невозможно?
– Это была моя ошибка, шеф… то есть Гость, – сказал он.
– И не единственная. Лет восемнадцать назад на Прокне один наш сотрудник во время аналогичной разработки повел себя, мягко говоря, неадекватно… Надо продолжать? К счастью для этого сотрудника, в остальном его послужной список безупречен. Так вот. Что в вашем докладе любопытнее всего, так это попытка разумно обосновать приоритет вашей разработки над соображениями военно-стратегического характера. Попытка эта, надо сказать, достаточно тривиальна, равно как и высказанные вами соображения. Вы прекрасный оперативник, Гундер, но, увы, не аналитик. Признаться, из вашего доклада я не понял, чем по-настоящему вызвано ваше беспокойство за судьбу разработки. Чутьем профессионала?
– А если и так? – буркнул Шелленграм.
Гость с легкой улыбкой покачал головой.
– Молодец, что не отрицаете этого, Гундер. Было бы глупо. Мне говорили, что с вами непросто работать, но я ожидал худшего…
– Рад, что вы обманулись, – перебил Шелленграм. – А теперь скажите: кроме того, что вы меня тут пожурили, мой доклад будет иметь хоть какие-нибудь практические последствия?
– Никаких. Возвращайтесь в метрополию, Гундер. Ваша миссия окончена.
– Вы хотите сказать: провалена мною?
Гость шевельнул бровью.
– Я этого не сказал. Напротив, год назад я высказался в пользу вашей идеи, она казалась мне плодотворной… К сожалению, она не принесла ожидаемых результатов. Никаких потусторонних чудес, не говоря уже о появлении черных кораблей. Никаких оснований откладывать практические действия ради сомнительного ожидания неизвестно чего. Между прочим, в отличие от планет Лиги, на Земле и ее колониях черный корабль наблюдали в последний раз более пяти лет назад, и с тех пор достоверных сообщений о них не поступало… Ах, вам это известно? Тем лучше. А ведь прежде наблюдалась известная корреляция: где замечен черный корабль, там есть смысл поискать «кукушонка». На какие мысли это наводит вас, Гундер?
– Щитоносцы перестали интересоваться Федерацией? – спросил Шелленграм.
Гость зевнул, прикрыв рот ладонью, и потянулся к сифону. Наполнив стакан, не торопясь выпил. Мгновенно пот проступил на его лбу мириадами капелек. Порыв ледяного ветра со снежной крупой, ударив в лицо, заставил Шелленграма поежиться.
– Очень возможно, что и перестали, – сказал Гость, отставив стакан. – Кстати, никто еще не доказал, что они интересовались именно нами… Поднимите воротник, Гундер, вы простудитесь.
