И дело было не в полученных ранах или потерянной крови (в конце концов, ему не в первый раз дырявили шкуру). Тогда в чем же? Что явилось причиной странной фантазии об ангелах? Гипноз, иллюзия, жалкая глупость? Кто внушил ему эту самоубийственную слабость? Кто сделал его овцой?..
В этот момент он заметил юродивого, сидевшего на обгоревшей колоде возле бывшего гостиничного крыльца. Тот держал в руках кассету, которую Валет легко узнал бы из тысячи. Кассету, чудом уцелевшую в пламени. Но ТАМ ничто не могло уцелеть — игроку это было известно лучше, чем кому-либо другому.
Поистине издевка судьбы! Дурачок, мразь, ничтожество, убогая «шестерка» улыбался, просто улыбался, но Валету казалось — с бесконечным снисхождением. Это было уже слишком!..
Гул в ушах нарастал, превращаясь в дополнительный источник боли. Наконец-то Валет не был озабочен ни собственной безопасностью, ни мнением Начальника вшивого города Ина. Он переместил ствол вправо, чтобы отправить по назначению первую из девяти свинцовых бандеролей, однако за этот ничтожный промежуток времени плотное облако дыма заволокло юродивого и скрыло его от чужого взгляда.
Валет все равно выстрелил дважды, ни на секунду не усомнившись в правильности выбранного направления и оставив по два патрона на каждого ангела смерти. И еще один про запас…
Его пули проделали два сквозных отверстия в облаке — прямых, как винтовочные стволы. Сквозь эти отверстия, словно через невероятный бинокль, искажавший не только перспективу, но и сознание, потрясенный игрок снова увидел ничем не замутненную синеву небес.
Небес, которых не было и не могло быть над Ином.
Небес, в которых растворился его «близнец»…
Это редчайшее и прекрасное зрелище дорого ему обошлось. Когда его тяжелый и не очень резкий взгляд переместился вниз, на улице уже не было никого из темной троицы. Но один силуэт, разросшийся до размеров ЛИЧНОЙ катастрофы, оказался прямо перед ним.
Валет различил тускло блестевшие предметы по обе стороны груди — рукоятки пистолетов в кобурах. И руки незнакомца — расслабленные, но ко всему готовые руки, жившие почти самостоятельной жизнью…
Все сопровождалось маршевым грохотом пульса, сменившим гул в голове игрока. Грохот пожирал все другие звуки и от этого превращался в изнанку тишины. Ритм был тяжелейшим и изматывающим — гораздо тяжелее трэш-металлической музыки, которая иногда была записана на звуковых дорожках к фильмам. Одна эта жесткая пульсация вскоре доконала бы Валета, и он рухнул бы на колени, сжимая ладонями голову, раскалывающуюся, будто спелый арбуз. Красно-черная дымящаяся мякоть была бы полита слезами неба и вернулась бы в прах — однако все закончилось иначе.
…Он не успел направить пистолет на приближающийся силуэт. Тень надвинулась справа; последовал удар прикладом по запястью — достаточно АККУРАТНЫЙ удар. После такого удара Валет еще мог бы держать пушку. И держал…
Снова удар — теперь слева, под колено. Игрок начал ввинчиваться в землю корявым винтом. Ему помогли — не так сильно, чтобы добить, но достаточно интенсивно.
В итоге он успокоился. И превратился в груду обгоревшего рыхлого мяса, не помышлявшего о выживании.
26. «УБЕРИ ЭТОТ МУСОР, ПРИДУРОК!»
— Поднимите его! — сказал Заблуда, который уже понял, что потехи не будет — если он САМ себе ее не устроит.
Сильные руки подхватили Валета под локти и заставили встать. Можно было просто безвольно висеть, как поступил бы на его месте любой сопляк. Но левая нога нашла опору; спина выпрямилась; жертва подняла голову…
Два парня, державших игрока, были гораздо выше его и гораздо сильнее. Раньше это не являлось бы преимуществом, наоборот — в крупногабаритную мишень легче попасть. Третий был не очень высок и массивен, однако Валет знал бы, на кого поставить последние деньги, если бы этот третий вдруг поссорился с теми двумя жлобами.
— Итак, что мы имеем? — начал Заблуда, решивший обойтись без услуг судьи Чреватого, зато повеселиться как следует. — Ты сколько насчитал? — спросил он, обращаясь к своему помощнику.
— Девять трупов, Начальник, если со Штырьком…
— А как же иначе? Штырек тоже был нашим человеком. Гражданином города, хоть и козлом.
Оба холуя заржали. Заблуда рассматривал Валета с полуметрового расстояния, словно редкого вида животное. У него тоже все было в порядке с интуицией и физиогномикой — иначе он не продержался бы на своем посту столько лет. Он понял, что чужак его не слышит, но кое-что еще соображает. А если сконцентрируется и увидит свой шанс, то через пару минут сможет и стрелять. Лишь бы не сдох от перенапряжения… Этот человек был как генератор Железного — работал до полного разрушения.
Заблуда показал ему девять пальцев и сказал для хохмы:
— Понимаешь, друг, ты мне даже нравишься, но это слишком много.
Валет действительно не услышал ни слова, однако смысл происходящего до него дошел.
— Дайте ему пушку! — приказал Гришка.
Кто-то выдернул из руки игрока пистолет с забитым грязью стволом и вставил рукоятку недавно смазанного «ТТ» в колодец из ладони и согнутых пальцев.
Валет понял, что это не злая шутка. Вернее, шутка, конечно, — учитывая его состояние, — но все же относительно «честная». В общем, нормальный ход. Во многих других местах с игроком не стали бы шутить даже так. Если бы только не этот грохот в башке, мать его!..
Начальник повернулся к нему спиной и медленно зашагал по улице. Валет непроизвольно считал шаги своего ангела смерти. На каждый приходилось три удара пульса, безжалостно таранивших его череп. ПЯТЬ… ДЕСЯТЬ… ПЯТНАДЦАТЬ… ДВАДЦАТЬ.
Гришке показалось — достаточно. Он развернулся. Расставил ноги.
Руки слегка согнуты в локтях. Дыхание — как у спящего младенца. Взгляд без излишней фокусировки — так можно смотреть долго, не упуская ни малейшей детали внутри достаточно обширного пятна…
(Это не покер. Тут требуется нечто большее, чем умение скрывать свои чувства. Стрелкам чувства противопоказаны. Имитаторы и артисты гибнут в первую очередь. Блефуя, теряешь хладнокровие. Когда кровь выплескивается из раны, она оказывается до отвращения теплой, и понимаешь, что обманул только самого себя… В любом случае маленький кусок раскаленного металла отбирает жизнь: у одних — сразу же; у других — постепенно…)
— Отпустите его!
Что это было — хриплое карканье? Или голос, прорезавший барабанный бой?
Тиски разжались. Валет почувствовал себя свободным — слишком свободным. Будто был застигнут в падении, когда уже не остается времени обрадоваться освобождению.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
